Главная     Каталог раздела     Предыдущая     Оглавление     Следующая     Скачать в zip

 

САМООРГАНИЗАЦИЯ И ОРГАНИЗАЦИЯ ВЛАСТИ

Материалы четвертого Всероссийского постоянно действующего научного семинара
"Самоорганизация устойчивых целостностей в природе и обществе"

САМООРГАНИЗАЦИЯ В СИСТЕМАХ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

Ю.Г. Марков, институт философии и права СО РАН, Новосибирск

        Как известно, государственное управление призвано поддерживать в обществе определенный порядок (следовательно, не допускать хаос) в различных сферах человеческой деятельности. Такой порядок необходим для устойчивого существования социальной системы. Порядок обычно достигается применением юридических законов и иных нормативно-правовых актов (указов, постановлений, распоряжений и т.д.), выполнение которых гарантируется соответствующими органами принуждения. В государствах тоталитарного типа, особенно в тех случаях, когда насаждаемый порядок не отвечает интересам большинства граждан, приходится создавать мощную машину принуждения, затрачивая на ее содержание немалые средства. Однако порядок, поддерживаемый силой, противостоящей большей части общества, обычно бывает неустойчив и чреват социальными катаклизмами.

       Марксизм строит теорию государства, отталкиваясь от классового подхода. Последний же, в свою очередь, использует категорию собственности на средства производства в качестве главного признака определения господствующего класса. Между тем реально работающим инструментом, при помощи которого та или иная социальная группа заставляет работать государство и государственный аппарат принуждения в своих интересах, является не собственность, а деньги, которые можно иметь, не владея средствами производства. Их дает торговля, ростовщичество, различного рода услуги, спекуляция ценными бумагами и т.д. Более того, как показывает исторический опыт, именно внепроизводственные операции оказываются наиболее эффективными с точки зрения возможностей приращения денежного капитала. Сознательно или бессознательно, но именно эту сторону дела марксизм искусно маскирует при помощи классовой теории государства.
       В современную эпоху пора бы, наконец, обратить внимание на то, что социальная классификация групп по их месту в структуре производственных отношений хотя и имеет право быть, но гораздо менее значима, чем социальная классификация групп по их месту в структуре финансовых отношений. Если в первом случае мы говорим о классах, то во втором случае нужен какой-то другой термин. А.А.Шабанов, К.Н.Соколов и К.В.Сивков используют в этом случае термин “кланы”, “клановая борьба”, “клановые структуры”, “клановая идеология” и т.д. Термин кажется весьма удачным. Разработка теории общества с учетом фундаментальной роли клановых структур — дело ближайшего будущего. Важность такой разработки будет понятна, если принять во внимание, что в настоящее время в России государство находится в руках финансовой олигархии, представляющей собой именно клановую структуру.

       Заметим далее, что сама возможность олигархической власти в России (да и не только в России) во многом определяется освобождением финансово-экономической сферы из-под опеки государства. Иными словами, независимость данной сферы от государства является одним из важнейших условий становления кланового государства. Недаром лозунг свободной (от государства) рыночной экономики стал основным лейтмотивом российских реформ. Воспитанные на марксистской теории, мы полагали, что таким путем строится буржуазное государство. Между тем буржуазное государство ( в его классическом виде) — это всего лишь переходный, во многих случаях краткосрочный этап в процессе строительства кланового государства.

       Отказ от государственного вмешательства в финансово-экономическую сферу означает, что мы переводим эту сферу в режим самоорганизации. Свободная игра денежных капиталов необходима для их концентрации в относительно узком кругу лиц. Движение капитала всецело подчинено антиэнтропийному закону (он движется из мест, где его мало, в места, где его много), напоминая в этом отношении движение тяготеющих друг к другу частиц. Последние, подчиняясь закону тяготения, устремляются в направлении более массивных тел.

       Уменьшение энтропии в распределении капитала проявляется в расщеплении общества на богатых и бедных, в дифференциации уровня доходов у различных групп населения. Статистика свидетельствует о том, что соотношение доходов у наиболее богатых и беднейших 20% населения неуклонно растет. Это явление представляется закономерным и наблюдается во всех странах с рыночной экономикой, в том числе и в наиболее развитых странах. Закономерность сохраняется и для мира в целом. Так, например, если в 1960 г. соотношение доходов у наиболее богатых и беднейших 20% населения мира составляло 30:1, а в 1970 г. - 32:1, то к 1980 г. оно выросло до 45:1, а к 1989 г. - до 59:1.

       Таким образом, предоставление финансово-экономической сфере режима самоорганизации приводит в действие закон уменьшения энтропии капитала и доходов населения^*, что обуславливает повсеместный рост социальной напряженности и вынуждает наращивать мощь карательных органов государства. Одновременно усиливается информационная обработка (“зомбирование”) населения средствами массовой информации. Все это мы наблюдаем и в современной России.
       В интересах устойчивости социальных систем следовало бы восстановить государственную опеку над сферой финансово-экономической деятельности, признав одновременно, что отнюдь не всякая самоорганизация несет с собой благо для общества.

       Внимательный взгляд на историю, и в первую очередь на российскую историю, выявляет один важный факт. А именно, что в обществе уже давно существовали, даже в условиях жестких монархических режимов, устойчивые ростки самоорганизации социальной жизни в форме крестьянских общин. Русское государство с давних времен предоставляло режим относительно свободного жизнеустройства на местах. Этому отчасти способствовали огромные размеры государства, при которых центральная власть, располагая примитивными средствами коммуникации и связи, попросту не могла установить всеобъемлющий контроль на местах. Более того, государство побуждало к организации крестьянских общин, чтобы упростить выполнение крестьянами своих фискальных и тягловых обязанностей.

       Отметим существенную разницу процессов самоорганизации в сфере финансово-экономической деятельности и процессов самоорганизации в сфере социального управления на местах. В первом случае государство попросту снимает с себя регулятивные функции, во втором случае оно передает их (делегирует) органам местного самоуправления - общинам, земствам и т.д.

       Как показала история, эти два типа самоорганизации оказались не только не схожи, но даже антагоничны друг другу. Как известно, с развитием самоорганизации рыночного типа (капитализации), общины были разрушены всюду, где капитал захватил господствующие позиции. Лишь в России они оставались вплоть до 1917 г., и лишь в 20-х гг. сошли на нет, уступив место более суррогатным (искусственным) образованиям — колхозам с вырожденными институтами самоуправления. Упразднение общин в России имело иные причины, нежели в Европе. Оно связано с формированием государства тоталитарного типа, в результате чего делегирование регулятивных функций на места было резко ограничено.

       Смена тоталитарного режима власти на власть олигархическую (клановую), естественно, не изменила положения. Возможность формирования самоорганизующихся структур в сфере социального управления по-прежнему отсутствует, хотя формально созданы органы местного самоуправления в городских и сельских поселениях, а также на других территориях, с учетом исторических и иных местных традиций. Местное самоуправление, согласно Конституции Российской Федерации, не имеет статуса государственной власти и регулируется нормами муниципального права.

       Сложившаяся в России модель социального управления, представленная государственными и муниципальными образованиями, остается неэффективной потому, что, несмотря на декларируемые демократические лозунги, она целиком ориентирована на интересы клановых структур (финансовых олигархов, мафиозных групп, российских и международных масонских организаций и т.д.), полностью исключает возможность образования институтов общественного самоуправления и любой иной творческой инициативы самого народа в вопросах жизнеустройства.

       Такая система власти не может быть устойчивой. Она обречена, во-первых, потому, что не вписывается в российские традиции, предпочитая откровенное заимствование западных образцов государственного устройства. Копирование чужих механизмов социального управления, даже если они (эти механизмы) кажутся совершенными, не может привести ни к чему хорошему, поскольку в этом случае обрываются исторические корни, и общество как бы заново вынуждено строить свою государственность, мучительно приспосабливая ее к своим, веками складывающимся, культуре и менталитету.

       Эта система власти обречена, во-вторых, потому, что в обществе вообще невозможно закрепить какой-либо проект жизнеустройства, если он высиживается в чиновничьих или даже ученых кабинетах в отрыве от реальной действительности, если он навязывается сверху, а не вырабатывается практикой, т.е. самими людьми, включенными в процесс самоорганизации жизнеустройства.

       Государство, возникающее в результате процессов самоорганизации в сфере социального управления, могло бы называться социалистическом в том именно смысле, в каком оно понималось русскими мыслителями типа А.И.Герцена, Н.Г.Чернышевского, П.Н.Ткачева и других, искавших идеал общественного устройства и находивших его в общине. В этой связи П.Н.Ткачев, в частности, писал: “Каковы же общественные идеалы нашего народа? ... Его общественный идеал - самоуправляющаяся община, подчинение лица миру, право частного пользования, но отнюдь не частного владения землей, круговая порука, братская солидарность всех членов общины ...” П.Н.Ткачев полагал, что этот идеал будет жить века. И не исключено, что он был прав.

       Обреченность на провал нынешних российских реформ, как, впрочем, и любых других реформ, если они плохо вписываются в контекст русской истории, остро ставит вопрос о стратегии и тактике переходного периода. Если верно, что социализм есть выбор истории, и если России суждено двигаться далее по этому пути, то первое, что надо сделать — это забыть о теоретических моделях социализма, разработанных в рамках марксистской парадигмы. Последняя доказала свою неадекватность российским условиям хотя бы уже тем, что созданный по ее рецептам общественный строй оказался нежизнеспособным в России, не смог себя защитить от губительных реформ, проводимых кучкой авантюристов. Произошло это потому, что реализованная в России модель общественного устройства в главных чертах была продуктом теоретических измышлений и насаждалась сверху усилиями партийной номенклатуры. Несмотря на 70 лет подгонки, приспособления модели к нашей действительности, она (эта модель) так и осталась на теле России тесной, неудобной, местами даже раздражающей одеждой с чужого плеча. Не удивительно, что по первой же команде эта одежда была сброшена только ради того, чтобы примерить другую. Увы, шаг этот оказался роковым.

       Но самое печальное, что выбор дальнейшего пути развития России мы по-прежнему осуществляем, пользуясь волюнтаристским подходом. Многочисленные партии и движения, борющиеся за власть, разрабатывают проект за проектом будущего жизнеустройства, который выставляют напоказ пассивно созерцающему народу в периоды предвыборных компаний. Каждая партия старается понравиться своему электорату, чтобы только занять места в парламенте. Что касается самих проектов, то никто не знает их практической значимости и жизнеспособности. Да и вряд ли этим всерьез интересуются. Главное внимание уделяется внешней привлекательности проекта, той его стороне, которая представлена обещаниями различных благ народу. Этого оказывается достаточно для парламентской борьбы. И вся парламентская работа затем сводится к принятию законов, которые нескончаемым потоком устремляются в общество, практически ничего не меняя в жизни. Часто эти законы попросту не выполняются.

       Если мы всерьез желаем изменить ситуацию к лучшему, то наши общественные лидеры и политические партии должны бы думать не только и не столько о проектах и программах будущего жизнеустройства, сколько о том, как развязать народную инициативу, как запустить механизм самоорганизации сначала на местах, затем в регионах и т.д. Все, что может прочно установиться в жизни, все, что более всего соответствует духу народа, его глубинным корням, наработанной культуре, перспективам развития, возникает в результате массовой народной инициативы и процессов самоорганизации. Навязываемые сверху проекты, в особенности те из них, которые являются продуктом отвлеченной теоретической работы, в подавляющем своем большинстве бесполезны и даже опасны, если с фанатичной настойчивостью продвигаются в жизнь.

       Вот почему лидеры общественных организаций и политических партий не должны упускать из виду исподволь развивающееся в России движение по созданию на местах и предприятиях общественных советов и комитетов самоуправления, рабочих и стачечных комитетов. Им следовало бы оказывать всестороннюю помощь и поддержку. Мало кто знает, что ныне у нас в Сибири и на Дальнем Востоке в ходе самоорганизации населения уже возник Совет трудящихся Сибири и Дальнего Востока, что состоялся уже второй Съезд этого Совета, который призвал к формированию Советов трудящихся на местах с последующим созывом Всероссийского Съезда Советов и формированием Всероссийского Верховного Совета. Пожалуй, именно в этом движении, замалчиваемом средствами массовой информации, заключена скрытая энергия для будущих трансформаций в России, источник ее устойчивого социального развития.

 

 Главная     Каталог раздела     Предыдущая     Оглавление     Следующая     Скачать в zip