Структура государственного управления должна быть жесткой, но прозрачной

– Владимир Борисович, Вы стали российским министром еще в 1990 г. Отвлекаясь от политической стороны вопроса, чем, на Ваш взгляд, нынешнее правительство в технологическом, если можно так сказать, плане отличается от предыдущих?

– Наступило время перехода к следующей фазе реформ. В стратегическом плане все достаточно ясно. Реформы надо продолжать. Но технологии их проведения нуждаются в совершенствовании. Меняются условия, уточняются ближайшие цели.

Это нормальный процесс. Страна делает сама себя. Изменяются психология людей, их требования и запросы. Возникают непредвиденные проблемы. А поэтому, естественно, смещаются приоритеты, вносятся определенные коррективы.

Нужно ли идти к рыночной экономике без всякого участия государства? Опыт реформирования российской экономики убеждает, что сама структура государства не должна быть чрезмерно либеральной. На время переходного периода она, на наш взгляд, должна быть довольно жесткой, определенной и в то же время прозрачной.

Ждали, что правительство, испугавшись дефолта, примется все без разбора реквизировать для пополнения государственной казны. Опасения беспочвенны. Синдрома национализации у нового правительства, как видите, нет и, смею заверить, не будет.

Кое-кто полагал, что мы прекратим приватизацию. Мы же ее развиваем и дальше. Но не ради ее самой, а на принципах экономической целесообразности.

Подогревались ожидания, что новое правительство начнет с того, что запустит печатный станок и устроит гиперинфляцию. Ничего подобного не произошло и не произойдет.

Более того, эти вопросы в правительстве даже не обсуждались. Правда, отдельные голоса в пользу такого подхода раздавались. И это нормально: кто-то вносит предложение, но оно так и повисает, не находя поддержки.

Несомненно, предпочтительнее иные подходы. Известно, что Россия – это две кладовые: сырье (энергоресурсы) и наукоемкая продукция. Надо их в полной мере использовать. Хвалебных слов в адрес высказано немало. Но мало что делалось реально. Сегодня мы стремимся привести законодательство в соответствие с международными требованиями, без чего России будет трудно вступить во Всемирную торговую организацию (ВТО). Законодательное поле нужно сделать таким, чтобы мы смогли торговать не только сырьем, но идеями и патентами, ноу-хау и разработками. Согласитесь, что идея включения печатного станка в таком случае оказывается просто излишней.

Разумеется, прежде чем торговать патентами и ноу-хау, нужно вложить в эту отрасль солидные средства. Просто даже в модернизацию носителей информации, перевода их в электронную форму. К сожалению, у нас не хватает инвестиций, чтобы обеспечить инновационные цепочки – от идеи до продукта на прилавке. Но мы можем, имея право на свою интеллектуальную собственность, привлечь иностранный капитал в Россию либо реализовать ее за границей, чтобы получить дополнительные источники инвестиций на внутреннем рынке.

– Значительные поступления могла бы дать продажа крупного пакета акций “Связьинвеста”, о чем много говорилось в течение прошлого года. Но правительство РФ не так давно приняло решение не продавать эти ценные бумаги через аукцион. Что, российскому бюджету не нужны деньги?

– Не продаем потому, что цена на пакет из 24% акций была заявлена в рублях. А соотношение рубля к доллару к моменту проведения конкурса увеличилось в 3 раза, т.е. долларовая цена пакета упала с 1,5 млрд до 600 млн. В этой ситуации правительство сочло не продавать пакет акций “Связьинвеста”.

И, вообще, меня привлекает другая схема продажи этого пакета акций. Суть заключается в том, что мы оцениваем этот 24%-ный пакет в те же самые, например, 1,5 млрд долл., а затем выпускаем облигации – каждая на стоимость, аналогичную стоимости одной акции. Эти облигации выставляем на продажу в России. Покупатели облигаций могли бы затем обменять их на именные акции “Связьинвеста”.

Если люди в России не верят сегодня банкам и финансовым структурам, то системе телекоммуникаций они всегда доверяли. Она будет работать при любых обстоятельствах, при любых политических ситуациях, всегда будет приносить доход. Доверие к облигациям, на мой взгляд, могло бы быть достаточно высоким. Продали бы, допустим, не все 24, а всего несколько процентов, но зато привлекли реальные деньги в реальный сектор экономики, обеспечили бы дополнительные поступления в бюджет. А крупная национальная компания стала бы “публичной”. Одно это, сколько бы облигаций мы не продали, подняло бы рейтинг акций “Связьинвеста”.

– Топливно-энергетический комплекс, который Вы также курируете, служит для России главным источником валютных поступлений. Но ТЭК и одна из головных болей правительства: в течение всей зимы из многих регионов шли экстренные сообщения об отключении отопления, перебоях с подачей электроэнергии во многих городах и районах. Что происходит?

– Существуют две причины такого положения дел. Первая – отсутствие системы в построении ТЭК на всех его направлениях: угольном, газовом (в газовом в меньшей степени), нефтяном, электроэнергетическом. Представления о том, что рынок сам все расставит по своим местам, не могут быть использованы в системообразующих инфраструктурных отраслях, от которых в первую очередь зависит экономическая безопасность страны. Потеряно было системное начало, которое теперь придется восстанавливать.

Речь прежде всего идет о том, что системный подход к ТЭК начинается с составления топливно-энергетического баланса страны, за который отвечает Правительство в лице Министерства топлива и энергетики. Следующий уровень, ниже баланса, – расчет потоков энергоносителей; еще ниже – потоки финансовые, собственность, управление (я говорю прежде всего не об административном, а об экономическом управлении). Эта система должна жестко выдерживаться в интересах страны и работать вне зависимости от того, кто возглавляет те или иные топливные или энергетические компании, руководит Министерством топлива и энергетики.

На этапе разгосударствления собственности системный подход к экономике был не востребован. За пять лет добыча нефти снизилась с 350 до 300 млн т. Дала себя знать стихия далеких от общегосударственных задач интересов.

Вторая причина ослабления ТЭК заключается в том, что налоговая политика, сформулированная в 1992-1993 гг., не учитывала реальное несходство типов предприятий. Был запущен налоговый механизм, одинаковый и для крупного магазина, и для небольшой торговой точки, для промышленного предприятия и авиационной компании, для нефтяной трубы и нефтяной скважины. А ведь у каждого из этих объектов – разная экономическая природа рентабельности.

Действующий до сегодняшнего дня механизм годится примерно для трети видов производственных предприятий России. Его неэффективность в топливных отраслях выразилась в том, что число нефтедобывающих скважин за пять лет уменьшилось со 140 до 100 тыс. Ясно, что сегодня нужна более дифференцированная система взимания налогов. Налоговая политика должна более соответствовать природе экономического субъекта.

Даже скважина с нулевой рентабельностью может быть выгодной для народного хозяйства в целом. Ведь она дает нефть и рабочие места. Но, к сожалению, такой подход у нас в последние годы не применялся.

– В российском правительстве не раз обсуждался вопрос об объединении нефтяных компаний России. Какая цель достигается подобным объединением?

– За последние годы в России сократилась не только добыча нефти, но и поиск новых месторождений, существенно поизносилось оборудование, ослабла инфраструктура. Из этих фактов и надо исходить рассматривая идею концентрации капитала в нефтедобывающей отрасли российской экономики. Рынок и в развитых странах мира меняет свою конфигурацию, гибко реагирует на меняющиеся условия. Процессы слияния крупных компаний в промышленности, банковском деле – обычное явление, когда объединение ресурсов и капиталов становится важнейшей предпосылкой выживания той или иной отрасли или компании. Очевидно, что чем меньше нефтяная компания, тем выше себестоимость добычи в тех же условиях по сравнению с более крупной. Укрупнение же в условиях России может дать примерно 5-7% снижения себестоимости добычи нефти.

В нефтяном комплексе явно назрела проблема осуществления крупных структурных преобразований, направленных на снижение издержек производства в нефтедобыче и нефтепереработке, концентрацию материальных и финансовых ресурсов и эффективное решение задач внутреннего нефтеснабжения и экспорта нефтяного сырья. Необходимость этого определяется снижением мировых цен на нефть и нефтепродукты, увеличением себестоимости добычи нефти и снижением ее конкурентоспособности на мировом рынке с учетом качества и глубины переработки нефти на большинстве российских нефтеперерабатывающих заводов.

Именно исходя из этого и ведется работа по оптимизации нефтяной отрасли, просчитываются разные варианты объединения нефтяных компаний. При этом учитываются прежде всего такие факторы, как производственное сотрудничество нефтяных компаний, состыкованность их взаимных интересов, связи с региональными потребителями.

Процесс укрупнения российских нефтяных компаний надо “запустить”. И нет ничего плохого в том, что “первой ласточкой” станет мощная компания со смешанным капиталом, контролируемая государством, которая будет обеспечивать представление его интересов, в том числе и специфических, на нефтяном рынке.

Особо хотел бы отметить, что будущая нефтяная компания проектируется как нормальное акционерное общество с единой акцией. Суммарная доля государства в ней составит около 70%, а 30% будут у других участников-акционеров, интересы которых будут соблюдаться в полном объеме.

Проект новой компании – это прежде всего повышение уровня менеджмента, а стало быть, эффективности. Компания может быть впоследствии наделена функцией оператора по управлению российской частью участия в проектах освоения месторождений на условиях раздела продукции.И еще один немаловажный фактор. Появление нового нефтяного субъекта на рынке по моему убеждению, будет способствовать созданию необходимой конкурентной среды, позволит избежать монополизации рынка.

– Вы упомянули о проектах освоения месторождений на условиях раздела продукции. Недавно в России приняты обновленный закон, регламентирующий соглашения о разделе продукции, и вытекающие из него поправки к 12 законам. Известно, что на последних этапах обсуждения именно Вы по поручению Е.Примакова принимали участие в подготовке этих законодательных изменений. Что это дает российской экономике?

– Событие это немаловажное, я бы даже сказал знаковое. Прежде всего оно показало, что иностранные инвесторы могут быть уверены в приверженности законодательной и исполнительной власти России принципам рыночной экономики.

Если в рамках обновленного законодательства о СРП нам удается реализовать 30-40 проектов, то у нас не будет инвестиционного голода не только в нефтегазодобывающей отрасли, но и в отраслях, добывающих твердые полезные ископаемые. Соответственно снизится социальная напряженность в тех регионах, которые перенасыщены полезными ископаемыми, но не могут их использовать, поскольку для этого нужны значительные финансовые инъекции. Поэтому и встал вопрос о том, чтобы сделать закон о СРП более привлекательным, гарантирующим по международным правилам условия работы иностранных инвесторов.

Нормальное законодательство о СРП позволит задействовать наш научно-технический и промышленный потенциал, создать новые рабочие места (во всех проектах предусматривается использование в обязательном порядке на 80% российской рабочей силы и на 70% российского оборудования), обеспечить дополнительные налоговые поступления в федеральный и местные бюджеты. Все это может придать новый импульс развитию экономики России.

Нам нужны прямые инвестиции в реальную экономику. Именно от них во многом зависит завершение структурной перестройки, модернизация действующих предприятий, смягчение социальных проблем. Инвестиции могут вдохнуть жизнь в различные отрасли российской экономики. И нам не важно, откуда они придут: изнутри или извне. Главное, чтобы это было выгодно всем. Именно поэтому правительство стремится привлечь как отечественного, так и иностранного инвестора.

– За счет чего, по-Вашему, это можно сделать?

– Прежде всего усилия направляются на создание режима наибольшего благоприятствования для отечественных производителей, а также для тех зарубежных фирм, которые готовы инвестировать средства в экономику России (имеются в виду прямые, а не портфельные инвестиции, и главным критерием их значимости для России будет число вновь созданных рабочих мест, уровень оплаты труда, производство высокотехнологичных, конкурентоспособных товаров и услуг). Конечно, речь идет и о снижении общего уровня налогообложения, ряде других мер, включающих в себя мобилизацию государственных инвестиционных ресурсов и создание специализированных финансовых институтов, дальнейшем совершенствовании правовой базы инвестиционной деятельности в России. Улучшению инвестиционного климата в стране, несомненно, будет способствовать принятие инициированного правительством нового закона об иностранных инвестициях, который предусматривает национальный режим для иностранных инвесторов и обязательство государства не менять правила игры для инвестора до окупаемости вложений. Правительство стремится также упростить порядок осуществления инвестиционных проектов, регламентировать процедуру согласований, лицензирования и выдачи технических условий для их реализации.

– Но возникает закономерный вопрос: если Россия находится в кризисе, а это так, то может ли она вообще представлять интерес для потенциальных инвесторов?

– Уверен, что может. Судите сами.

Во-первых, серьезные фирмы строят свою политику на рынке исходя не из краткосрочных интересов, а опираясь на долгосрочные программы действий. Страна с таким потенциально богатым внутренним рынком, как Россия, не может не представлять интереса как в долгосрочной перспективе, так и с точки зрения текущих задач солидного производителя.

Во-вторых, как это ни парадоксально, но пока объем внутреннего рынка и платежеспособный спрос изменились весьма незначительно. Если подробно рассмотреть структуру платежеспособного спроса, то оказывается, что отдельные его части достаточно устойчивы по отношению даже к кризисной экономической ситуации. Это касается, например, товаров так называемого критического импорта – медикаментов и лекарственных препаратов, запасных частей и ингридиентов, используемых в производстве и т.п.

Помимо этого большой устойчивостью отличается спрос на услуги и товары отраслей, относящихся к числу инфраструктурных: связь, телекоммуникации, транспорт, наука и научное обслуживание и т.п. Именно поэтому бизнес, связанный с отраслями инфраструктуры, в наибольшей мере защищен от влияния конъюнктурных колебаний рынка.

В любом случае ясно, что сегодня в России потребуются дополнительные гарантии, которые бы позволили отечественным и иностранным инвесторам работать в спокойном режиме. И правительство готово сделать все от него зависящее, чтобы обеспечить им такую возможность.