Из сказанного ранее следует, что политический режим
существует в определенной среде и формируется под ее влиянием. Задумаемся
теперь, какова структура режима? Анализ каких его составляющих позволяет судить
о поведении режима в целом? В данном случае прежде всего принято рассматривать
особенности и характер взаимодействий правительства и оппозиции.
Далеко не всегда режим включает в себя легитимную
оппозицию, гарантируя ей права самостоятельного отстаивания своих интересов. С
этим связано встречающееся в исследовательской литературе противопоставление
режима и оппозиции, подразумевающее, что оппозиция запрещена режимом, а ее
действия выведены за пределы правового пространства. Такой подход, как нам уже
приходилось отмечать в первой главе, является характерным для политико-правовой
традиции изучения политических режимов. Что касается политико-социологической
традиции, то здесь структура режима рассматривается как состоящая из
правительства и оппозиции хотя бы на том основании, что политической истории не
известны общества, в которых не существовало бы критических по отношению к
правительству представлений и действий.
Рассматривая в данном разделе отношения правительства
и оппозиции, мы уделим преимущественное внимание структурным характеристикам
режима, с тем, чтобы в следующем разделе перейти к анализу его функционального
измерения.
Правительство (правящая группа) и его основные
характеристики
Большинство политических режимов предполагает наличие
правящей и оппозиционной группировок, или наличие правительства и оппозиции.
Задача правительства — вырабатывать и проводить в жизнь определенный
политический курс, задача оппозиции — сопротивляться его проведению,
оспаривая правомерность избранного правительством курса, предлагая
альтернативные проекты и организуя акции протеста и неповиновения власти. В том
случае, если действия оппозиции принимают характер антисистемных, правительство
может быть отождествлено с режимом. Именно так чаще всего происходит в условиях
авторитарных политических устройств. Однако, методологически понятия
"режим" и "правительство" следует отличать друг от друга,
ведь далеко не во всех случаях их значения могут совпадать. Например, в
условиях демократической политики эти значения весьма четко различаются.
Правящая группировка может осуществлять власть в
существенно различающихся условиях. В одних случаях власть принадлежит ей
практически бесконтрольно. В других — правительство также реально
осуществляет власть, однако его деятельность подчинена строгому контролю со
стороны законодательных и судебных органов и может быть сравнительно легко
скорректирована. Однако в обоих случаях правящая группировка чаще всего
представляет собой относительно целостное образование, с более или менее
четкими и едиными представлениями о направлениях своей деятельности и об
источниках своей власти. (Такое единство особенно характерно для начального
этапа деятельности правящей группы и особенно легко поддерживаемо в условиях
политической стабильности общества.) Таким образом, правящую группу отличает
наличие реальных полномочий в управлении обществом.
В центре внимания исследователей эта группа оказалась
сравнительно поздно, с развитием теории элит (см. подробнее 1.4.). Однако
анализ правящих групп необыкновенно важный для уяснения природы и особенностей
режима, в той или иной степени предпринимался политической наукой с самого ее
возникновения. От того, как, в соответствии с какими принципами организована
правящая группировка, каковы ее идеологические убеждения и позиции,
взаимоотношения с остальной частью общества, в огромной степени зависит дальнейшее
развитие этого общества. Особенно важную роль здесь могут играть
взаимоотношения правящей элиты с элитой финансово-экономической, военной,
профсоюзной и пр. Например, широкую известность получили случаи, когда
деятельность правительства была в значительной степени поставлена в зависимость
от воли промышленных магнатов. В США огромным влиянием пользовались кланы
Моргана и Рокфеллера, во Франции — наиболее богатые "двести
семей". Всемирно известным стало и высказывание немецкого промышленника
Круппа в 1932 году: "Мы наняли г-на Гитлера".
Все сказанное убеждает, что характеристики правящей
элиты заслуживают того, чтобы быть сформулированными как можно более четко.
Воспользуемся для этого критериями, предложенными американским ученым Р.
Макридисом (14). Согласно Макридису, правящие группировки могут различаться
между собой по следующим признакам.
Степень однородности. Действительно ли элита
представляет собой единую группу с общими характеристиками (как например,
уровень богатства, развитости организационных навыков, образование, статус и
пр.) или же это скорее разнородное образование, состоящее из различных групп с
различными и часто конкурирующими навыками и ресурсами в обществе? Можно ли в
этой связи вести речь о единстве и гомогенности элиты или о ее разнородности и
диверсифицированности?
Степень монополизации власти. В какой степени элита
сосредоточила в своих руках власть принимать решения и несет за них
ответственность? Чем больше эта ответственность, тем значительнее монополизация
власти.
Самовоспроизводство. Все элиты предпринимают усилия
для того, чтобы закрепиться у власти, продолжать оказывать влияние и передать
полученные ими преимущества по наследству. Одним это удается лучше, другим
хуже. Вопрос заключается в том, каковы те инструменты, которые используются
элитами в различных политических устройствах для их самовоспроизводства.
Степень открытости или закрытости. Некоторые элиты
закрыты для аутсайдеров, используя для своего пополнения необычайно сложную
систему отбора. Мобильность, перемещение представителей неэлиты в элиту может
зависеть от возраста, богатства, образования, религии и политических связей,
статуса и семейного положения. Элиты нередко вступают между собой в
брачно-семейные отношения, объединяют собственность, создавая аутсайдерам все
новые и новые препятствия для проникновения в элиту. Закрытые элиты часто
обладают значительным опытом управления и, как правило, ценят стабильность
гораздо выше изменений. Напротив, открытые элиты больше расположены к
управлению в условиях быстрых перемен. Они часто отваживаются на инновации,
даже если им явно недостает опыта в реализации поставленных целей.
Каналы рекрутирования. Техника и каналы
рекрутирования элитами новых членов представляет собой дополнительный
показатель их открытости или закрытости. Распространяется ли рекрутирование
только на узкие сегменты общества или же открыто широким общественным слоям? В
какой степени барьеры для перехода в элиту преодолимы, например, людьми, не
обладающими богатством или знатностью семейного происхождения?
Трансформация элит. Никакие, даже самые закрытые
элиты, не могут освободиться от влияния перемен и блокировать обновление своего
состава. Социально-экономические сдвиги и новые формы богатства неотвратимо
формируют новые группы, представляющие новые формы влияния, богатства и власти.
Аристократия уступила место высшим слоям буржуазии. В свою очередь из среднего
класса выделились новые группы влияния; менеджеры, технические и научные
работники. Вопрос в том, как, каким путем, с какой долей внутреннего
сопротивления происходит трансформация элит.
Ограничения деятельности. Существуют ли и каковы
ограничения, накладываемые режимом на деятельность правящей элиты? Или же эта
деятельность не сдерживаема практически ничем? Любая элита, стремясь к
эффективности своих действий, должна осознавать возможную реакцию общества на
эти действия. В том случае, если эта реакция будет негативной, элита
заинтересована в том, чтобы социальное недовольство было
институциализированным, а не перерастало в массовое насилие,
несанкционированные забастовки и восстания. Под институциализированными
ограничениями власти элиты имеют ввиду деятельность судов, выборов,
законодательных органов, средств массовой информации и т.д. Наличие этих
ограничений существенно меняет само поведение правящей элиты и общества в
целом.
Гарантии для управляемых. Со времени средневековой
аристократии люди, занятые сельскохозяйственным трудом, чувствуют себя
значительно независимее и свободнее в своей деятельности. Изменилось и
положение рабочих — сегодня оно существенно отличается от времен Ч.
Диккенса. С течением времени управляемые приобретали вес более прочные
гарантии — социальные, экономические, политические — стабильности их
положения и способности противостоять возрастанию могущества элит.
Идеология. Наконец, элитные группировки всегда с
большим или меньшим успехом стремятся к выработке и распространению идей,
которые облегчили бы им поддержку и легитимизацию их могущества. Именно элиты
вырабатывают тот комплекс идей, которым общество руководствуется в своей
повседневной деятельности. Элитная идеология должна быть относительно
целостной, способной сплачивать, преодолевать различил и внутреннюю
разнородность группы. Выявление такой идеологии — первый шаг в анализе
элиты и се внутреннего потенциала.
Оппозиция (оппозиционная группа): понятие и условия
возникновения
В принципе, под оппозицией принято понимать
политический институт, созданный для выражения и отстаивания интересов,
которые, формируясь в центре и регионах, отличаются от интересов, реализующихся
в политике центральной власти (правительства). Хотя если стремиться к точности,
далеко не во всех случаях оппозиция существует как социальный и политический
институт, со своим, определенным в законодательном порядке, статусом и набором
прав в обществе. Иными словами, не везде оппозиция существует как институт. Но
везде она существует, по крайней мере, как совокупность определенных идей и
настроений, связанных с критическим отношением к политике официальной власти. В
этом смысле оппозиция может рассматриваться как критический "дух",
неважно, принимает он институциональное оформление или нет.
Так, например, принципиально отличен статус оппозиции
в советской и "постсоветской", современной России. В первом случае
оппозиция системе существовала в виде невыявленных позиций и настроений — будь
то внутри эшелонов власти или вне их. После распада коммунизма возникли условия
не только для оформления этих позиций и настроений и интересы, но и для
создания политических партий и движений, позволяющих бороться за практическую
реализацию таких интересов.
Оппозиция существовала, как мы отметили, всегда и
везде. Однако попытки закрепить и институциализировать ее место в обществе
возникают лишь с крушением полисной организации человеческих сообществ и
возникновением государств-наций. Поэтому следует четко различать условия
существования оппозиции как определенных критических по отношению к власти
настроений и оппозиции как легализованного политического института. В первом
случае условием оппозиции является само человеческое сообщество, принципиально
не способное поддерживать состояние гомогенности и монолитности сколько-нибудь
длительное время. Во втором случае следует выделять целый комплекс таких
условий. С точки зрения известного американского политолога Р. Даля, наличие
такого рода условий позволяет говорить о возникновении с образованием
государств-наций совершенно нового типа политического устройства —
"полиархии", которая впервые даст возможность большинству общества
осуществлять контроль за политическими лидерами в значительном территориальном
масштабе. В политической сфере такими условиями, согласно Далю, являются
следующие:
1) широко распространившееся сегодня и близкое к
универсальному избирательное право;
2) право участвовать в общественных делах;
3) справедливо организованные выборы, в которых
исключено всякое насилие или принуждение;
4) надежная защита свободы выражения своего мнения,
включая критику правительства, режима, общества, господствующей идеологии и
т.д.;
5) существование альтернативных и часто конкурирующих
между собой источников информации и убеждений, выведенных из-под
правительственного контроля;
6) высокая степень свободы в создании относительно
автономных и самых разнообразных организаций, включая, что особенно важно,
оппозиционные политические партии;
7) относительно высокая зависимость правительства от
избирателей и результатов выборов (15).
Соблюдение всех этих условий и позволяет говорить о
стабилизации полиархии, а следовательно, и легитимизации института политической
оппозиции в обществе.
Каковы же социальные условия существования института
оппозиции? Очевидно, что в качестве института, закрепляющего на политическом
уровне имеющееся в обществе разнообразие интересов и позиций, оппозиция
одновременно легитимизирует имеющиеся в нем социальные конфликты. Именно
социальные конфликты и расслоения, экономические, национальные, религиозные и
иные, являются почвой для возникновения оппозиционных по своей ориентации
партий и движений. Конечно, сами по себе эти конфликты еще отнюдь не
гарантируют, что оппозиция будет институциализирована. Известно немало случае”,
когда, находящееся в кризисном состоянии, раздираемое конфликтами общество
приходит в итоге к установлению жестко-авторитарного режима, стремящегося
первыми же своими действиями уничтожить оппозицию. Такой результат и такое
поведение правящего режима вполне естественны, ведь развивающиеся в условиях
социального кризиса бунт и аномия способны породить лишь непримиримую,
угрожающую стабильности режима оппозицию.
Но в современном обществе конфликты и расслоения все
определеннее воспринимаются как неотъемлемый аспект социальной и политической
жизни, своего рода "дух" существования гражданского общества.
Потенциально политическая жизнь содержит конфликты, ведь она вбирает в себя
весь спектр, все огромное многообразие имеющихся в обществе позиций и
интересов. Именно это, само по себе очевидное обстоятельство дало толчок
формированию "конфликтной школы" политической мысли (Р. Дарендорф, Л.
Козер и др.), представители которой считали "наличие конфликта в
социальных процессах естественным и не обязательно угрожающим системе при ее
сохранении и изменении" (16). В отличие от К. Маркса, Дарендорф утверждал,
например, что в современных индустриальных обществах классовый конфликт хотя и
существует, но институциализирован, "встроен" в их социально-экономические
структуры. Конфликт в нормальном обществе, развивал эти позиции Л. Козер, не
просто нейтрализован, но и выполняет целый ряд весьма важных функций.
"Эластичное общество, — писал он в одной из своих работ, —
извлекает из конфликтов пользу, поскольку такие процессы помогают
модифицировать и создавать нормы, обеспечивающие его воспроизводство в
изменившихся условиях" (17), Таков социальный статус конфликта в
современном обществе. И таков, кстати говоря, системный смысл существования и
деятельности в нем политической оппозиции.
Таким образом, конфликты, во-первых, способствуют
возникновению политической оппозиции, а во-вторых, способны помогать ее
институциализации, т.к. в принципе они не только не отменяют сотрудничества
различных социально-политических сил, нахождения ими компромиссов, но и
предполагают их. Напротив, в тех обществах, где оппозиция существует, но не
легализована, последствия конфликта способны оказывать деструктивное
воздействие. Сотрудничество и конфликт являются здесь скорее
взаимоисключающими, чем взаимодополняющими началами. "Тоталитарный
монизм, — отмечал в этой связи Р. Дарендорф, — основан на убеждении,
что конфликт может и должен быть уничтожен, что гомогенный и унифицированный социально-политический
порядок является желательным состоянием дел... С другой стороны, плюрализм
свободных обществ опирается на признание и приемлемость социального конфликта.
В свободных обществах конфликт может и не быть столь ожесточенным и
интенсивным, но он сохраняется в принципе и будет существовать впредь"
(18).
Общество, принявшее практику изгнания конфликта и
оппозиции модусом своего существования, со временем неизбежно утрачивает
механизмы саморегулирования и саморазвития, постепенно разрушает сложившийся
баланс власти. Динамика социально-политических взаимодействий оказывается здесь
строго регламентированной. Политический режим лишается необходимого ему
динамизма, а политические связи, структуры, нормы приобретают все большую
жесткость и неподвижность. Поэтому естественно, что такого рода режимы хуже
адаптируются к возмущающим воздействиям внешней среды. Конечным же результатом
адаптации чаще всего оказывается кардинальная смена, а не реформирование
внутренней организации системы. Что касается процессов, ведущих ее в этом
направлении, то они протекают бурно и в крайне болезненных для общества формах:
войны и революции в данном случае — скорее правило, чем исключение.
Типы оппозиций
Если оппозиция существует (хотя и в разных формах) в
любом обществе, то каким образом могут строиться ее отношения с правительством?
Как, в соответствии с какими критериями оппозиции могут быть классифицированы?
Чаще всего политические оппозиции разделяют в
зависимости от степени их терпимости по отношению к действиям правительства. На
этой основе выделяют лояльную, полулояльную (умеренную) и нелояльную
(непримиримую) оппозиции. Режим может считаться достаточно стабильным, если
большая часть оппозиционных партий и движений лояльны к действиям
правительства, а непримиримые, которые, хотя и имеются практически в любом
современном обществе, тем не менее не в состоянии получить поддержку массовых
социальных слоев. Напротив, режим неустойчив, подвержен изменениям, если
центральная власть постепенно утрачивает легитимность, оказываясь неспособной
оказать сопротивление непримиримой оппозиции, не рискуя при этом быть
опрокинутой.
Непримиримая (нелояльная) оппозиция. Пользующийся
поддержкой общества режим в состоянии нейтрализовать непримиримую оппозицию,
которая сильна лишь во времена кризиса, когда в состав непримиримых входит
значительное число вчерашних умеренных.
По мнению известного политолога Хуана Линда, к
непримиримой оппозиции могут быть отнесены те партии, движения и организации,
которые четко и недвусмысленно отвергают существующую политическую систему
(19). К числу таких организаций в принципе могут быть отнесены
анархо-синдикалисты, выступающие против авторитета любой власти, наделенной
средствами принуждения. Другой пример — сепаратистские движения, которые в
условиях нации—государства противопоставляют себя центральным авторитетам.
В принципиальном плане непримиримая оппозиция может
эволюционировать в двояком направлении. Во-первых, она способна интегрироваться
в систему, особенно, если это система конкурентной демократии. Во-вторых, при
неумелых действиях правительственной власти и наличии объективных,
препятствующих общественному развитию обстоятельств, оппозиция нередко
приобретает статус общенационального лидера и способствует ниспровержению
существующего режима. Примером первого сценария может служить эволюция
европейской социал-демократии, примером второго — эволюция
коммунистических и фашистских организаций в послевоенной Восточной Европе и
межвоенной Западной Европе.
Существует несколько выделяемых политологами
критериев, позволяющих судить об уровне лояльности оппозиционных правительству
движений.
Во-первых, любое оппозиционное движение раньше или
позднее обнаруживает свое отношение к легальным средствам достижения
политической власти, признавая их публично или рассматривая как недостаточные в
достижении поставленных целей. Весьма характерно в этой связи заявление
российской "духовной оппозиции", обнародованное в июле 1993 года в
газете "День": "Сегодня оппозиция остается в рамках правил
политической игры, которые навязаны правящим режимом...Вопрос же в том, чтобы
самой оппозиции начать формировать новые правила внесистемного (выделено
мной — А.Ц.) политического взаимодействия" (20).
Во-вторых (что вполне согласуется с первым), лояльная
оппозиция откажется прибегнуть к поискам военной поддержки своим действиям и
будет стремиться к достижению своих целей исключительно политическим путем. Для
непримиримых же не существует каких-либо препятствий, связанных с
необходимостью соблюдать правила, установленные в законном порядке.
В-третьих, нелояльная оппозиция, как правило, не
признает над собой авторитета тех партий и движений, которые получили власть в
результате поддержки электората. Традиционный тип политического поведения
непримиримой оппозиции — отказ от участия в парламентских дебатах или в
свободных выборах как санкционированных режимом.
В-четвертых, непримиримые нередко прибегают к
массовому давлению на правительство, используя для этого профессиональные
объединения, организуя граждан на проведение забастовок или других акций
массового протеста и, тем самым, чиня правительству препятствия в выполнении
возложенных на него обязанностей.
В-пятых, непримиримую оппозицию, без сомнения,
отличают те средства, которые избираются для дискредитации политических
оппонентов. Конечно, само стремление представить противника выразителем
интересов узких социальных слоев характерно для большинства, если не для всех
участников политического процесса. Но вместе с тем, непримиримые отличаются
здесь особой бесцеремонностью и изобретательностью. Хуан Линц пишет, что весьма
типичными в данном отношении оказываются стремления непримиримых убедить
общество в том, что правительство является проводником интересов внешних сил
или тайных группировок — масонов, международного капитализма, Ватикана или
Израиля и т.д. Не менее типичны обвинения в коррупции, распространяемые не
только на отдельных лидеров, но и на целую партию и даже на систему в целом.
Еще одно средство — организация публичных скандалов, призванных
изобличить, представить власть придержащих в крайне невыгодном для них свете,
сфокусировать на них недовольство широких слоев населения (21).
Таков стиль и основные стратегические установки
непримиримой оппозиции, "Очевидно, — пишет Линц далее, — что
ожесточенные атаки скорее на политическую систему, чем на отдельные партии или
участников политического процесса; систематическая клевета на политиков,
представляющих партии системной ориентации; постоянная обструкция
парламентскому процессу; поддержка предложений, сделанных преимущественно
нелояльными партиями и в разрушительных целях, а также объединение с ними
практических усилий в ситуации кризиса, падения авторитета правительства, не
оставляя ему никакой возможности составить новое большинство — таковы
типичные формы поведения непримиримой оппозиции".
Отличить полулояльную (или умеренную)
оппозицию — задача в чем-то, видимо, даже более сложная, ибо умеренные
занимают более широкие и менее определенные позиции — от неприятия
существующего режима и стремления (хотя и не столь безоглядного и радикального,
как в случае с непримиримыми) сменить его до принципиального согласия с
основными стратегическими установками режима при наличии некоторых расхождений
тактического характера. Поэтому в ряде случаев лидеры умеренных с готовностью
идут на участие и тайных сделках и переговорах с непримиримыми, кооперируются в
целях организации и проведения совместных акций против правительства.
Представители полулояльной оппозиции способны поддерживать, к том числе
публично, антисистемные акции непримиримых, не принимая в них непосредственного
участия; выступают против использования режимом различного рода санкций,
направленных на пресечение противоправных действий. В то же время умеренные (до
тех пор, пока они умеренные) против радикальной трансформации или разрушения
существующей политической системы, нередко выступают за сотрудничество с ней и
стремятся кооптировать в нее своих представителей.
В российской политической ситуации роль умеренной
оппозиционной силы в период с середины 1992 до середины 1993 года выполнял блок
"Гражданский Союз", выступавший за поиски общественного согласия и
компромисса, но отмежевавшийся от тех действий правительства и президента
(либерализация цен, модель проведения приватизации и аграрной реформы,
региональная и кадровая политика, внешнеэкономическая и внешнеполитическая
деятельность и т.д.), которые вызывали ожесточенные атаки со стороны
непримиримых и воспринимались "Гражданским Союзом" как чересчур
радикальные. Занимая умеренные позиции, ГС одними политическими силами
воспринимался как антисистемная, другими — как просистемная организация.
Такое, промежуточное положение умеренных, во-первых, существенно затрудняет
выявление их численности и реального политического веса, во-вторых, содержит в
себе возможность их эволюции в принципиально различных направлениях.
Вообще сам выход полулояльной оппозиции в качестве
правящей силы на политическую сцену нередко рассматривается политологами как
свидетельство углубления кризисных тенденций в обществе, ибо укрепление
умеренных может происходить лишь за счет сужения лояльной оппозиции режиму. Еще
более опасен дли стабильности режима следующий сдвиг — от полулояльной к
нелояльной оппозиции, когда умеренные больше не удовлетворяются своим
промежуточным положением и переходят к прямой конфронтации с режимом. Один из
вариантов такого развития событий может быть связан с попытками правящей силы
монополизировать популярные в обществе лозунги после прихода к власти.
Испанские республиканцы, например, использовали лозунг "республика для
республиканцев", сужая возможности заключения компромисса с другими
политическими движениями и тем самым подготавливая приход Франко.
"Демократическая Россия", укрепившаяся у власти в России после
августовского путча 1991 года, хотя и не использовала в своей деятельности
лозунг "демократия для демократов", нередко упускала возможности
компромиссного разрешения кризисных ситуаций, предпочитая им путь
конфронтационных, силовых решений. В этих условиях большинство шагов
правительства и президента — будь то денежная реформа июля 1993 года или
вынужденная отставка таких представителей власти, как Ю. Скоков и В.
Баранников, не могли не стимулировать укрепления позиций полулояльных и
нелояльных политических сил. Так или иначе, но выход из кризиса возможен, если
умеренные трансформируются в лояльную, а не непримиримую режиму оппозицию.
Остается рассмотреть вопрос, как можно
охарактеризовать лояльную оппозицию политическому режиму? Каковы ее
отличительные характеристики? Поясним их на примере лояльной оппозиции
демократическому режиму. Уже цитированный нами X. Линц выделяет десять
основополагающих характеристик такой оппозиции (22):
1) безусловное признание того, что власть может
достигаться только электоральным путем и непременная готовность уступить ее
другим участникам политического процесса;
2) ясное и бескомпромиссное отклонение использования
насильственных средств в процессе достижения или удержания власти, исключая те
случаи, когда речь идет о конституционной защите существующего строя;
3) отказ от любого неконституционного использования
вооруженных сил в целях достижения власти или ее защиты от претензий нелояльной
оппозиции;
4) недвусмысленный отказ от риторики насилия,
используемой для мобилизации сторонников в деле завоевания власти, а также для
нанесения ущерба политическим оппонентам, включая не- и антидемократов. Защита
демократии должна вестись в конституционных рамках, без апелляции к эмоциям
народных масс;
5) обязательство участвовать в политическом процессе,
выборах, парламентской деятельности и способствовать созданию условий,
способных содействовать гарантиям необходимой гражданской свободы. Иными
словами, здесь реализуется одна из важнейших процедур парламентской демократии,
когда не только меньшинство обязано с уважением относиться к решениям
большинства, но и большинство обязано считаться с мнением и правами
меньшинства;
6) принципиальная готовность взять на себя
ответственность за управление обществом или составить большинство, когда
невозможно создать альтернативное правительство из числа представителей партий
системной ориентации. Эта готовность — результат ответственности лояльной
оппозиции за поддержание политической стабильности и управляемости в обществе,
которые в противном случае были бы поставлены под угрозу;
7) готовность присоединиться к идеологическим
оппонентам, если это будет способствовать выживанию демократического порядка.
Такая готовность в ряде случаев может идти вразрез с политическим поведением
идеологических союзников, которые не стремятся к спасению демократии любой
ценой и потому не могут считаться лояльной оппозицией режиму;
8) отказ вступать в тайные контакты с непримиримой
оппозицией и получать ее поддержку в обмен на терпимость по отношению к
антидемократическим действиям, Для лояльной оппозиции характерно стремление
оградить себя от сотрудничества с партиями и движениями антисистемной
ориентации;
9) готовность объявить иллегитимной любую деятельность
оппозиции или вооруженных сил, направленную на свержение законно избранного
правительства;
10) принципиальная установка на снижение политической
роли нейтральных центров власти, не связанных непосредственно с электоральным
процессом (институтов президентства, королевства, судебных органов, вооруженных
сил).
Таковы основные представления о лояльной
оппозиции правительственным действиям, Нет необходимости доказывать, что своим
поведением лояльная оппозиция способствует мирной и относительно безболезненной
трансформации политического режима, если последний способен воспринимать
конструктивную критику. Примером лояльной оппозиции режиму в российских
условиях, по-видимому, могут служить предвыборные блоки демократической
ориентации, возникшие в преддверии декабрьских 1994 года парламентских выборов
(Блок Явлинского—Болдырева—Лукина; Партия Российского Единства и Согласия;
Движение Демократических Реформ), выступавшие за корректировку реформ
Ельцина—Гайдара, но в согласии с принципами либеральной экономики; подвергавшие
критике ноябрьский проект Конституции, но критике более умеренной, нежели
лидеры "Гражданского Союза" и коммуно-патриотической оппозиции;
осуждавшие многие из политических позиций "Выбора России", но
согласившиеся вступить с ним в коалицию и на региональном уровне поддержать
выигрышных кандидатов совместно.
Конечно, на практике отличить лояльную оппозицию от
полу- и даже нелояльной довольно сложно. Динамика функционирования
политического режима делает неустойчивыми имеющиеся между ними границы,
совершенно размывая их во времена кризиса. Но сама методология разделения
оппозиций (демократических, националистических, религиозных и других) по уровню
их лояльности политической системе, думается, способна помочь разобраться в
том, какова структура и варианты эволюции рассматриваемого политического
режима.
Типы взаимодействия режима и оппозиции
В зависимости от характера политического режима,
степени его гибкости и восприимчивости переменам извне и изнутри, а также от
характера и ориентации оппозиции, могут быть выделены различные модели
взаимодействия режима и оппозиции.
В данной связи воспользуемся типологией политических
режимов, разработанной Робертом Далем и его известной работе
"Полиархия" (23). Даль использовал в своей классификации два
критерия — степень либеральности режима, или его способность обеспечить
публичную соревновательность в борьбе за власть и уровень вовлеченности граждан
в политический процесс (см. схему 7). Первый критерий определяется степенью
открытости политических институтов, а также гарантиями, позволяющими членам
политической системы претендовать на управление обществом. Второй критерий
определяет общую численность взрослого населения, являющегося участником
политического процесса и способного на относительно равной основе
контролировать правительственную деятельность. Таким образом, первый критерий
объясняет, какие имеются возможности для участия и политической деятельности (в
том числе, и для оппозиции), а второй — каким образом эти возможности
практически используются.
Схема 7.
Типология режимов Роберта Даля
На основе данных критериев Даль выделяет три типа режимов:
гегемония, полиархия и смешанный режим (24). Гегемонии отличаются крайне низкой
степенью вовлеченности граждан в политический процесс, не обеспечивая для этого
каких-либо институциональных возможностей. Полиархии наоборот представляют
режимы, обеспечивающие граждан всей полнотой участия в политической
деятельности. Гегемонии и полиархии — скорее идеальные типы, нежели
реально существующие режимы. Они встречаются в реальной политике, но еще более
часты смешанные режимы, представляющие собой самые различные варианты
пересечения выделенных критериев. Одним из примеров смешанных режимов могут
служить конкурентные олигархии, в которых институты политического участия
используются лишь узкоэлитарными группировками.
Данная типология позволяет выделить, по меньшей мерс, три
модели взаимодействия режима и оппозиции.
В условиях гегемонии формируется жесткая модель
взаимодействия правительства и оппозиции. Режим запрещает любую оппозицию и
делает все возможное для ее полного искоренения. Причем, возможности
возникновения критических настроений искореняются не только вне-, но и внутри
правящей партии, как это было, например, в случае с коммунистическими партиями
в СССР и Восточной Европе, построенными в соответствии с жесткими принципами
"демократического централизма". Граждане таким образом полностью
отчуждены от политики и идеологии правительства, от возможностей контролировать
социальные, экономические и политические структуры. Поэтому оппозиция, если ей
и удается выжить в таких условиях, существует на нелегальном положении и не
может не быть нелояльной режиму. Жесткий режим не в состоянии определить, какая
оппозиция представляет для него угрозу, а какая является
"безопасной". Поэтому принципиальной линией его поведения, пишет
Даль, оказывается следующая: "не должно проводиться никаких различий между
приемлемой и неприемлемой оппозицией, между лояльной и нелояльной оппозицией,
между оппозицией, права которой следует защищать и оппозицией, подлежащей
репрессированию". Но если любая оппозиция рассматривается как потенциально
опасная и подлежащая репрессиям, развивает Даль свою мысль, то и любая, даже
потенциально лояльная оппозиция неизбежно трансформируется в нелояльную. А раз
так, то любая оппозиция превращается в условиях гегемонии в потенциально
нелояльную, и, следовательно, с точки зрения режима должна быть уничтожена.
Совершенно иначе строятся отношения режима и оппозиции в
условиях полиархии. В тех случаях, когда в полиархии относительно благополучно
разрешаются характерные для нее проблемы достижения социального равенства и
преодоления конфликтных тенденций, оппозиционные партии и движения выступают
преимущественно как лояльные режиму. Но полиархии — системы исключительно
гибкие, подвижные, восприимчивые к переменам. Поэтому критическая масса
лояльной оппозиции режиму отнюдь не всегда остается постоянной. Число ее
представителей может меняться в зависимости от успеха в решении возникающих
перед обществом проблем. Если такие проблемы (связанные, например, с
технологической перестройкой производственных структур) разрешаются, задевая
интересы незначительной части населения, то режим опирается в своих действиях
на широкую социальную коалицию, и в обществе сохраняется идейно-политическое
единство (см.схему 8).
Схема 8.
Зависимость идейно-политического единства общества от степени лояльности режиму
социальных общностей
Значительно сложнее сохранить такое единство в переходных
условиях, когда в основном создаются различного типа смешанные режимы. В таких
условиях нередко происходит сужение социальной опоры правительственной
политики. Соответственно и оппозиция, представляя определенные социальные
интересы, меняет свое отношение к режиму от лояльности к полулояльности. Еще
сложнее сохранить социальную интегрированность в обществе, если режим никак не
принимает в расчет интересы значительных социальных слоев и представляющих их
интересы оппозиционных партий. Режим в таком случае оказывается поставленным в
положение частичной изоляции от общества, а оппозиция все больше
трансформируется в защитницу общественных интересов и становится все менее
лояльной по отношению к политике власти. Находящееся в таких условиях общество
оказывается в состоянии идейно-политической поляризации, что чревато его
фрагментацией и даже полным распадом.
Таким образом, отношения режима и оппозиции в условиях
смешанных режимов отнюдь не безоблачны. Это относится ко всем смешанным
режимам, в том числе близким по своим структурным характеристикам к
демократиям. Но сказанное особенно справедливо в отношении демократий
олигархического типа, когда часть демократических институтов установлена, но
все еще не укоренена социально — не были созданы адекватные социальные и
экономические связи, структуры гражданского общества. Характерный пример —
российская ситуация, возникшая после распада СССР с установлением нового
политического режима. Структура имеющихся здесь социальных и экономических
интересов далека от совпадения с возникшими в 1992-93 гг. политическими
структурами, созданными для артикуляции и объединения этих интересов. Проблемы,
стоящие перед обществом, сложны и беспрецедентны, и режим не отваживался на
серьезные усилия по их решению, подчинял свою деятельность не столько логике
системного реформирования, сколько логике аккумулирования политической власти.
Между тем, сложность и запущенность ситуации нередко не оставляют властям иного
выбора, а тенденции идейнополитической поляризации в случае промедления властей
имеют свойство набирать силу уже вне зависимости от реформаторской решимости
правящего режима.
