Главная     Каталог раздела     Предыдущая     Оглавление     Следующая     Скачать в zip

 

САМООРГАНИЗАЦИЯ И ОРГАНИЗАЦИЯ ВЛАСТИ

Материалы четвертого Всероссийского постоянно действующего научного семинара
"Самоорганизация устойчивых целостностей в природе и обществе"

ИСТИННАЯ ЦЕЛЬ ВЛАСТИ - СВОБОДА

Роберт В. Анделсон, заслуженный профессор философии государственного университета г. Обурн, США

        Теоретики давно признают, что между силой и государственной властью есть различие. В данной статье я предлагаю принять общее определение государственной власти как “законной власти”, а также кратко рассмотреть вопрос о том, что делает власть законной. Я обращу свое внимание в основном на политическую власть, то есть власть, которая претендует на право реализовывать свои решения путем физического принуждения подвластных ей личностей.
       Я буду стремиться доказать тезис о том, что источником законности политической власти является ее роль, как инструмента в установлении порядка, где порядок понимается как эффективное поддержание взаимной свободы, и, таким образом, власть в конечном итоге оправдывается свободой и никогда не может быть ее противоположностью. Как это метко выразил Джером Холл: “Свобода и справедливость зависят от порядка, а последний предполагает власть.” ¹
       Так как этот тезис основан на моем определении порядка, то, возможно, необходимо сказать несколько слов для демонстрации того, что оно не случайно. Давайте подумаем о том, что происходит, когда собрание “призывается к порядку”. В данной ситуации целью является не уменьшить количество свободы, а обеспечить ее взаимное распределение – чтобы никто не мог монополизировать права на высказывание и, таким образом, ограничить свободу других людей выражать себя в рамках уместности и приличий. Уместность и приличия сами по себе являются ограничениями, главной парламентарной целью которых является согласование свободы каждого со свободой всех. Не относящаяся к делу дискуссия нарушает права тех людей, которые присутствуют из-за обозначенной цели собрания. Неприличное поведение нарушает правила взаимной вежливости, которые по взаимному согласию приняты в контексте формального собрания. В то же время, несмотря на вежливость и отсутствие явных беспорядков, высоко регламентированное собрание официального толка может быть не менее беспорядочным, если оно проводится без должного соблюдения духа парламентарного закона.

       Власть, как инструмент для установления порядка, всегда включает в себя два элемента: 1) нормативный символ, который представляет собой идеи группы о том, как, в ее пределах, должен пониматься и реализовываться порядок, и 2) представители (агенты), реализующие власть. Символом может являться либо системно написанная формулировка, традиция, или просто специальное соглашение. Представители, реализующие власть, включают в себя не только исполнителей, но и тех, которые формируют и интерпретируют интуитивное групповое чувство порядка, так как реализация власти, в широком смысле, включает в себя законы и их судебное исполнение, а так же администрирование. Для типичного собрания первый элемент может быть представлен Правилами Порядка Роберта, второй элемент – председателем и вооруженным полицейским, комиссией по правилам и членом парламента. Существование власти зависит от присутствия обоих элементов. Никакая норма не может считаться властной, если она не может быть реализована, а реализация всегда влечет за собой создание какого-либо реализующего органа. Ни один из представителей (агентов) не может обладать властью отдельно от его функций по ее реализации, так как именно эти функции и делают из него представителя (агента) власти. Он вынужден апеллировать к некоему нормативному символу, который обозначает то, что этот представитель пытается реализовать; иначе он не более, чем частное лицо, обладающее, возможно, силой, но не властью. Если данный символ представляет собой несовершенное понимание природы порядка, то он обладает властной силой только до той поры, пока невозможно реализовать более совершенное понимание. Когда лучшее понимание можно будет реализовать, оно заменит предыдущее, как новая властная норма. Таким образом, норма не нуждается в едином или даже общем одобрении группы, чтобы стать властной; достаточно лишь, чтобы она не вызывала интенсивного и широкого неодобрения, которое может привести к уменьшению порядка в процессе реализации этой нормы.

       Катлин говорил о том, что, когда несколько человек соглашаются о желаемости определенной цели и объединяют свои силы в ее достижении, эти объединенные силы становятся властью внутри пределов группы. ² Но, не каждая поставленная цель наделяет властью, и не каждая группа едина в своем согласии. Порядок является целью, которая наделяет властью независимо от того, желаем ли он единогласно, или даже относительным большинством голосом. И даже единое согласие не может дать законную власть, если целью является подрыв порядка. Например, несмотря на то, что члены Ку Клукс Клана или мафии верны клятвам, которые они давали в этих группах (даже если допустить, что они действовали искренно, а не под давлением страха или репрессий), эти группы не могут обладать законной властью, так как они угрожают порядку во всем обществе. Конституция Польши 16 века дала каждому депутату право на вето в парламенте. В виду того, что данное право сделало эффективное управление невозможным и привело к распаду нации, оно не являлось законным, даже при предположении, что само оно было одобрено без разногласий.

       Согласно Катлину, “законная власть это одобренная власть; а успешна она или нет – в строго юридическом смысле несущественно”. ³ Этого я принять не могу, так как, если порядок есть эффективное поддержание взаимной свободы, то любая сила, которая претендует на власть для его поддержания, должна, по меньшей мере, быть относительно успешной. Сила не означает справедливости, но, тем не менее, она является неотделяемым компонентом любого правомерного притязания на власть.

       Знание и опыт, хотя они и не дают власти сами по себе, являются важными инструментами осуществления власти, так как они ведут к мудрости, которая способна отделить это осуществление от произвола. Цель (порядок) наделяет законной властью, понимание различает цель, а сила воплощает понимание в практике.
       Невзаимная свобода это не настоящая свобода, а вседозволенность. Общество, в котором не существует достаточной власти для обеспечения взаимной свободы, является не свободным обществом, а анархией. Анархия и привилегии являются двумя сторонами одного зла: анархия - это вседозволенность ничем не ограниченная, привилегии – это вседозволенность, поддерживаемая силой. Первое является злом, потому что власть слишком слаба, чтобы выполнить то, что должно, второе – потому что власть занимается как раз тем, что она должна предотвращать. Когда властью злоупотребляют, как в последнем случае, она остается законной властью, а не просто силой, только до тех пор, пока она обеспечивает большую уверенность в порядке, чем любая другая альтернатива в области действия власти.
       Так же, как на некоторых собраниях председателю необходимо владение “тяжелым молотком” в целях призвания к порядку, в некоторых культурах необходимо владение сильным и активным мечом. Где нет традиций ответственного самоуправления, может не быть иного варианта, кроме жесткого ограничения свободы всех в целях гарантирования взаимной меры свободы каждому. Институты демократического представительства теряют свою власть, когда их действия слишком нерешительны, чтобы обеспечить выполнение этой задачи. При данных условиях, в Латинской Америке, как и везде, традиционно вмешиваются военные, с самовольно взятыми на себя обязательствами гарантов порядка. То, что такое вмешательство противоречит нравам англо-саксов, не должно заслонять того факта, что, возможно, в данном случае не имелось иной жизнеспособной альтернативы. Если только “человек с ружьем” способен обеспечить порядок, свобода не увеличится от описания красот представительской демократии. Возможно, что он не может осуществлять власть, ею не злоупотребляя. Но представительский орган, возможно, явно продемонстрировал, что ему недостает как силы для наведения порядка, так и самоконтроля для отказа от введения привилегий. Похожим образом, колониальное управление, даже исторически являясь инструментом реализации привилегий, может обеспечивать лучшую гарантию порядка, чем национальные правительства, популярные или не совсем.⁴  Но риск анархии и тирании, которым подвергается неподготовленное население в случаях получения преждевременной независимости, часто перевешивается ущербом, приносимым населению постоянными твердыми мерами, которые сами чреваты угрозой порядку, если происходит отсрочка получения независимости. Если это так, то продолжение колониального правления теряет свое условное оправдание.⁵

       Проблемы, описанные выше, должны решаться исходя из соображений, какой курс действий наиболее благоприятен в данной ситуации для обеспечения взаимной свободы. Должно ли быть отдано предпочтение правительству представителей, которое неспособно обеспечить порядок, или автократу, который может обеспечить порядок, но в то же время будет нарушать его злоупотреблениями властью, предпочесть ли колониальное присутствие, несмотря на широкую национальную оппозицию, или устранить его, оставляя невинные меньшинства на произвол слабого или недружественного нового режима – это вопросы, ответы на которые могут основываться на трезвой оценке всех факторов в каждом конкретном случае. Главной целью в каждом случае должно быть установление царства порядка: наиболее эффективное поддержание взаимной свободы, которого можно достичь при сложившихся обстоятельствах. Эта цель является универсальным политическим критерием, к которому необходимо стремиться независимо от ситуации, но выбранные средства находятся в зависимости от ситуации и не могут быть заранее определены в оторванности от нее. Защита этого критерия нередко представляет собой беспощадную и жестокую борьбу, в которой ни пяди не может быть вымолено либо отдано силам, атакующим порядок. Это борьба, в которой наиболее ответственная тактика не всегда является срединной и наиболее мягкой. “Необходимая цель оправдывает необходимые средства” ⁶ , а взаимная свобода является целью, которая освящает любые средства для ее защиты – конечно, если эти средства не подрывают в конечном итоге цель, на которую они направлены. Правдиво ли это условие в каждом конкретном случае, зависит от обстоятельств.
       Выше в дискуссии была применена предпосылка о том, что равная свобода означает максимальную свободу, что согласуется с равным ее распределением.

Количество свободы, подлежащее равному распределению, не фиксировано, но различается согласно эмпирическим условиям. Но свобода может быть без необходимости ограничена, даже там, где все, как кажется, ею взаимно наделены. Это фатальная шутка в социальной формуле Руссо. Правитель (будь то автократ или большинство) может аскетично принять для себя любые ограничения, которые он налагает на общество. Но одновременно он присвоит себе незаконную и не должную свободу – типа спартанской вседозводенности – всегда, когда он налагает на общество ограничения, превышающие необходимые для обеспечения взаимной свободы. ⁷

Литература

1.     Jerome Hall, ”Authority and the Law”, in Authority (Cambridge, Mass.: Harvard University Press). 1958. С. 59.

2.     George E. Gordon Catlin, “Authority and Its Critics”. - Там же, с. 131.

3.     Там же

4.     Isaiah Berlin, “Two Concepts of Liberty” (London: Oxford University Press, 1958), с. 41-47

5.     John Plamennatz, “On Alien Rule and Self Government” (London: Longmans, 1960), с. 133

6.     Emil Brunner “The Divine Imperative” (London: The Lutterworth Press, 1937), с. 246

7.     Gregory Vlastos, “Justice and Equality”, in Social Justice (Spectrum, 1962), с. 60

 

 Главная     Каталог раздела     Предыдущая     Оглавление     Следующая     Скачать в zip