Вопрос о том, каковы причины либерализации и демократизации режима, следует рассмотреть подробнее, ибо он в значительной степени определяет современные дебаты о способах и судьбах демократических переходов, об имеющихся у них шансах на успех.
Ранние теории
демократического перехода
Важнейший вклад в понимание причин перехода внесла теория модернизации. Теория получила новые стимулы для своего развития в 1950—60-е годы в связи с освобождением от колониального господства целого ряда государств третьего мира и возникшими перед ними потребностями экономического развития. Поэтому чаще всего проблема изменений в политической системе модернизирующегося общества обсуждалась в связи с потребностями экономического роста. Существовали конечно и другие подходы, обращавшие внимание на не сугубо экономические измерения модернизации, такие как рационализацию общественных структур или их дифференциацию, национальную интеграцию, психологическую адаптацию, политическое участие, уровень социальной мобилизации и многое другое (6). Но в подавляющем большинстве исследований, проведенных в рамках теории модернизации, демократизация рассматривалась как нечто вторичное, производное от изменений в экономических и социальных структурах.
В рамках теории модернизации сформировалась и весьма влиятельная в свое время теория политической культуры (Г. Алмонд, С. Верба, Дж. Коулмен), утверждавшая в отличие от экономических теорий демократизации, что в основе демократического перехода лежат разделяемые большинством общества политические нормы, позиции и навыки поведения. Ее авторы сформулировали понятие так называемой "гражданской культуры", более всего предрасположенной к установлению и функционированию демократических институтов. Эта культура характеризуется распространенной среди ее приверженцев высокой степенью взаимного доверия и склонностью к компромиссам и терпимости по отношению к отличающимся или противоположным интересам и позициям.
Историческое развитие, однако, поставило под сомнение правильность целого ряда положений теорий модернизации и политической культуры. Уровень экономического развития отнюдь не во всех случаях стал гарантом успеха демократических процессов, чему свидетельством стал поворот к авторитаризму и установление бюрократическиавторитарных режимов в целом ряде латиноамериканских стран. Напротив, разработанная Г.О'Доннеллом теория бюрократического авторитаризма утверждала, что этот тип режима более вероятен в условиях относительно развитой экономики. Что касается гражданской политической культуры, то она является скорее результатом демократического развития, нежели его предпосылкой (7). Иными словами, отдавая должное теориям модернизации и политической культуры, следует признать недостаточным предложенное ими осмысление происхождения демократических переходов и причин, лежащих в основе их успеха или поражения.
Динамическая
модель Д. Ростоу
Другое объяснение демократического перехода предложила до сих пор популярная динамическая модель Д. Ростоу. Отдавая должное теориям модернизации и называя их функциональным объяснением демократических процессов, Ростоу сформулировал т.н. "генетическое" объяснение, принимающее в расчет историческое происхождение стран, вставших перед задачей адаптации демократических институтов. Статистические корреляции недостаточны, писал Ростоу, ибо они лишь фиксируют совпадения предпосылок и результатов, не предлагая сколько-нибудь вразумительного объяснения логики трансформации предпосылок в результаты. Они недостаточны и потому, что недооценивают возможное разнообразие путей демократического перехода (8).
Модель, которую предложил Ростоу, интегрирует в себе историческое измерение и основана на авторской интерпретации исторического опыта перехода к демократии в Швеции в 1890—1920 годы и Турции, начиная с 1945 года. Следуя идее выявления логики, генезиса демократии, ученый выделил четыре основные фазы демократизации, нередко рассматривающиеся современными политологами как неизбежные для любого перехода,
На первой фазе формируются предпосылки перехода. В отличие от упомянутых выше теоретиков модернизации, Ростоу в качестве необходимой предпосылки перехода выделяет достижение национального единства. Это единство может достигаться различными путями и в различных условиях, но оно, как правило, складывается стихийно и недостаточно вербализовано. В одних случаях экономические факторы, например, низкий уровень развитости экономики, вносят заметный вклад в формирование национального единства, в других случаях оказываются малосущественными.
Вторая фаза демократизации проходит под знаком подготовки к смене существующего типа режима и характеризуется, в отличие от первой, продолжительной и беспрерывной политической борьбой. Смысл этой борьбы — возникновение и утверждение новой элиты, опирающейся на репрессированные и нуждающиеся в руководстве социальные силы, хотя их социальный состав, естественно, различается от страны к стране. Неверно полагать, подчеркивает Ростоу, что демократия была спроектирована заранее. Чаще всего она рождается как побочный продукт борьбы между правящим режимом и контрэлитой, а потому заранее неверно ожидать, что подобный же, демократический, результат постигнет последовавшие за новой демократией страны.
Эта борьба может принимать весьма острые формы, гранича с политической поляризацией, но не отказываясь окончательно от достигнутого на ранней стадии национального единства. Только такая, достаточно ожесточенная по своей форме борьба политических сил, имеет шансы действительно сформировать новую структуру интересов и сделать их конфликт будущей силой общественного развития. Однако и сохранение основ национального единства выступает фактором фундаментальной значимости. В отсутствие такого единства вместо демократии возникнет совершенно иной политический результат — поляризация приведет к дезинтеграции и расколу по региональному, этническому или какому-либо иному признаку.
Процесс перехода к демократии чрезвычайно сложен и может потребовать нескольких десятилетий. Однако для его успеха существенно, что на подготовительной стадии не репрессируются ни свобода оппозиции, ни избирательное право. Постепенно завершение подготовительной фазы демократизации подводит политических лидеров к сознательному решению принять существование многообразия в условиях единства нации как реальность и институциализировать некоторые важнейшие аспекты демократической процедуры. Фактически это означает наступление третьей фазы — фазы решений. В качестве примера Ростоу называет "Великий компромисс", достигнутый в 1907 году шведскими политиками и базировавшийся на адаптации избирательного права и пропорционального представительства. Опять-таки, решение об институциализации базовых демократических процедур — лишь одно из возможных решений, рождающееся как результат игры целого ряда различных политических сил и отнюдь не исключающее, а напротив, предполагающее последующую ожесточенную политическую борьбу. И только в результате четвертой фазы, фазы привыкания демократия начинает работать как относительно отлаженный и целостный механизм. Это фаза учебы для граждан и политических элит, фаза освоения техники демократии и приобретения необходимых для ее функционирования навыков и позиций.
Структурная и
процессуальная теории перехода
В современных теориях демократизации сформировалось достаточно четкое разделение между сторонниками структурного и процессуального объяснения переходных процессов.
Структурная теория во многом повторяет аргументы сторонников теории модернизации, обновляя их применительно к современной ситуации. В то же время сегодня для приверженцев этой теории уже невозможно использовать распространенные ранее корреляции между демократизацией и такими факторами, как уровень экономического богатства и распределения национального богатства, наличие рыночной экономики, степень прочности феодальных пережитков и позиций буржуазии и среднего класса, уровень грамотности и образованности, характер политической культуры и религиозных традиций, степень развитости гражданского общества и социального плюрализма, уровень гражданского насилия и политического экстремизма, приверженность элит демократическим ценностям, особенности внешнего воздействия и многое другое (9). Аргументы сторонников структурнофункционального объяснения демократических переходов приобрели значительно более утонченный характер. С, Хантингтон, например, обобщая опыт демократических переходов, формулирует следующие ограничения для использования такого рода объяснений. Во-первых, пишет он, ни один из названных (и не названных) выше факторов не может считаться исчерпывающим в понимании развития демократии во всех или даже в какой-то одной из стран. Во-вторых, ни один из таких факторов не может считаться в этом отношении необходимым. В-третьих, демократизация везде является результатом комбинации ряда факторов. В-четвертых, такая комбинация ведет к установлению демократических устройств, отличающихся от страны к стране. В-пятых, волны демократизации содержат в своем основании различные комбинации факторов. И, наконец, в-шестых, комплекс факторов, инициирующий волну демократического перехода в ряде стран, отличается от того, который ведет к последующим изменениям режима в рамках этой волны (10).
Принципиально иной подход отстаивают сторонники процессуального объяснения демократических процессов. Отвергая возможность существования каких-либо предпосылок-демократизации, они защищают значимость и уникальность национального опыта, а также факторов случайности в формировании социальных и политических институтов. Что действительно имеет решающее значение в процессе перехода, полагают сторонники этого подхода, так это реально складывающаяся на момент изменений политическая ситуация, контекст изменений. То, что делает демократию возможной, есть не комплекс тех или иных предпосылок, а сам переходный процесс с присущими для него сложностью и непредсказуемостью.
Так, например, одна из наиболее известных сегодня процессуальных теорий подчеркивает роль политических элит в процессе перехода. Именно принимаемые элитами (как режимными, так и оппозиционными) решения, выбираемые ими стратегии действия прежде всего определяют динамику, а во многом и результаты перехода. Пакт, заключаемый элитами, подчеркивалось в ряде исследований этой школы, оказывается способным определить правила политической игры, срок действия которых будет весьма продолжительным, распространяясь даже на постпереходный период (11). Таким образом, акцент в данном случае делается не столько на структуры, сколько на процесс и искусство основных политических акторов. Макроисторический подход сменяется конкретно-ситуационным анализом, сосредоточенным на модальностях перехода и стратегиях политических акторов. Конечный результат в данном случае не может быть предопределен, а сам подход оставляет значительный простор творчеству элит. Не отказываясь от формирования теории перехода, сторонники данного подхода исходят, тем самым, из так называемого "волюнтаристического понимания политической демократии" (12). В ряде случаев задача элит так и формулируется как задача выхода за пределы отведенной им предпосылками демократизации "зоны выбора" (13).
Таким образом, различия между сторонниками структурного и процессуального объяснения демократических процессов весьма значительны и, несомненно, будут сохранять свое значение для понимания переходных процессов. Оба подхода должны учитываться наблюдателями переходов к демократии, ибо не за горами, видимо, время новых усилий в объединении достигнутых в рамках этих подходов преимуществ. Уже сегодня можно услышать, что "необходима такая теория перехода и формирования режима, которая бы инкорпорировала в себя простое, хотя и теоретически тонкое наблюдение, согласно которому акторы делают свой выбор в рамках тех обстоятельств, выбор которых находится за пределами их возможностей" (14).
Теории перехода
под влиянием внешнего фактора
Наконец, есть необходимость особо сказать о теориях, размещающих переходные процессы на широкой шкале международных изменений. Далее мы остановимся на этом подробнее, здесь же считаем уместным проиллюстрировать, что внешние условия вполне могут играть роль самостоятельного фактора демократизации.
Согласно одной из теорий демократизации, отстаиваемой М. Ныогент, страны, осуществляющие переход, располагают в этом различными возможностями. С точки зрения М. Ньюгент, переходы в посткоммунистических странах будут различаться и протекать с различной степенью сложности, исходя из того, в какой степени были укоренены здесь институты авторитаризма. Сложнее всего переходы будут протекать в СССР и Китае, ибо в этих странах сформировался внутреннеориентированный авторитаризм ленинского типа. Переход будет менее болезненным там, где авторитаризм ленинского типа оказался навязанным извне, как это было в Восточной Европе и Монголии. Конечно, и здесь трудности неизбежны, к тому же в Германии, Польше, Венгрии и Чехословакии переход будет существенно отличаться от иной группы стран — Албании, Румынии, Болгарии, Монголии. И все же у этого перехода больше шансов на успех, ибо названные страны внутренне значительно более предрасположены к демократии, нежели Китай и Советский Союз (15).
Другая теория, защищаемая С. Хантингтоном в его известной книге "Третья волна", утверждает, что демократизация представляет собой международный процесс и осуществляется волнами, захватывая сразу несколько стран и оказывая на них взаимный позитивный и негативный эффект. Внутренняя демократизация осуществляется более или менее успешно в зависимости от того, насколько благоприятно воздействие внешнего фактора. Такая демократизация может привести к зависанию страны между авторитаризмом и демократией, не давая возможности сделать определенный выбор в пользу какого-либо из режимов, к новым попыткам демократизироваться, к прерыванию демократических процессов, к прямому переходу от стабильного авторитаризма к стабильной демократии (как это может быть типичным, считает Хантингтон, для третьей волны, начавшей свое действие в 1974 году), наконец, к утверждению демократии в результате деколонизации и успешного заимствования опыта демократического правления от стран-метрополий (16).
Таким образом, хотя наше деление весьма условно, факторы, лежащие в основе демократического перехода, могут быть разделены на внутренние и внешние. В зависимости от того, какая из теорий оказывает на исследователя большее влияние, избирается стратегия исследования, в результате которой большее внимание получают либо внутренние или внешние предпосылки демократизации, либо специфика политического лидерства и стратегии действия, выбираемые основными акторами политического процесса.