Главная Каталог раздела Предыдущая Оглавление Следующая Скачать
в zip
Предисловие составителя Одной из особенностей политической картины наступившего века является открытое доминирование политики реального времени над политикой реального пространства, родившейся еще в античные времена, первая в истории геополитическая идея сформулирована в труде Фукидида "История Пелопонесской войны". Однако в наше время Геополитика - пассивная мистика пространства начинает уступать место хронополитике - активной мистике времени. Отцы постиндустриального общества во весь голос заговорили о разработке технологии конструирования будущего. Естественно мы не могли игнорировать указанную тенденцию приступая к составлению данной хрестоматии. Именно поэтому упор в ней сделан не на классические тексты отцов геополитики, а на современные исследования перелома в развитии классических представлений.
Постановка проблемы. Существуют два наиболее общих подхода к анализу масштабных исторических сдвигов - цивилизационный и мир-системный. Основоположником первого подхода является прежде всего А.Дж.Тойнби, основоположниками второго - Ф.Бродель и И.Валлерстайн.
Эти два подхода имеют точки конвергенции. Возможно, наиболее полно это проявилось в геополитическом анализе.
Понятие о науке. Современная геополитика многогранна как наука и сложно определима как гуманитарная дисциплина, можно заявить, это - наука об исследовании ориентиров, действий и перспектив внешней и внутренней политики государства на основе учета комплекса разнообразных географических факторов в глобальном масштабе.
Философ А.C. Панарин дал современное комплексное определение геополитики: “Геополитическая теория исследует связи между пространственными и функционально-политическими характеристиками тех или иных регионов мира...”.
Существует и такое определение: “ Геополитика - это разновидность внешней политики, определяемая территориальной близостью партнеров и создающая поле сопряжения между интересами сопредельных сил”.
Хаусхофер: “Геополитика является наукой о взаимодействии пространства и политических процессов. Она основывается на широком фундаменте географии, которая является наукой о политических организмах в пространстве и их структуре. Более того, геополитика снабжает нас необходимы инструментами для политических действий и служет в качестве директивы политической жизни в целом. Таким образом, геополитика превращается в искусство формирования и направления практической политики. Геополитика- это географическая наука государства”.
В развитии геополитики можно выделить несколько этапов: 1. Доминирование роли географической среды. В современном варианте: геополитика - это влияние географических условий страны на ее внешнюю и внутреннюю политику. 2. Обоснование военно-политической теории, акцентирование на политико-военных процессах и военно-стратегических исследованиях. 3. Показ многосторонности геополитических факторов, среди которых можно выделить ресурсное обеспечение, экологическую безопасность, демографические характеристики, политическую стабильность и другие. 4. Попытка связать региональные и геополитические проблемы. 5. Выделение практической геополитики или геостратегии.
Знакомство с содержанием различных пособий по геополитике, в особенности представленных в интернете, совершенно не прояснит вопроса, что такое геополитика: учение, наука, теория, научная гипотеза, инструментальная политика или мета-научная идеология. Геополитика будет иметь довольно много значений в том числе и чисто мистических.
Согласно некоторым определениям к "геополитическим" можно отнести учения всех мыслителей, размышлявших о мире и пространстве, начиная с Античности - с Аристотеля, Фукидида, Ксенофонта, Геродота, Страбона, Эратосфена, Плиния и т.д., продолжая Средневековьем - Ибн-Хальдун, Ренессансом - Бодэн, Монтескье, Токвиль, Гердер, Гумбольд и Карл Риттер, включая Эразма Роттердамского, Бодена, и даже К.Леонтьева, "славянофильство и даже панславизм" у которого "оказались лишь маской", а также любые попытки изменения политического пространства. Действительно, Аристотель давал геополитическую оценку роли островов: "Крит по своему положению предназначен для господствующего влияния на Грецию". Монтескье говорил о климате как одном из факторов, влияющих на формирование народов, образа мышления и политической стратегии. Гердер упомянул о культуре, литературе и лингвистике, как о факторах, влияющих на объединение территорий, но не более того.
Геополитика и баланс сил. Важный аспект геополитики видится в исследовании комплекса экономических, политических, военно-стратегических, ресурсных и других вопросов, играющих первостепенную роль в сохранении или изменении общемирового и регионального баланса сил.
Исторический нюанс геополитики как учения касается британской политики, она свое начало берет, начиная, с XV века, когда абсолютистская Англия разгромом испанской "Непобедимой Армады" в 1588 году значительно потеснила Испанию как колониально-морскую державу.
Проблема геополитики активно обсуждалась в октябре 1994г. в Русском географическом обществе на конференции "Геополитические и геоэкономические проблемы России." Данная Всероссийская конференция явилась попыткой преодолеть раскол между наукой и управлением и осветить геополитические аспекты региональной и глобальной политики.
Дисциплинарная структура исследования. В послевоенной американской политологии выделяются пять направлений исследования политики (американское управление и политика, сравнительная политика, международные отношения и мировая политика, политическая теория и философия, общественное управление и политика), причем они уже активно проникают в государства на других континентах и оттесняют на второй план традиционную европейскую государственно-правовую науку. Американская школа исследования внешней политики включает в себя проблемы войны и мира, региональной интеграции, контроль за вооружением и разоружением, власть в международном сообществе, международные организации и международное право.( Демидов А.И., Федосеев А.А. Основы политологии, М.: Высшая школа, 1995, с.53-55.)
Постановка проблемы. Теория может иметь характер научной методологии и идеологии. Идеологические геополитические теории оперируют терминами расширения, подчинения и эксплуатации, тогда как теоретическая геополитика "в чистом виде" занимается разработкой и строительством жизнеспособных государств.
Знаменитая речь
Уинстона Черчилля в Фултоне и опубликованная в июле
Весной
Создание и последующее противостояние в центре Европы двух мощных военно-политических блоков породили качественно новый тип мировой войны — “холодную войну”. Основным политическим содержанием этой войны стало противоборство двух, разделенных по идеологическому принципу, гигантских социально-политических систем, осуществлявшееся на фоне научно-технической революции преимущественно жесткими невоенными средствами.
Исход этой войны во многом предрешила экономическая и технологическая мощь США, позволившая им обеспечить решение главной геостратегической задачи по объединению и укреплению трех главных противостоящих Советскому Союзу “центров силы” — США, Западной Европы (НАТО) и Японии.
Крушение Советского Союза, великой державы, добившейся во второй половине ХХ в. равного могущества с США и оставившей свой яркий след в истории цивилизаций, привело к окончанию “холодной войны”. Наиболее глубокие изменения произошли в Евразии, где сложилась качественно новая геополитическая конфигурация, впервые в новейшей истории обусловленная практически беспрепятственным доминированием США. Так завершилась длившаяся 45 лет (1946—1991 гг.) “холодная война”. Война, которая стала третьей и последней мировой войной в ХХ столетии.
Любой геополитический процесс (и, в первую очередь, мировая война), заканчивающийся переделом границ и (или) перераспределением зон геополитического и экономического влияния, постепенно, но неизбежно приводит к образованию новой геополитической конфигурации. Она фиксирует новые геополитические атрибуты и потенциалы участников этого процесса, новый уровень их взаимоотношений и начало нового геополитического цикла, обеспечивающего (в глобальном масштабе) развитие мирового сообщества как сложнейшей геополитической системы.
Самым драматичным явлением общественно-политической жизни стала мировая война, принципиально изменившая масштаб, динамику и характер разрешения противоречий между великими державами. Никогда ранее борьба за передел и лидерство в мире не охватывала сразу несколько континентов, не затрагивала интересы большинства стран мира, не велась с применением такого мощного оружия и не имела такие трагические последствия. Более того, в отличие от прошлых войн, часто возникавших спонтанно, мировые войны были тщательно спланированы и подготовлены не только в военно-политическом, но и идеологическом плане. В основе теоретических предпосылок их возникновения лежали геополитические доктрины, научно обосновывающие необходимость и даже неизбежность насильственного установления нового мирового порядка. Геополитические противоречия между великими державами явились главной причиной возникновения трех мировых войн. Именно геополитике суждено было стать идеологией великих держав, а мировой войне — способом глобального разрешения геополитических противоречий между ними.
Инструментальное средство:1910 г. Разобщенная Европа накануне очередного передела своих внутренних границ и колониальных владений. Позади пик могущества Британской империи. США и Российская Империя поглощены делами в своих сферах влияния. На этом фоне ситуация в Европе все более накаляется, причем наиболее тревожными симптомами выглядят отсутствие ярко выраженного лидера континента и претензии на эту роль сразу нескольких государств, объединенных в два военно-политических блока: с одной стороны — Англии и Франции (Антанта), с другой — Германии и Австро-Венгрии (Тройственный союз). Вопрос только в том, кто и когда возникнет повод эти претензии предъявить.
Германские геополитики и политологи в начале ХХ-века поставили теоретическую задачу: обойти финансовые и океанические англо-саксонские державы, освободить Европу от американских банкиров, одолеть большевистскую России. Инструментально это выполнено было так: в 1908 - 1918 гг., Германия при Вильгельме II скрепила германо-австро-турецкий союз, центральная ось которого проходила по диагонали от Гельголанда, главной базы на Северном море, напротив устья Эльбы, по направлению к Стамбулу и далее к Персидскому заливу и Индийскому океану. Этот союз обеспечил широкий выход в Северное море, присутствие в восточной части Средиземного моря, контроль совместно с русскими в Черном море, абсолютный контроль в Персидском заливе и выход в Индийский океан, заповедное место англичан, хозяев Индии.
Постановка проблемы. Констатация переходного характера нашей эпохи не снимает вопроса об определении ее основного вектора, выяснении - от чего к чему совершается переход. Существует множество концепций, объясняющих смысл переходной эпохи: от индустриального общества к постиндустриальному (информационному), от тоталитаризма к демократии, от биполярного мира к полицентричному, от технической цивилизации к посттехнической.
Понятие о геополитических парадигмах. Классически привычной является геополитическая парадигма осевого противостояния, когда действует “логика двух блоков или политических систем”, а также противопоставление развитого севера и развивающегося юга, центра и периферии. В последнем случае, в качестве центра выступают США, Западная Европа, Япония, а периферией - страны с нестабильной политической системой, несформировавшейся военной доктриной, отсутствием неолиберальных тенденций в экономике, и отсюда, непредсказуемостью поведения государства, что настораживает других субъектов международного права, привыкших к продуцированию и подчинению общим нормам. Примерами выпадения из геостратегической динамики могут служить как “великие страны” прошлого (Римская и Османская империя, Персия), так новые амбициозные политические территории, чьи лидеры не признают общих правил игры (Ирак, Ливия, Иран).
Следующей парадигмой не только по значимости, но и по хронологии может выступить концепция региональной системы безопасности, пришедшая на смену биполярному миру. Ныне полагают, что существуют шесть основных центров силы: США и России, Китая и Японии, Европы и арабского мира. Впрочем, вместо арабского мира часть аналитиков (бывший госсекретарь США Г.Киссинджер) видят неуклонно повышающуюся роль Индии, поскольку арабский мир - это скорее конгломерат сил, нежели органичное единство геополитической единицы влияния. С другой стороны, в качестве невообразимо мощного геополитического фактора может выступить мусульманство. Кроме того, в связи с становлением новой картины мира ряд государств выказывают намерение стать центрами регионального тяготения. К примеру, на лицо попытка использования богатого культурно-исторического потенциала для влияния на международные события – “Великий Иран”, “Великая Турция”, “Великое будущее Узбекистана”, “Великий Туркестан” и т.д.
И, наконец, утратившая свою былую актуальность парадигма столкновения цивилизацией, где в качестве системообразующих и подчиненных динамизму становления принципов берут этнические, религиозные, социокультурные универсалии.
Карл Шмитт
предвидел, что в будущем возможны три альтернативы исторического развития: 1.
Установление тотальной мировой гегемонии одной сверхдержавы —новый Номос земли
или Новый Мировой Порядок, тождественный с глобальным универсализмом. 2.
Альтернатива пространственного хаоса и, наконец, 3. Альтернатива баланса
интересов геополитических пространств—сосуществовании Больших пространств.
Центральное для геополитических работ Карла Шмитта понятие “Большое пространство”
(Grossraum) (1) Аналогичную концепцию выдвигает и Геннадий Зюганов, которой в
своей книге “За горизонтом” пишет , что “наиболее вероятные стратегические
сценарии мировой политики можно охарактеризировать так: 1. сценарий “глобальной
смуты”, 2. сценарий “баланса интересов”, 3. сценарий “Нового Мирового
Порядка”(2).1. Carl Schmitt
Der neue Nomos der Erde in Staat, GroЯraum , Nomos :Arbeiten aus den Jahren 1916-1969 (Edited by G. Maschke,
Duncker & Humblot, Berlin , 1995)п.п. 521-522. 2.
Геннадий Зюганов “За горизонтом” (Информпечать, Москва ,
Первая в истории геополитическая парадигма Доктрина Монро была изложена президентом Монро в послании Конгрессу в декабре 1823 года и сводилась к тому, что США будут рассматривать как недружелюбный акт любую попытку европейских государств вмешиваться в дела государств Западного полушария, или расширение их владений на американском континенте. Доктрина Монро определила и обозначила пространство, далеко превосходящее территориальные границы США—все Западное полушарие—Большим пространством (GroЯraum). Когда эта доктрина была односторонне провозглашена, американское правительство запретило интервенцию европейских стран в Западное полушарие, но, с другой стороны, заявило, что США обязываются также не вмешиваться в дела Европы и в политику европейских стран.
“Доктрина Монро явилась примером не только глобального пространственного мышления, но также и определением новой пространственной конфигурации земли. Как только Западное полушарие было идеологически определенно как Новый Мир, в котором США запрещали вмешательство пространственно чужих стран Старого Мира, возникла необходимость создать “новое международное право, поскольку превращение США в ведущую империалистическую державу в конечном счете разрушило Евроцентрический правопорядок -jus publicum Europaeum" Принципы нового международного права, основанного на доктрине, Монро были сформулированы и обусловлены на основе эволюции американской внешней политики в Западном полушарии. Эти принципы могут быть сформулированы следующим способом:
Еженедельный аналитический журнал "Коммерсант-Власть" отметил следующим образом: "1 января 1999 года стало не только днем введения новой общеевропейской валюты - евро, но и днем, когда Америка перестала быть единственной сверхдержавой мира. Вызов Соединенным Штатам бросила Большая Европа" ( Коммерсант-Власть, N1-2, 1999, с.270).
Тем самым одной из возможных альтернатив нового Большого Пространства стала Европа, которую определенные политические и идеологические круги противопоставляют Западу - англо-саксонскому миру, и в первую очередь, США. Такая анти-западная Европа не является чистой утопией, так как такой проект неоднократно реализовывался в истории, хотя всякий раз с определенными погрешностями или искажениями. Так, в XX веке страны Оси представляли собой остов именно такой Европы, хотя англофилия и франкофобия определенных кругов в германском руководстве (наряду с другими обстоятельствами) и помешали полному осуществлению этого проекта. После второй мировой войны подобная попытка предпринималась де Голлем , и этой политике Франция обязана тем фактом, что она не является сегодня официально членом НАТО. Как бы то ни было идея "анти-западной", традиционной, имперской Европы становится все более и более актуальной.
Европейское Большое Пространство должно складываться вокруг самой континентальной из европейских держав - вокруг Германии, а еще точнее, вокруг Mitteleuropa, т.е. Средней Европы. Геополитические интересы Германии традиционно были противоположны атлантистским тенденциям Запада. Это касалось как собственно континентальных, так и колониальных аспектов геополитики. Германия всегда была противником англо-саксонских колониальных завоеваний и стремилась к созданию сугубо сухопутной, континентальной, автаркийной цивилизации
Для всех западных стран "ближнего зарубежья" (как прибалтийских республик, так и Украины, Белоруссии и Молдавии) анти-мондиалистский геополитический союз возможен только при вхождении в блок Средней Европы (если, конечно, ситуация в самой России не изменится) при ориентации на Германию . В таком случае, западные регионы СССР будут иметь шанс стать восточными пограничными районами европейского Большого Пространства.
Тенденции. Мир, снова движется к многополярности. С одной стороны, этот процесс естественен, ибо отражает волю реальных и потенциальных центров силы. Вместе с тем переходный период таит в себе немало опасностей. Его суть - в быстром изменении баланса сил, а это, согласно закономерностям политологии, всегда грозит вызвать дестабилизацию и даже конфликты.
Онтология геополитического сознания. Нация является носителем “геополитического сознания”. Кризис цивилизационного сознания в первую очередб отражается в мире политическом. Мир гарантированных границ, закрепленных международными соглашениями, внезапно сменяется миром, не имеющим территориально-правовых гарантий. Его пространство несет явные черты варварской, кочевой динамики, дионисийской стихии, грозящей затопить все границы, сделать проблематичными международные политико-правовые, цивилизованные нормы.
В этих условиях оживает и активизируется иной, геополитический тип сознания, в чем-то явно альтернативный цивилизационному. Он связан с ощущением состояния мира как войны всех против всех, где никому не гарантировано "жизненное пространство" и где смогут выжить только сильные и до зубов вооруженные.
Цивилизационная презумпция доверия готова смениться презумпцией всеобщего недоверия, с позиций которого формулируется жесткая дилемма поведения: агрессивное наступление или глухая оборона изоляционизма. Вместо философии открытого и однородного пространства - гарантии партнерского обмена - формируется философия "закрытого" или "разорванного" пространства. Не случайно геополитический тип сознания резко оживился накануне первой мировой войны, а пик геополитических изысканий пришелся на 20 - 30-е годы, и центром их стала поверженная, "изгойская" страна Запада - Германия.
Если цивилизационный тип сознания в чем-то существенном соответствует парадигме Просвещения и его системе оптимистически-рационалистических ожиданий, то геополитический тип представляет собой ревизию Просвещения с позиций органицизма, социал-дарвинизма и "дионисизма". Вместо презумпции единого (или идущего к единству) мира в геополитическом сознании довлеют различные пары манихейских оппозиций, питающих энергетику взаимных противостояний. При этом характерной особенностью геополитического мышления, в отличие от цивилизационного, является его "натуральный" характер. Здесь биология, антропология и география довлеют над социологией. А в глубинном социокультурном смысле натуралистическая парадигма неоязычества - парадигма "тела" - вытесняет христианскую парадигму духа.
Открытия геополитического неоязычества касались то роковой несовместимости латинского и германского духа (Густав Ле Бон), то несовместимости германства и славянства, то противостояния белой и желтой рас, то, наконец, противостояния между морскими и континентальными народами (Ратцель) и близкой этому дихотомии "хартленд - римленд" (Спайкмен).
Геополитический тип сознания утверждает отступление ноосферы под давлением гео-биосферы - природных детерминаций коллективного человеческого поведения.
Геополитический тип мышления в чем-то наследует дух этой романтической критики Просвещения, утверждая несводимость существования к сущности, феномена - к закону (устойчивой, повторяющейся связи явлений). Но опору уникальности он ищет не во внутреннем мире культуры, а во внешнем мире природы, утверждая непреодолимое давление биологии и географии на историю и их конечный реванш над ней. Эволюция европейской культуры отмечена циклами, в чем-то совпадающими с кондратьевскими. В "повышательной" фазе, когда довлеют оптимистически-завышенные ожидания прогресса, природные детерминанты и ограничения как бы сводятся на нет и утверждается перспектива безостановочного пути в "светлое будущее".
В "понижательной" фазе активизируется сознание ограничений - ресурсных, экологических, демографических и т.д.
Цель формирования геополитических сценариев - поиски оптимальных действий, получение нового предостерегающего знания, выявление выгодной политико-экономической альтернативы на основе исследования возможных сценариев развития, планирование необходимых мероприятий и реализация замыслов. Работа проводится в комплексно представленных областях знания: философском, социокультурном, эколого-социальном, экономическом, политическом, проблем глобальной и региональной безопасности, географическом, военном, демографическом, религиозном и этнографическом.
Геополитический сценарий исходит из номиналистической установки, согласно которой действительной реальностью являются изолированные организмы - государства, ведущие трудную и опасную борьбу за выживание, а вся цивилизационная суперсистема - международное право, "новый мировой порядок", единые общечеловеческие интересы и т.д. - представляет собой конвенциалистскую призрачность.
Геополитический "экзистенциализм" настаивает на принципиальном одиночестве государств и народов в этом мире, и потому его доминирующим мироощущением является тревога. Он не верит ни в какие цивилизационные гарантии: в мире нет гарантий, в нем господствуют столкновение государственных интересов, разнонаправленной воли и коварство случая.
Мотивацией разработки многочисленных сценариев является преследование интересов государства в динамично меняющемся политическом мире.
Геополитические цели, детермированы государственными интересами, это — захват стратегических территорий и формирование обширных зон геополитического влияния. Например, инициатором первой мировой войны выступила Германия, главной целью которой было стремление добиться гегемонии в Европе и захватить колонии своих западноевропейских соперников, эти же цели преследовали все главные участники Первой мировой войны. Вступившая в войну в качестве члена Антанты Россия стремилась укрепить свои позиции на Балканах, а также путем захвата Константинополя и черноморских проливов осуществить свою давнюю мечту — получить выход к Средиземному морю.
Исходной позицией для начала сценарных разработок является преодоление кризиса или достижение выгодного баланса сил.. Геополитические кризисы делятся:
по основанию масштабности
|
кризисы |
примеры |
|
мировые |
Противостояние интересов двух и более держав: США-СССР |
|
региональные |
Противостояние интересов нескольких стран, с возможным участием одной державы: Турция-Греция |
|
внутригосударственные |
Геополитическое значение имеют кризисы только в ядерных державах: Россия-Чечня |
по основанию отношения
|
кризисы |
примеры |
|
межгосударственные |
С участием одной ядерной державы |
|
межнациональные |
С участием нации, представленной в нескольких странах: курды, баски |
|
религиозно-этнические |
Национальные группы - сторонники экстремистских течений мировых религий: “Хамас”, “Тамильские тигры” |
по основанию характера
|
кризисы |
примеры |
|
статичные |
Кризисы, “законсервированные” или с отложенным решением. Например, на Корейском полуострове. |
|
динамические |
С быстротечным изменением ситуации: Югославия. |
по основанию качества
|
кризисы |
примеры |
|
системно-структурные |
Некоторые аналитики предсказывают кризис, вызванный противоречиями политической системы и рыночной экономики Китая, а также может служить примером распад СССР. |
|
ситуационные |
Девальвации валют мировых держав, нефтяные проблемы. |
по возможности прогноза
|
кризисы |
примеры |
|
перманентно возникающие |
Китай-Тайвань |
|
внезапные |
Проблема выхода США из договора по ПРО 1972г. |
по основанию сроков
|
кризисы |
примеры |
|
долгосрочные |
Палестино-израильское противостояние, проблема Ольстера |
|
среднесрочные |
Вмешательство США во Вьетнаме, а СССР в Афганистане. |
|
краткосрочные |
Противостояние Северного и Южного Йемена. |
В геополитических сценариях важнейшим является именно преодоление таких кризисов и в зависимости от его характера предусматриваются разные участники, их права, типы постановки проблем, организационные решения и временные ограничения. Геополитика как теория занимается преодолением проблем глобального уровня.
Глобальный характер приобрели следующие “вызовы истории”:
|
Кризисы |
Причины |
|
Цивилизационный |
Переход от индустриального общества к постиндустриальному, что ведет к разрушению национальных экономик глобальной экономикой, социальной дискриминации и психологического дискомфорта людей, связанных с устаревшими профессиями; |
|
Национальный |
Рост этнической и конфессиональной нетерпимости и противоречия внутри многонациональных государств; |
|
Техногенный |
Стремительно растущее давление техномассы на биосферу - развитые страны экспортируя экологический кризис придают ему планетарный характер; |
|
Информационный |
Вызван глобальной информационной экспансией, уничтожающей национальные культуры; |
|
Международный |
Стремление к новому переделу мира по итогам холодной войны, попытками некоторых держав доминировать в системе международных отношений. |
Сценарии строятся на основе двух главных принципах, отличающихся ценностно-целевыми характеристиками. В сценарии аналитики планируют в зависимости от интересов государства стабилизационные или дестабилизационные процессы. Примерами стабилзационных геополитических действий являются американский “План Маршалла” для Западной Европы после Второй мировой войны или помощь СССР для новых социалистических стран Восточной Европы. Следует заметить, что стабилизационные сценарии носят планетарный и цивилизационный характер, по сравнению с ними дестабилизационные сценарии более ограничены.
Возможный геополитический сценарий включает процессы стабилизации в моноцентричной или многополярной модели мира:
|
Направления стабилизации |
Меры |
|
Экологическая |
Деятельность, стимулирующая новую научно-техническую революцию и создание мягких и эффективных промышленных технологий или смену ценностей, преодоление потребительской морали, гармонизацию отношений человека и природы |
|
Экономическая |
Поддержание догоняющего развития отставших стран или налаживание эффективного международного сотрудничества с учетом нужд отставших стран, что предполагает определенные жертвы со стороны стран высокоразвитых и богатых |
|
Военно-стратегическая |
Создание безопасного баланса сил в системе международных отношений |
|
Социокультурная |
Протекционизм к национальным культурам или формирование единого духовного пространства |
Стремление к дестабилизации, как показывает опыт геополитических держав прошлого, также приносит ощутимую пользу. Например, США в период “холодной войны” в своем противостоянии с СССР всегда поддерживали процессы дестабилизации. Примерами этого служат “гонка вооружений”, которую СССР проиграл и идеологическая война, которую вело ЦРУ. Разрабатывать сценарии даже масштабных геополитических действий можно начинать с простых аксиом, например, "Хочешь мира - готовься к войне" и "Борьба - начало всего". Эти старые изречения утверждают хрупкость политического равновесия. Эфемерный характер политического равновесия дискредитируют идею вечного мира и устанавливают неизбежность дестабилизации. Отказ от идеи вечного мира означает признание возможности существования глобальных конфликтов, что они распространяются на сопредельные районы и даже на всю планету.
Задача евразийских государств-гарантов найти оптимум равновесия между державами и в поддержании его по всей диагонали Северная Европа-Юго-Восточная Азия. В этих сценариях правомерно использовать ресурсы геополитических теорий Челлена, Хаусхофера и голлистского теоретика Мишеля Жобера. Но несущей выгоду задачей для не-евразийского государства является достижение геополитической нестабильности на означенном пространстве. В связи с этим проиллюстрируйте действия США в Югославии.
К 2000 году в Азиатско-Тихоокеанского региона, за исключением России, не останется экспортеров энергии, и все страны региона станут только ее потребителями. А потребление энергии в странах к 2010 году по сравнению с 1996-м возрастет на 46 процентов. В этих условиях страны региона вынуждены будут менять геостратегические ориентиры, и они направляют свои взоры в сторону богатой природными ресурсами России. Процессы. Осуществляющимся сценарием в настоящее время является геополитический проект "мондиализма", смысл которого сводится к превращению всей поверхности земли в Единое Большое Пространство, управляемое из американского центра. Проект проамериканского, "атлантистского" Большого Пространства, создание планетарного Pax Americana или установление Нового Мирового Порядка с единым Мировым Правительством - это, по сути, геополитические синонимы.
В военном аспекте геополитического сценария следует отметить, что основополагающими характеристиками являются конститутивно зафиксированные формы безопасности, гегемонии и разные конфигурации лидерства. Практически всегда с пугающей и повторяющейся закономерностью оправдывается схема, знакомая по всем последующим событиям всемирной истории: гонка вооружений, взаимное сдерживание, военные альянсы, дипломатические ходы, стратегические построения, забота о чести и имидже государства, анализ сильных и слабых сторон противника и неуемная жажда установления выгодного для себя баланса сил. А в конце концов - война.
Историография
баланса сил. Войны между Афинами и Спартой, Римом и Карфагеном, Англией и
Францией в XVII и XVIII столетиях, Наполеоном и остальной Европой в начале XIX
в., Германией и Великобританией после франко-прусской войны
Военный фактор в геополитике выполняет в первую очередь функцию сдерживания для реализации других целей в сфере экономики и политики, где задачи и приоритеты формируются гораздо легче. Прогноз применения силы в геополитическом анализе имеет крайне мало места и реально ощутимой пользы. В глобальном геополитическом пространстве применение военной силы уже в скором будущем можно будет рассматривать как неинструментальное средство, поскольку во-первых, военный фактор на современное стадии развития цивилизация испытывает эффект смещение в функциональном плане от применения силы к угрозе применения силы, и отсюда к контролю. Эффект осуществления требуемого сценария зависит от того, насколько военно-технологическая мощь позволяет контролировать оппонента или группу оппонентов. Во-вторых, изменения в многополярной геополитической картине мира таковы, что применение силы не просто портит репутацию сверхдержавы, как это было с США в Сомали в 1991, но и требует повышенных финансовых и прочих энергозатрат для противодействия соперникам. В-третьих, информационная насыщенность современной цивилизации находится на таком уровне, что любая военного характера акция наносит ощутимый экономический ущерб национальным интересам других геополитических субъектов, к примеру, акция США под флагом ООН в бывшей Югославии нанесла урон России и ряду других государств.
„Государство есть кусок человечества и кусок организованной земли“ – образно выражался Фридрих Ратцель, отец политической географии.
Фундаментальным понятием геополитики является “пространство”, предложенный Макиндером и Хаусхофером и развитый Карлом Шмиттом как Большое Пространство. Национальный суверенитет государства зависит не только от его военной силы, технологического развития и экономической базы, сколько от величины и географического месторасположения его земель и территорий. Государство и территория – есть единое целое.
Государства, которые осуществляют контроль над несколькими типами территорий, располагают большими возможностями адаптации, вынуждены противостоять большему числу реальных и потенциальных вызовов и становятся в конце концов более сильными по сравнению с другими государствами. Государства же, которые осуществляют контроль только над одним типом территории, имеют меньше возможностей; их гений не может проявить себя столь разнообразно; их граждане внутренне не готовы, если того потребует история, дать достойный отпор многочисленным вызовам мира.
Государству необходимо решить проблему территориальной самодостаточности. В нашу эпоху такой самодостаточностью могут обладать только очень крупные государства, расположенные в регионах, стратегически защищенных от возможного нападения (военного, политического или экономического) других государственных образований.
В геополитическом мире страна могла быть "неприсоединившейся" только ценой своего устранения из сферы планетарной геополитики, за счет маргинализации и смещения на периферию.
Государство и "империя" есть особые виды "пространства", причем это не плохо, не хорошо, а только определенным образом характеризует коммуникацию и социально-политическое действие в различном масштабе.
Государства по отношению к геополитической реальности представлены в такой классификации:
1.Государства-участники
2. Государства - региональные центры:
3. Государства-игроки:
Земля, по утверждению Видаля де ля Блаш, это не только не обрабатываемая территория, но и пространство, преобразуемое человеком дифференцировано, в зависимости от технического развития и критериев его религии; существуют религии, открытые для технического прогресса, и религии, которые относятся к нему враждебно. Макс Вебер вводит понятие западного синдрома, носителем которого является протестантизм. Политические сообщества всегда находятся в движении, в ферментации (в "брожении", по выражению Хаусхофера). Отсюда государства тоже являются живыми организмами.
Пространственная типология:
Многие "европеисты", как левые, так и правые, считают, что категория "государства-нации", т.е. традиционного централистского государства вообще изжила себя, и что следует сделать акцент именно на двух других модальностях -- на регионализме и даже автономизме, с одной стороны, и на континентальном объединении регионов в единый блок, с другой стороны.
В России три категории - регионализм, государство-нация и Большое Пространство - имеют прямые аналоги в геополитической действительности.
Регионализм соответствует сепаратистским тенденциям в пределах РФ -- как в случае национальных республик и округов, так и в случае претензий на полную автономию сугубо территориальных образований (проекты Сибирской, Уральской и др. республик).
Централистско-государственная модель отстаивается сторонниками геополитического проекта "Россия в рамках РФ".
Те, кто ратуют за восстановление СССР, воссоздание Российской Империи в рамках СССР или создание Евразийской Империи, относятся к категории идеологов Политического Большого Пространства.
Абсолютной
устойчивости, вечного постоянства в социальных событиях быть не может.
Следовательно, можно различать среди фактически данного более и менее прочное,
придавая самой фактичности разный смысл. Основополагающим является не столько
различение нынешней России и бывшего СССР, а также нынешней и бывшей (до
Классическая схема предполагает наличие гражданского общества и государства, деятельность которого ограничена конкретными целями и не должна простираться за установленные рамки. При наличии сложившегося гражданского общества, усвоившего заданные правила игры, имеющего развитые и осознанные интересы, государство действительно может ограничить свою деятельность четким перечнем определившихся с течением времени задач, - и выход за эти границы воспринимается обществом как посягательство на права частных лиц.
Государство во внутренней политике. Государство часто рассматривается как институт, способный не формально, а по существу обеспечить права личности. Такая постановка вопроса нетипична для западной либеральной мысли, которая видела в государстве силу, ограничивающую свободу индивида, и всячески подчеркивала необходимость поставить его в определенные правовые рамки. Однако она характерна для либерализма в странах с “запаздывающей модернизацией”, где формирование соответствующих институтов происходит в условиях, когда необходимые для них предпосылки еще не созрели или вообще отсутствуют, и государство вынуждено брать на себя дополнительные функции. Такое тесное сотрудничество с властью создает множество проблем, осложняющих осуществление либерального проекта.
Вот как формулировал позицию либералов в этом вопросе Дж.С.Милль, разделявший мнение своих предшественников в отношении принципа “laissez-faire”: “Правительство, - писал он, - должно брать на себя все то, выполнение чего желательно для общих интересов человечества..., или для текущих интересов членов общества..., если все это по природе своей не может вознаградить частных лиц или общество, приложивших свои усилия”. Очевидно, что объем определяемых таким образом функций может варьироваться, однако незыблемым остается принцип: государство делает то, что определяется потребностями гражданского общества (а не самого государства) и что не может быть сделано самими гражданами.
Функция государства. Особенностью либерализма в постсоциалистических странах является необходимость концептуализации особой роли государства в процессе создания нового общественного порядка. Либерализм не исключает социальной инженерии, однако в западных странах его “конструктивистская” активность обычно ограничивается созданием условий для дальнейшего развития уже существующих институтов, отношений, процессов, она не предполагает внедрения чего-то нового, чего не было раньше. В постсоветском пространстве стоит задача создания не только самих либеральных институтов, но и необходимых для них предпосылок в виде легитимной частной собственности, среднего класса, гражданского общества и др. Очевидно, что эта задача не может быть ограничена установлением права, определением и поддержанием “правил игры”. Но опасно и отводить государству роль “дирижера”, руководящего действиями заинтересованных групп.
Главным действующим лицом на мировой арене являются и будут оставаться в XXI в. государства. У цивилизаций и регионов нет единых правительств, парламента, армии. У государств - есть, и все упомянутые институты формируют, реализуют и защищают государственные интересы, которые весьма комплексны, многогранны, разнообразны. Эти интересы далеко не всегда совпадают с цивилизационными, региональными и прочими векторами, поэтому государства зачастую соперничают и конфликтуют с соседями, близкими им по духу этническим, религиозным и другим признакам.
Факты. В руках Вашингтона эффективные рычаги управления хозяйственными процессами на земном шаре - МВФ, МБ, ВТО и т.д. Нынешний финансовый кризис в Азиатско-тихоокеанском регионе лишь оттеняет лидирующую роль США. Южная Корея, Индонезия, Малайзия и даже Япония вынуждены опираться на американскую помощь и, в соответствии с требованиями и советами из-за океана, еще шире раскрывать свои системы.
В
военной сфере Америка тоже вырывается вперед. Несмотря на сокращение в
последние годы расходов на оборону на 40%, Соединенные Штаты по-прежнему тратят
на эти цели сумму, во много раз превышающую аналогичный показатель для других
ведущих держав. В 1999/2000 финансовом году военный бюджет Вашингтона составит
260 млрд. долл. Для сравнения: весь российский бюджет на
Аргументы геополитического лидерства: Соединенные Штаты остаются единственной державой, чьи войска продолжают дислоцироваться в больших количествах в ключевых регионах - 113 тыс. военнослужащих в Европе, 92 тыс. в Японии и Южной Корее, 10 тыс. в Саудовской Аравии. Что особенно важно, так это способность проецировать силу, т.е. стремительно развертывать боевые порядки и наносить массированный удар по противнику почти в любой точке земного шара. Пентагон заявляет, что может одновременно вести две крупные войны, например в Корее и районе Персидского залива, и быстро их выиграть.
Экономические и военные позиции Вашингтона за рубежом подкрепляются его огромным политическим влиянием. Практически все наиболее процветающие государства современного мира, контролирующие 77% мировой экономики, относятся к числу союзников или ближайших друзей США. По существу, сложилась реальная и обширнейшая американская зона влияния, состоящая из государств, которые приемлют лидерство Вашингтона и будут заинтересованы в нем и впредь. В эту зону входят Западная Европа, часть Азиатско-тихоокеанского региона, Латинской Америки, Ближнего Востока.
Мощное воздействие оказывают Соединенные Штаты на внешний мир в сфере информации, образования, науки и массовой культуры. Даже такие в высшей степени цивилизованные и гордые нации как, например, французская или китайская, черпают мировые новости из американских СМИ, считают образцом для подражания вузы и исследовательские центры США, увлекаются продукцией Голливуда. Вестернизации подвергаются Франция, Япония, Россия, страны с мощными культурными традициями и весь остальной мир.
Говоря про Китай невозможно не использовать аллегорию: Китай, подобно “мудрой обезьяне, наблюдающей с горы за схваткой двух тигров в долине”, предпочел в решающие годы “холодной войны” остаться в стороне от “битвы гигантов”. Будучи второй по величине и значению коммунистической страной, Китай, тем не менее (а может быть, именно поэтому) избрал свой собственный, независящий от воли советского руководства, путь. Успешные экономические и военные реформы, жесткая региональная политика, удачное маневрирование и использование разногласий великих держав содействовали росту ГПП Китая и реализации его геополитических устремлений (присоединение высокоразвитого Гонконга, в ближайшей перспективе — Макао и даже, возможно, Тайваня) на основе блестящей политической формулы Дэн Сяопина “Одна страна — две системы”. Эти процессы привели к существенному повышению геополитического статуса Китая до уровня “потенциальный мировой лидер”. При этом огромные людские ресурсы, неослабевающий поток иностранных инвестиций, расширяющиеся зоны экономического влияния Китая в сочетании с постепенной, но неуклонной трансформацией политической системы дают основания предполагать большие геополитические возможности этой страны.
В
отличие от второй половины ХХ столетия в следующем веке на карте мира может
появиться еще одна полнокровная сверхдержава - Китай. Его козыри: колоссальное
население; безудержно растущий уже два десятилетия экономический потенциал;
присоединение к КНР - "малых азиатских драконов" Гонконга и в
Для сравнения геополитического потенциала. В КНР проживает сейчас свыше 1.230 млн. человек, в то время как в России только 148 млн. человек. Средние темпы роста китайской экономики в 1980-1998 гг. составили 9%, в России же размеры народного хозяйства сокращаются на протяжении всех 90-х годов. Как следствие, ВНП Китая уже почти в два раза больше российского (700 млрд. долларов против 370 млрд. долларов). Иностранные инвестиции в экономику Китая достигли 37 млрд. долларов, в российскую не превышают 3 млрд. долларов. В обозримой перспективе Китай может превратиться в страну с самой большой в мире экономикой.
Китайцы отстают в военной сфере - их ракетно-ядерный арсенал насчитывает всего лишь около ста зарядов, но в последние годы Пекин активно наращивает и модернизирует все компоненты оборонного потенциала, в том числе и ядерные силы. Следует учитывать и то, что на современном этапе, когда в мире нет глобальной конфронтации, роль военной составляющей в совокупной мощи государства менее важна.
Правда, Китай испытывает серьезные трудности во внутреннем развитии - неэффективный государственный сектор промышленности, неравномерность развития различных регионов, слабая финансовая система, высокий уровень безработицы, социальное расслоение, коррупция и т.п. Тем не менее, в целом Китай продолжает на всех парах двигаться вперед по пути экономического прогресса, сохраняя при этом политическую стабильность.
Важно и то, что у китайцев, после во многом неудачного ХХ столетия, когда иностранные державы зачастую понукали Срединной империей, вновь проснулся инстинкт величия. И появилась непоколебимая уверенность в собственных силах. В первой половине 80-х годов китайские политические деятели жаловались, что живут под дамокловым мечом советской угрозы. Для образности речи говорили даже, что "не спят от страха по ночам, а днем не могут кушать, ибо палочки для еды не слушаются их дрожащих рук". Сейчас те же политики в частных беседах заявляют, например, что им безразлично, кто будет следующим президентом России, ибо "ни Зюганов, ни любой другой российский политик не посмеют выступить против КНР".
Китайский
чиновник, разъясняя разницу между регулярной китайской армией и народным
ополчением в провинции Чжэцзян, заметил: "Ополчение гораздо слабее, чем
регулярные войска, но, разумеется, сильнее российской армии". Другой
чиновник из провинции Фуцзянь, что напротив острова Тайвань, так ответил на
вопрос о том, страшно ли было во времена эскалации напряженности в Тайваньском
проливе весной
Великодержавные планы не афишируются в Китае на высшем официальном уровне. Напротив, китайские лидеры всячески подчеркивают, что КНР пока всего лишь одно из развивающихся государств, все еще сравнительно слабое и отсталое и что даже когда Китай станет по-настоящему могущественным и богатым, он не будет стремиться к гегемонии, к контролю над другими народами. Тем не менее, если почитать статьи китайских журналистов и особенно ученых, то они буквально пропитаны жаждой руководить миром и уверенностью, что великому Китаю уготована сия роль в грядущем столетии. Утверждается, например, что Китай - это та сила, которая помогла "третьему миру" "встать во весь рост и бросить вызов богатым странам", что "в XXI столетии центр тяжести человечества переместится в Азию, где будет возвышаться исполинский Китай" и т.п.
О великодержавных амбициях "Срединной империи" свидетельствует и ее международная деятельность: стремление участвовать в обсуждении и решении всех животрепещущих проблем современности в ООН, присутствовать на пяти континентах и влиять на события там, во всем и всегда иметь собственное, независимое мнение, обладать наравне с другими великими державами ядерным потенциалом, догнать наиболее развитые государства по основным показателям совокупной мощи. Что касается Азиатско-тихоокеанского региона, то здесь доминирующая роль КНР в XXI столетии преподносится как нечто само собой разумеющееся, вытекающее из факторов исторического, географического, демографического, экономического, культурного, военного характера.
При этом Пекин еще гораздо раньше Москвы, в начале 80-х годов, пришел к выводу о целесообразности проведения сбалансированной внешней политики.
“Ближнее зарубежье” Востока является регионом распространения ислама, то перспектива образования России с Китаем единого Большого Пространства отходит на второй план перед возможностями исламских геополитических коалиций. По меньшей мере, так обстоит дело в настоящий момент, что не исключает, впрочем, резкой активизации китайского фактора как фактора интегрирующего в ближайшем будущем. В целом же, Китай, отвергший мондиалистский вариант "перестройки", представляет собой оплот евразийских сил как на идеологическом, так и на стратегическом уровне. Об этом свидетельствует визит Путина в Китай и Северную Корею.
У США, России и Китая, есть претендент на великодержавную роль: Объединенная Европа - еще один перспективный полюс складывающегося нового миропорядка. Конечно, разногласия и трения внутри Европы будут сохраняться и на каких-то направлениях даже обостряться. Ведь перестала существовать коммунистическая угроза с Востока, которая в прошлом сплачивала западноевропейцев и заставляла их забывать о претензиях друг к другу. Ныне о старых претензиях могут вспомнить, тем более, что появляются и новые. Узлом противоречий может стать, в частности, Германия, - из-за экономического доминирования на континенте в перспективе, исторических споров с соседями. Стабильности и сплоченности континента будут по-прежнему угрожать междоусобица на Балканах, традиционные противоречия в Восточной Европе, различия в подходах к Турции, ближневосточному конфликтному узлу, к России
И все же Европа, под воздействием продолжающих углубляться интеграционных процессов, взаимозависимости европейских стран, их географической близости, общности судеб имеет шанс в перспективе превратиться в своеобразную сверхдержаву с более-менее единой и самостоятельной линией поведения в мировых делах.
Присоединение ГДР к ФРГ явилось одним из крупнейших геополитических последствий “холодной войны”, важнейшим фактором повышения ГПП ФРГ и ее роли не только в НАТО и Европе, но и в мире. По существу, Германия превратилась в потенциального мирового лидера и имеет в будущем (если станет постоянным членом Совета Безопасности ООН) хорошие шансы стать мировым лидером без всяких оговорок. Вместе с тем, традиционная военная мощь Германии и все более решительное участие этой страны в военных акциях НАТО свидетельствуют о том, что повышение статуса этой страны не ограничится ростом только ее политических и социально-экономических атрибутов.
Великобритания и Франция по-прежнему остаются странами, определяющими развитие не только “демократического плацдарма” — Европы, но и мирового процесса. Развитая экономика, статус постоянных членов Совета Безопасности ООН и мощный ракетно-ядерный потенциал свидетельствуют о сбалансированности ГПП этих стран. Однако появление объединенной Германии и резкое усиление роли НАТО делают не слишком перспективными их внешнеполитические позиции, основанные, в одном случае, (Великобритания) на сильной привязке к позиции США, в другом, (Франция) — на желании проводить более самостоятельную, не ограниченную рамками НАТО политику.
также является потенциальным мировым лидером, у которого, однако, превалируют параметры социально-экономических атрибутов. Это служит и сильным и, одновременно, слабым местом в положении этой страны, поскольку параметры других атрибутов пока сильно уступают экономическим возможностям страны, к тому же, находящейся в политической и военной зависимости от США.
Она остается составной частью военно-стратегической системы США, находится под защитой американского ядерного "зонтика". У Токио нет собственного ракетно-ядерного потенциала и вряд ли мировое сообщество позволит им обзавестись, если даже подобные амбиции когда-то возникнут у японцев. Япония имеет и другие "слабые места" в качестве претендента на "сверхдержавный" статус. Она находится, что называется, на "задворках" сердцевины земельного массива нашей планеты, Евразии. К тому же Япония островное государство, со сравнительно небольшой территорией, скромными природными ресурсами. Наконец, японцы замарали свою репутацию агрессивной войной и вряд ли найдется государство, которое горит желанием принять японское лидерство. В последнее время Япония к тому же переживает финансовые трудности.
Токио накопил колоссальный экономический и научно-технический потенциал, добился выдающихся достижений в социальной сфере и на протяжении трех последних десятилетий играет одну из ключевых ролей в мировой экономике. Японские товары, финансовые ресурсы, технологии притягивают клиентов со всех пяти континентов, делают Токио желанным партнером в глазах любого правительства. Важно и то, что, потерпев поражение во II мировой войне и согласившись на американское военно-политическое покровительство, Япония сумела оставаться в стороне от многих баталий "холодной войны", установила и сохраняет нормальные отношения со многими странами, которые с подозрением или даже неприязнью относятся к США (в том числе с ближневосточными радикальными режимами).
В целом есть основания полагать, что экономические и научно-технические достижения в конце концов выведут Японию в число самостоятельных центров силы на международной арене. Уже сейчас стоит вопрос о постоянном членстве Токио в СБ ООН. Активизируется военная роль Японии в тандеме с США и при их поощрении.
К следующему поколению кандидатов в сверхдержавы, по крайней мере регионального уровня, можно, причислить Индию, АСЕАН, Бразилию, Турцию, Пакистан, ЮАР, Иран, Саудовскую Аравию. Три стораны являются мощных геополитических идей. Это - континентально-исламский, революционный Иран; светская, атлантистски-мондиалистская, профанически-националистическая Турция; и арабский "саудовский" теократический вариант ислама.
Иран является сегодня уникальной страной, которая выполняет в Азии роль Средней Европы на Западе. Характерно, что сами иранцы резко отличают себя как от Запада, так и от Востока, понимая под "Западом" "профаническую мондиалистскую цивилизацию Европы", а под "Востоком"-"архаический строй Индии и Китая".Важно заметить, что проиранское Большое Пространство потенциально включает в себя Афганистан и Пакистан, а это, в свою очередь, открывает полосу территориальной непрерывности с Таджикистаном и Узбекистаном. С Туркменией же Иран имеет непосредственные границы.
Фактически Турция на сегодняшний день, будучи членом НАТО, является восточным форпостом атлантизма и мондиализма, "санитарным кордоном" между азиатским Востоком и арабским миром. Геополитическая модель, которую предлагает Турция, - это интеграция в западный мир и атеистическую, мондиалистскую цивилизацию. Но так как сама Турция, стремящаяся войти в "Европу", пока остается лишь "политико-идеологической" колонией США, а не действительным членом европейского Большого Пространства. Ориентация на Турцию означает для стран "ближнего зарубежья" интеграцию в мондиалистский проект на правах "санитарного кордона", в качестве "колониальной прокладки" между восточной континентальной массой Евразии (с Ираном, Китаем и Индией) и взрывоопасным арабским миром.
Саудовская Аравия, оплот сугубо арабского ислама и исламской теократии, на идеологическом уровне представляет собой особую "ваххабитскую" модель авторитарного, моралистического и "пуристского" мусульманства,
Полагают, что инициатором анти-мондиалистского геополитического проекта может стать иное Большое Пространство - либо Средняя Европа под флагом Германии, либо объединенная Евразия в рамках постРоссии, либо потенциальный Дальневосточный Блок, сформированный вокруг Китая.
Стандартные геополитические доктрины отводят Постсоветскому пространству "почетное" место ученика в мировой школе в начальных классах. Этот ученик должен усвоить уроки "глобального лидерства" западной либеральной демократии (читай: США).
Еще более откровенные (неортодоксальные) геополитики (З. Бзежиньский) рассматривают постсоветское пространство как своего рода "геополитическую черную дыру", некое постсоветское пространство, которое надлежит освоить мировым экономическим и политическим "центрам силы". Постсоветскому пространству советуют поскорее изжить "постимперский синдром", полностью открыть остатки экономики и оборонную сферу, стандартизировать процедуры функционирования политических и экономических рынков и т. п. Надо признать “мондиалистский”, атлантистский проект находится в стадии агрессивного развития (расширение NATO).
Главная Каталог раздела Предыдущая Оглавление Следующая Скачать
в zip