НАШИ ЗЕМЛЯКИ

 

Академик Евгений НЕГИН:

"ЛЮДИ НЕ ДОЛЖНЫ ЭТОГО УВИДЕТЬ"...

 

В эти дни, когда исполняется 50 лет со времени основания Российского Федерального ядерного центра в г. Сарове (бывший Арзамас-16), редакция предлагает Вашему вниманию беседу известного журналиста Владимира ГУБАРЕВА с нашим земляком, академиком, лауреатом Ленинской и трех Государственных премий, Героем Социалистического Труда, доктором технических наук, профессором, генерал-лейтенантом Евгением Аркадьевичем НЕГИНЫМ, долгие годы работавшим руководителем ядерного центра в Арзамасе-16 и его главным конструктором. (Предыдущая беседа В. Губарева с Е.А. Негиным была опубликована в журнале "Местное самоуправление Нижегородской области" Л»5 за 1995 год).

 

Арзамас-16 кажется мне островом в океане, к которому проложены тысячи маршрутов и трасс... Это человеческие судьбы, которые связаны с великим атомным островом науки, и так случилось, что все выдающиеся физики XX века, рожденные в России и близлежащих республиках, побывали в Арзамасе-16, отдавая свою долю таланта и труда атомной бомбе и термоядерному оружию. И мы обязаны об этом вспомнить, потому что Федеральный ядерный центр России отмечает свой полувековой юбилей.

Об истоках "Уранового проекта" написано и сказано немало. Безусловно, один из самых интересных документов - воспоминания академика А.Д. Сахарова. В частности, в них есть и упоминание о двух молодых капитанах - Забабахине и Негине, которые в конце сороковых годов появились на "Объекте" (так назывался в те годы Арзамас-16). Ну что же, Андрей Дмитриевич не упоминает, что оба капитана впоследствии стали генералами, академиками, Героями. Забабахин возглавил Уральский ядерный центр, он многие годы был руководителем Челябинска-70, и по его идеям создано самое современное ядерное оружие.

Среди атомщиков весьма популярна была присказка: "Сначала мы обхаритонили американцев, а потом их забабахали!" Юмор физиков всегда точен: академик Ю.Б. Харитон был и остается пионером в создании атомного оружия, а Е.И. Забабахин и его ученики создавали и создают новейшие типы вооружений. Впрочем, делают они это параллельно со своими коллегами из Арзамаса-16, в первых рядах которых мы по праву называем еще одного капитана, а ныне академика и генерала Евгения Аркадьевича Негина. Он был здесь и директором центра, и главным конструктором, занимал и другие высокие должности, но неизменно вот уже почти полвека он оставался "правой рукой" Юлия Борисовича Харитона.

Мы знакомы с Негиным очень много лет, надеюсь, у нас сложились добрые, дружеские отношения. Единственное, что нас разделяет - это страсть к грибной охоте. Уже несколько лет я пытаюсь выведать у Негина его заветные грибные места, пару раз почти его уговорил, но в последний момент он все-таки сохранял свою тайну - ведь у каждого арзамасца есть свои любимые места в окружающих центр лесах, и они их тщательно хранят от сторонних...

А если серьезно, то несколько раз в разные годы у нас были беседы с Евгением Аркадьевичем Негиным. Одна из них вошла в мою книгу "Ядерный век. Бомба", но другие остались в записной книжке. В канун юбилея Арзамаса-16 я не мог не вспомнить о них...

- Итак, как это началось и какую роль в Вашей жизни играет ядерное оружие?

- Для меня, по существу, это - цель жизни. С 1949 года я был в  Арзамасе-16  постоянно,  безвыездно,  безвылазно... "Арзамас-16" - это я понимаю более широко, а не только как точку  на  карте.   В   это   понятие  входят  и   полигоны   -Семипалатинский и на Новой Земле. Вот так, между тремя точками, и прошла жизнь - вся она связана с разработкой ядерного оружия. И, создавая его, я всегда был уверен, что применять его не надо. Если кто-то во мне видит кровопийцу или пытается меня таким представить, то это неправда, потому что мы и создавали такое оружие с единственной целью, чтобы его нельзя было применить.

Я видел очень многое, руководил, пожалуй, более чем половиной всех ядерных испытаний в стране, видел взрывы от 50 тонн до 50 мегатонн, видел, как стираются в порошок дома, видел пораженных взрывом животных, видел, как они умирали - все это страшно и тяжело, поэтому у меня всего одна мечта: люди не должны этого увидеть!

-  Вы  осознавали это  и  тем не менее работали над бомбой?!

-  Когда создается первый заряд, первая бомба - это одно. Ясно, что американцы делали атомное оружие, чтобы применить его против фашистов или японцев. Так началась трагедия Хиросимы и Нагасаки. Но если создаешь второй заряд для того, чтобы уравновесить силы противника, то ощущение совсем иное. Хотя, честно говоря, иногда мне казалось, что мы можем применить его первыми. По сути, ядерное оружие - это оружие первого удара, а всякие там ответные удары - какая-то филантропия...

Надо понимать (повторяю, я именно так и думал!), что первым ударом нас могут разнести так, что нечем будет ответить и некому будет отвечать. А если учитывать, что оба государства - США и СССР - обладают десятками тысяч боеприпасов, то получается по 10 штук на каждый приличный районный центр, на каждый крупный завод. Можно сжечь всю страну целиком, а следовательно, и весь земной шар. Что же касается радиоактивных выпадений, следов и всего прочего, так их будет столько, что даже рыбы задохнутся...

- Тогда зачем они и мы создавали это оружие?

- За обе  стороны отвечать не  могу. Мы - для установления паритета, некоего равенства. Создавали параллельно, значит, и уничтожать оружие надо вместе. На каждый данный момент должен быть динамичный текущий паритет. У них сто штук осталось, и у нас сто штук. У них уничтожают последнюю,  и  у нас тоже.  Тогда не будет страшно. Но при этом нужно внимательно следить, чтобы где-то еще ядерное оружие не появилось.

- Термин "паритет" весьма странен, не так ли?

-  Он появился давно. Началось с того, что военные устанавливали  стратегически важные  цели.   Поначалу их было 500, потом 700... Их разрушение выводило страну из уровня великих держав.  А ведь  на  современном  уровне стрельбы ракетами можно тысячу боезарядов доставить до цели, то есть после первого удара можно получить право на господство на планете.

Поэтому мы и создавали ядерное оружие - надо было останавливать американцев. А они, в свою очередь, останавливали нас. Вот и получалась гонка вооружений. Наконец, политики поняли: хватит! И началось разоружение.

Но нельзя так делать, как призывают некоторые горячие головы: "Будем уничтожать все подряд, а Америка пусть сама разбирается со своими ядерными боеприпасами!" Более того, кое-кто договаривается: мол, нужно Америке продать все наши заряды, и пусть Америка поддерживает мир на планете. Думаю, она так "поддержит мир", что останется единственной страной на матушке-Земле...

- Все-таки в Ваших размышлениях есть одно глубокое противоречие: неужели Вам никогда не хотелось обогнать американцев?  А  может   быть,   просто  не  удавалось  этого сделать?

-  Почему же?! Мы это сделали в 1953 году, точнее, в 1955-м. Мы сработали водородную бомбу, которую можно было подвесить на самолет и везти в Америку. А у них такого оружия не было. Такую бомбу они сделали позже нас.

- Ее испытания прошли в "Лимонии"?

- Да, на юге. Семипалатинский полигон мы называли тогда "страной Лимонией".

- В Вашем городе ядерные заряды и изделия рядом, и их немало. Неужели это никак на Вас не сказывалось?

-  Я, наверное, фаталист - ничего не поделаешь, если случится война. Будет одинаково плохо и в Москве, и в Арзамасе. Утешает лишь одно научное соображение: человек испаряется быстрее, чем возбуждение проходит по нервам. Так     что     не     почувствуешь     ничего,      "вознесешься" безболезненно... Скорости прохождения сигнала по нервам -это десятки метров в секунду, а здесь - сотни и километры.

- Это единственное, чем физики-ядерщики   могут "успокоить" нас?

-  Я упомянул о таком вознесении на всякий случай, чтобы было более понятным, что происходит при ядерном взрыве.

- Коль уж идет у нас мрачный разговор...

- А разве атомный заряд - игрушка?! В последнее время уж больно легко с ним обращаются, и в речах разных, и на страницах газет. По-моему, у нас   "специалистов"   по ядерному разоружению так много, что и пересчитать невозможно. И одна из сложнейших проблем современности превратилась в "модную" тему, ее забалтывают все, кому не лень... А ведь это великая и трагическая страница в истории нашего народа, и к ней надо относиться уважительно.

- Обида понятна, но отчасти и сами ядерщики виновны: они предпочитали умалчивать о своих трудностях...

- Нам не разрешалось даже рта открыть, а тем более разговаривать о наших проблемах...Да что я говорю Вам об этом, сами прекрасно знаете!

- А теперь можно?

- Только чуть-чуть...

- Тогда такой вопрос: вспомните самый трудный эпизод во время испытаний? Из многих сотен - один или несколько.

- Бывало так: три заряда сразу отказали,  то есть кнопка   нажата,    а    ничего    не   взорвалось.    Попробуй, разберись, где зацепка произошла. Ты идешь по штольне (это были подземные взрывы) и думаешь:  а если сейчас взорвется?   Не   очень   приятный   момент...   Кстати,   тот эксперимент был не наш - у нас в Арзамасе-16 все, что вывозилось, взрывалось...

- Будем считать, что честь мундира Вы   надежно защитили!

-   Это   факты...   Ну,   а   самое   тяжелое   испытание, пожалуй, было в 1953 году, когда мы бомбу с термоядерным усилением испытывали.  Это  было на  земле,  мощность  -полмегатонны, и совсем не было ясно, куда пойдет след. А он взял и направился напрямую на один казахстанский городок, там несколько десятков тысяч жителей. Был отдан приказ отправить туда два моторизованных батальона, а затем и два полка, чтобы немедленно собрать весь народ и вывезти. Представляете, что творилось бы в городе?! Но перед самым городом оказалось ущелье, след затянуло в него, и он обошел город стороной... В такие минуты седеешь...

Но тот взрыв все-таки взял свою жертву. Погибла девочка. Всех жителей попросили зайти в сарай, чтобы они во время вспышки не ослепли. А потом нужно было быстро выйти из сарая. К сожалению, девочка там осталась. Подошла ударная волна, сарай завалило, и девочка погибла.

- Вы говорите о страхе за других людей, а самому было страшно?

-   Вспоминаю испытания   1955 года.  В конструкции было   много   пластмассы,   а   она,   как   известно,   хорошо электризуется. Надо вставлять в "изделие" детонаторы, их около четырех десятков. Они тоже из пластмассы и очень чувствительные... Смотрю на снаряжающего парня и вижу, что руки у него трясутся. И его напарник тоже бледный, как покойник, и тоже пальцы ходуном ходят. Их понять можно -страшно...

Контролировать процесс должен полковник (ныне он генерал-лейтенант в отставке). Смотрю на него - спокоен, не замечает, в каком состоянии его подопечные. Я к нему подхожу, говорю: "Иван, давай с тобой снарядим. Видишь, что с ребятами творится?!"

В общем, дошел я до Зернова, он своей властью отстранил тех ребят, а нас отправил к изделию. Ну, я маленького роста, и поэтому залез внутрь и там начал работать. И страх как рукой сняло, озорное какое-то чувство. Достаю из коробочки капсюли, ставлю их в нужные места. Вроде бы все закончил, но в коробочке один капсюль остался. Вот тут уже действительно страх пронзил, но, к счастью, я быстро нашел ту красную точку, которую пропустил...

- Неужели можно внутрь бомбы забраться?

- Да, была сверхмощная бомба, которую мы испытывали в 1962 году, так в ее корпусе мы просто прогуливались - она была гигантской. А тогда я по пояс забрался внутрь, ноги болтались снаружи - иначе просто не достать до нужного места...

- Ну, а теперь самый смешной эпизод?

- Особо смешного было мало, но чувство юмора мы старались сохранять в любых ситуациях... Не смешной вспомнил эпизод, а очень тяжелый и страшный.

Это было в 1955 году. Бомбу подвесили, самолет вылетел. И вдруг выясняется, что у носителя отказал локационный прицел. Экипаж переходит на оптическую систему, но наплывают облака. Начальство принимает решение посадить самолет... Командир самолета идеально посадил машину. Мы перекрестились - и бегом к самолету, чтобы бомбу отцеплять.

- Мог быть ядерный взрыв при неудачной посадке?

- Да. Теперь подобное невозможно, все многократно заблокировано, и самопроизвольного взрыва просто быть не может, но тогда... Тогда были иные времена.

-  И все-таки, какие испытания из великого множества Вам особенно запомнились?

- Я начал руководить испытаниями с 1955 года. Самое первое - две маленькие бомбы, ну а потом - любые, исключая самую   большую.   Там   во   главе   был   Ефим   Павлович Славский.   Он  летал  на  самолете  сопровождения,  в   150 километрах от взрыва - так было предусмотрено, потому что ближе нельзя, опасно... Точную дату уже не помню, а вот номер заряда в памяти держится четко - я имею в виду "604-й заряд"...

Впрочем, хорошо помню гашение газового фонтана в Уртабулаке, там, где и Вы тоже были. Внешнего проявления, казалось бы, не наблюдалось - взрыв-то подземный был, но, тем не менее, отличная получилась "картинка". Когда ударная волна вышла на поверхность земли и выбила пыль со всех дорог, сразу же в котловине четко проступила вся сетка их. Как будто морская волна пробежала по котловине, где горел фонтан, - от центра к краям. Конечно, это всего лишь какое-то мгновение, но зрелище любопытное. Ну, и, в конце концов, газовый фонтан начал сникать, а вскоре и совсем погас.

- Вы с гордостью вспоминаете о прошлом?

- Конечно.

-  Вы пришли в отдел Сахарова капитаном. Если бы сегодня   Вы   были  не  генерал-лейтенантом,   а   капитаном, пришли бы сюда работать?

- В сегодняшней обстановке - нет.

- Почему?

- Развал идет везде, в науке в целом, в нашей области в частности.   Военному   человеку   сегодня   в   Федеральном ядерном центре делать нечего.

- Вы считаете, что будущего у центра нет?

- Это не так. Со своими соратниками и помощниками я   стараюсь   делать   все,   чтобы   оно   появилось.   Центр необходимо  сохранить.  Процентов  20-30  сотрудников  из нынешней    численности    должны    заниматься    основной работой, то есть продолжать делать оружие, в том числе и не только ядерное. На мой взгляд, конверсия для Арзамаса-16 -это и переход на создание неядерного оружия. Кстати мы выиграли несколько конкурсов, и ребята пару новых систем делают...

А вот что делать всем остальным - не знаю. С моей точки зрения, в Арзамасе-16 нужно оставить чисто военный центр, не разбавляя его "гражданской продукцией", да это и не очень реально. Однако государство должно позаботиться о специалистах высочайшего класса и о жителях города. Но, как Вы прекрасно понимаете, в нынешних условиях такое решение проблемы нереально.

- Существует представление, что создание  полвека назад Арзамаса-16 - это выдающееся событие, мол, даже в нынешних условиях подобного центра не удалось бы создать...

Это неправильно. Конечно, в прошлом потребовались гигантские усилия, все приходилось начинать с нуля. А сегодня крепких физиков гораздо больше, да и конструкторов достаточно и у ракетчиков, и в авиации. Страна гораздо мощнее (несмотря на развал) и в научном, и в техническом плане. Так что не верьте тем, кто говорит, что "раньше было лучше". Мы должны ценить прошлое, отдавать ему дань, но и преувеличивать его значение не следует.

- Но, тем не менее, поддержка государства необходима?

- Без нее Арзамас-16 просто перестанет существовать. Я  думаю,  у  нынешних  руководителей   хватит  ума   (или отсутствия ума, не знаю, как правильнее сказать!), чтобы мы не потеряли все.  А это возможно,  так как ломать  - не строить. Можно потерять уникальные специальности - нашу, ракетную, авиационную... А ведь в  них - основа современного военного дела, а следовательно, и обороны страны.

- Как Вы думаете, сколько в мире людей, понимающих все  тонкости  ядерного   оружия,   а  значит,   способных  его создать?

-  У нас таких людей, что самостоятельно могут его сделать, где-то около полтысячи. Так мне кажется...

- А в Америке?

- Чуть поменьше.

- Значит, судьба ядерного мира зависит  от тысячи человек?

- Грубо  говоря,  да.  Правда,  надо  еще  прибавить французов, англичан и китайцев. Так что наберется тысячи две, максимум - три...

Но, все-таки, я хочу сказать людям, которые окружают меня и которые могут меня услышать: ядерного оружия бояться не надо! Я твердо уверен, что больше оно применяться не будет, а в конечном счете человечество с ним расстанется.

Да, история распорядилась таким образом, что были две разные социальные системы, и ядерное оружие выравнивало ситуацию на планете. И пока между США и Россией существует паритет, война невозможна, а потому мы вместе с американцами должны постепенно ликвидировать ядерные вооружения, шаг за шагом, совместно, под взаимным контролем.

Владимир ГУБАРЕВ (Агенство "Некое").