Каким курсом пойдет Россия в новый век?

ОЛЕГ БОГОМОЛОВ
академик РАН

• Чуда ожидать не приходится, пора менять стратегию
• Без сильного и авторитетного государства рыночные реформы
не будут успешными
• Успех зависит от качества политики, от правильных ориентиров
• Многое говорит в пользу рыночного социализма

Хорошо испытанный прием ухода от неприятных проблем, к которому прибегали в недавнем прошлом, – приняться за разработку очередной вдохновляющей программы долгосрочного развития. Не хотелось бы, рассуждая о будущем страны, вступить на ту же стезю, обходя стороной сегодняшнюю критическую ситуацию в экономике. От ее оценки приходится отталкиваться в прогнозах развития России в начале нового века.

Подчеркивание преемственности сегодняшней политики по отношению к тому, что делалось последние шесть лет, вызывает недоумение. Ведь шоковые методы давно доказали свою несостоятельность. Чуда ждать не приходится, пора менять стратегию.

Роль государства и тип общества

Выработка политики, отвечающей вызовам нового века – века глобализации, распространения демократии и социальной справедливости, торжества НТП, стала безусловным императивом. Если обратиться к стратегии будущего, то в первую очередь нужна ясность в вопросах о роли государства и типе российского общества в XXI в.

На роль государства в современной экономике существуют различные взгляды. Все соглашаются, что государство необходимо для защиты интересов страны на международной арене и обеспечения национальной безопасности. Современное общество нуждается в государстве как институте поддержания порядка и разрешения внутренних конфликтов. Едва ли кто-либо будет оспаривать роль государства в разработке и обеспечении законности в борьбе с преступностью и другими общественно опасными явлениями. Но когда речь заходит об экономике, приверженцы неолиберальной идеологии считают вмешательство государственной власти контрпродуктивным и предлагают ей ограничиваться установлением правил рыночных отношений. Несмотря на то, что данная точка зрения сегодня превалирует в научной литературе и средствах массовой информации, она отнюдь не всегда служит основой практической политики да и со стороны ряда теоретиков встречает серьезные возражения.

В условиях демократии и свободных выборов власть заинтересована в голосах как можно большего числа избирателей и потому не может не считаться с их интересами и настроениями. Она вынуждена принимать те или иные меры, чтобы выгоды от экономического прогресса не доставались исключительно финансово-промышленным олигархиям, а распределялись среди всего населения. И хотя сталкивающиеся с финансовыми трудностями государства стремятся ограничить свое участие в перераспределении доходов, они не могут отказаться от прогрессивного налогообложения граждан, системы социальных гарантий и обеспечения поддержки здравоохранения и образования, сохранения в своей собственности ключевых секторов экономики. Едва ли в ближайшее время надобность в подобных функциях государства отпадет на том основании, что они не соответствуют законам "совершенной" рыночной конкуренции, процессу глобализации и либеральным концепциям. Нет непреложных доказательств того, что государственный интервенционизм тормозит социально-экономический прогресс и несовместим с цивилизованным рынком.

Рыночная трансформация испытывает трудности из-за того, что государственная машина в значительной мере разлажена, некомпетентна, разъедена бюрократизмом и коррупцией, ослаблена борьбой за власть. Кроме того, она находится в состоянии хронической финансовой несостоятельности, что лишает ее морального авторитета, делает зависимой от Запада и собственных финансовых тузов. Все это ограничивает возможности влияния на общественные процессы. Реакция на возникшую ситуацию вылилась в дилемму: либо сократить да минимума государственную машину и ее вмешательство в экономику, либо обеспечить надлежащее выполнение властных функций. На деле это ложная дилемма. Рассуждения, что в век глобализации национальное государство утрачивает влияние на экономику, уступая место рынку и транснациональным монополиям, неприменимы к переходной экономике России, переживающей к тому же глубочайший кризис. Без сильного и авторитетного государства рыночные реформы неизбежно приобретают нецивилизованный характер. Необходимость наведения порядка и восстановления элементарной дисциплины и ответственности остро ощущается всеми. Порядок во власти как условие восстановления порядка в стране – лейтмотив послания Президента на 1998 г. К сожалению, для реализации этой стратегической задачи делается непозволительно мало.

Как организовать государственную власть так, чтобы она наилучшим образом содействовала общественной стабильности, верховенству закона, выработке и проведению в жизнь эффективной политики, соблюдению гражданских прав, словом, всему, без чего невозможно нормальное функционирование экономики, – вопрос, над которым следует задуматься на пороге XXI в.

Хотя со стороны деловых кругов и местных администраций часто высказывается возмущение вмешательством государства в хозяйственную деятельность, тем, что оно душит производство налогами, на деле способность управлять многими экономическими процессами утрачена. Государство не выполняет многие функции, без которых немыслимы современный рынок и экономический подъем, такие, как создание конкурентной среды, здоровой денежной и платежной системы, разработка и обеспечение соблюдения законов, проведение эффективной политики доходов и социального обеспечения, структурной политики, защита отечественного рынка, поддержка предпринимательства. Вместо этого власть превратилась в инструмент дележа между "своими", лояльными к ней представителями чиновничьего и делового мира, бывшей "общенародной" собственности, бюджетных и кредитных ресурсов, выколачивания налогов, наделения привилегиями. Здесь государственное "регулирование" перешло все разумные пределы.

Показательно, что либеральная риторика с акцентом на устранение государственного вмешательства, искоренение таким путем бюрократизма и коррупции в государственном аппарате очень скоро разошлась с практикой. Почти всюду происходит укрепление исполнительной власти как рычага обеспечения общенациональных интересов, поддержания порядка, борьбы с преступностью и анархией. В ряде стран наблюдается усиление роли государства в перераспределении национального дохода. Повышается удельный вес бюджетных ассигнований на удовлетворение общенациональных нужд. Причем это делается вопреки господствующей либеральной теории, предписывающей снижение доли государственного бюджета в ВВП.

Те рыночные механизмы и инструменты, которые в странах Запада складывались и совершенствовались естественным путем на протяжении столетий, в посткоммунистических государствах предстояло создать в сжатые сроки. Они поэтому и не могли стать органичным продуктом естественно-исторического процесса, а возникли в результате "социальной инженерии".

От констатации роли государства в становлении и регулировании рыночной экономики до практического ее воплощения в жизнь – немалая дистанция. Восстановление сильного и влиятельного российского государства может пониматься и как переход к авторитарному правлению, и как терпеливое, целеустремленное строительство правового демократического государства. Второй путь представляется более надежным. Однако он труден, потому что предполагает поиск компромиссов между властью и оппозицией. К сожалению, "наведение порядка во власти" означает упразднение одних и создание других ведомств или перестановки в верхних эшелонах.

Факторы и ориентиры
совершенствования управления

Возрождение величия России в XXI в. потребует, без сомнения, укрепления государственных управленческих структур, строгого отбора и повышения профессионализма чиновников и парламентариев всех уровней, решительного искоренения коррупции и бюрократизма, сокращения разбухших структур. Особого внимания в этой связи требуют армия, судебная и пенитенциарная системы, аппарат центральной власти. Административное регулирование будет уступать место рыночному, но в ряде областей экономической деятельности его придется усилить, чтобы справиться с особо тревожными кризисными процессами.

Опасно было бы недооценивать роль государственной политики в реформировании экономики и придании ей динамизма. Успех во многом, если не в решающей мере, зависит от качества этой политики, наличия правильных ориентиров. И наоборот, к плачевным результатам приводит ошибочная политика.

Приступая к демонтажу командной экономической системы, новые российские власти имели расплывчатое представление о том, к чему и как, в конечном счете, следует перейти. Слишком внезапно распались казавшиеся незыблемыми общественные структуры, чтобы можно было заранее продумать концепцию и взвесить последствия. Помнится, один из видных реформаторов Е.Г.Ясин еще до того, как стать министром, заявил, что важно начать рубить и ломать старое, безразлично, с какого конца, а по ходу дела план действий можно корректировать.

Конечно, демократия и рыночная экономика были той общей целью, которую разделяли и правительство, и большая часть общества. Специалисты пытались конкретизировать концепции и программы перехода. Свой план разработали и рекомендовали международные организации. Предложения сводились к первоочередному решению достаточно очевидных задач, а именно: приведению в равновесие платежеспособного спроса и предложения товаров, сокращению денежной массы и дефицита бюджета (то, что обычно именуется макроэкономической стабилизацией), либерализации цен и внешней торговли и, наконец, приватизации государственной собственности. Намечалось также создание рыночной инфраструктуры, прежде всего современной банковской системы, валютных и фондовых бирж, а также обучение новых менеджеров. Казалось, этого достаточно, чтобы обрести нормально функционирующую рыночную экономику. Однако результат зависел от последовательности и темпов осуществления этих мер, их конкретного содержания. В сущности конкретная практика рыночного перехода имела ключевое значение.

Правящая элита, хотя и сформировалась преимущественно из бывших коммунистов, решительно отринула свою родословную и быстро усвоила идеи либерализма в их примитивной интерпретации. Она избрала радикальный путь вхождения в рынок, получивший название "шоковой терапии". Радикальный либерализм лучше всего подходил для быстрого обогащения, раздела и раздачи под флагом приватизации государственной собственности, перераспределения доходов в пользу тех, кто у власти или под ее покровительством. Однако он не обнаружил в российских условиях созидательного потенциала.

Несмотря на повторяющиеся из года в год обещания правительства экономический спад продолжается. Из-за хронической деградации сельского хозяйства страна вынуждена импортировать половину необходимых ей продуктов питания. По многим социально-экономическим параметрам Россия все больше примыкает к "лиге" слаборазвитых стран, в частности, по ярко выраженной топливно-сырьевой структуре экспорта, средней продолжительности жизни населения, низкокачественной структуре питания. Снизившийся почти вдвое жизненный уровень значительной части населения, превзошедший развитые страны разрыв в доходах между бедными и богатыми, непрекращающаяся деградация системы социального страхования, здравоохранения, образования, науки, разгул преступности – все это усиливает социальное недовольство.

Страна переживает острейший бюджетный кризис и кризис неплатежей во взаимоотношениях предприятий друг с другом и с бюджетом. Это приводит к многомесячным задержкам в выплате заработной платы как в сфере бюджетного финансирования, так и в промышленности, сокращению предусмотренных бюджетом ассигнований на капитальные вложения, содержание вооруженных сил и правоохранительных органов, медицины, науки, культуры. Распространенной практикой становятся принудительные отпуска работников. Лавинообразно возрастает внутренний и внешний государственный долг, и его обслуживание поглощает еще около 1/3 федерального бюджета. Численность безработных увеличивается на 30-40% ежегодно. Продолжается бегство капиталов из страны. Их отток с момента начала радикальных реформ составил, вероятно, более 100 млрд долл. США.

В борьбе со всеми этими бедами упор был сделан на средства монетарной политики – ограничение денежной и кредитной эмиссии и бюджетного дефицита. Реформаторы оказались во власти либеральных иллюзий относительно преимуществ свободного рынка и возможностей стихийного саморегулирования на основе конкуренции. Меры по стимулированию производственных инвестиций, снижению налогов и расширению инвестиционного и потребительского спроса, способствующего загрузке мощностей, считались бессмысленными, пока инфляция не сведена до приемлемого минимума – примерно в 10-12% в год. Приватизация свелась к раздаче за бесценок самых доходных предприятий и целых отраслей промышленности, что обескровило государственный бюджет. Это принципиально отличало ее от практики ряда западноевропейских государств, которые в первую очередь стремились приватизировать убыточные, дотируемые из государственного бюджета предприятия. Особенно печально, что такая приватизация не способствовала, как правило, модернизации и структурной перестройке предприятий.

На очереди дня перенесение акцента с политики жесткого ограничения денежной массы, государственных расходов и доходов населения на активное стимулирование производства и расширение платежеспособного спроса. Государству предстоит сосредоточиться на содействии в развитии производства, т.е. реального сектора экономики.

Процентная ставка рефинансирования Центрального банка и, особенно, доходность государственных казначейских обязательств не может оставаться на уровне, значительно превышающем нормальную рентабельность промышленных предприятий и производственных инвестиций, ибо это ведет к вложениям накопленных предприятиями и населением денежных средств не в производственную, а в финансово-спекулятивную сферу. Тем самым до предела ограничиваются ресурсы для производственных инвестиций и утрачивается всякая их привлекательность, и без того отсутствующая из-за инфляционных рисков при долгосрочных вложениях.

Экономика страдает от нехватки платежных средств. Оборотные средства предприятий оказались ниже всех мыслимых нормативов. Показатель денежной массы (М2) в % к ВВП внизился с 79% в 1990 г. до 10-15% в 1997 г. В развитых странах Запада, да и в европейских странах с переходной экономикой, он в несколько раз выше, причем снижение до 30% считается уже критическим. Восполнение дефицита денежной массы, который, по некоторым оценкам, составляет 300 млрд руб., бартерными сделками (теперь чуть ли не более половины всех сделок), инвалютой, взаимозачетами, векселями и т.д. свидетельствует не только об опасном разладе денежной системы, но и об утрате государственной казной крупных сумм эмиссионного дохода. В стране, например, обращается около 25 млрд долл. в виде банкнот, что в пересчете на рубли составляет более 150 млрд руб., или около 70% всей рублевой наличности. Это не только упущенная выгода, но и непозволительное для попавшей в беду страны беспроцентное кредитование США и других стран Запада.

Словом, достаточно оснований, чтобы правительство приступило к немедленному оздоровлению денежной системы. А для этого, видимо, требуется пойти на расширение денежного предложения, увеличивая кредитную и денежную эмиссию, а также бюджетные расходы таким образом, чтобы возникающий дополнительный платежеспособный спрос приводил к загрузке производственных мощностей, новым инвестициям, а не обрушивался целиком на потребительский и валютный рынки. Одновременно необходимо улучшать структуру денежной массы, снижая долю наличного оборота, расширяя применение безналичных, в том числе электронных, расчетов, вытесняя недоброкачественные денежные суррогаты, наконец, упорядочивая вексельный и чековый оборот.

Увеличение доходов населения можно отнести к числу насущных задач на пороге нового века. Денежные доходы составляли в среднем на душу населения в 1997 г. примерно 140-150 долл. в месяц, тогда как в рыночных экономиках, близких по уровню развития, они в 2-3 раза выше. При этом цены в России вплотную подходят к мировым, а в некоторых случаях и превосходят их. И без того крайне низкий платежеспособный спрос населения поглощен чуть ли не наполовину импортными товарами, так что рынок для загрузки отечественных предприятий отсутствует. Чтобы производство получило импульс к росту, следует заботиться о расширении внутреннего рынка для национальных производителей, делая это продуманно и осторожно, направляя дополнительный спрос в нужное русло, где риск спровоцировать увеличение инфляции наименьший.

Вопреки постулатам либерализма Россия не в состоянии выбраться из бедственного состояния экономики, не прибегая к контролю за ценами в высоко монополизированных отраслях и выправлению относительных цен (пропорций между ценами различных товаров) сообразно конкретным условиям. Нынешний диспаритет цен на сельскохозяйственную продукцию и закупаемые селом машины и удобрения, как, впрочем, и на железнодорожные тарифы, ряд других видов продукции, цены которых уже превысили мировые, едва ли может быть терпим. Стихийный перенос уровня и пропорций мировых цен на российскую почву губителен для экономики, которая в силу своих масштабов должна быть ориентирована преимущественно на внутренний рынок.

Россия вступает в XXI в., не имея четкого представления о том, какое общество в ней сформируется в результате происходящих драматических преобразований. В мире существовало и существует немало разновидностей демократии и рыночной экономики, сильно отличающихся друг от друга и характеризующихся часто очень несхожими результатами в области социального и экономического прогресса. На первых стадиях перехода, пожалуй, никто не мог с уверенностью сказать, приживется ли в России весьма популярная среди новых реформаторов американская модель, или она изберет какую-либо другую из известных современному капитализму моделей, или придет к собственной разновидности общественного устройства, учитывающей национальную специфику и традиции и сохраняющей элементы социализма. Но сегодня мы вправе знать, что нас ожидает. Цели, способные вдохновить общество, утраивают его созидательную энергию. Но, к сожалению, они ясно не сформулированы.

Понимая, что политическое классификаторство не самое благодатное занятие, что не всегда можно подыскать для сложных явлений знакомую этикетку, я тем не менее рискну высказать свое понимание того, к чему в конечном счете может прийти страна. Мне представлялось, что дилемма капитализм или социализм здесь неприменима, ибо рождающееся новое общество вероятнее всего будет носить черты и того и другого, т.е. относиться к разряду смешанных или конвергентных.

Социалистические идеи продолжали владеть умами многих, несмотря на глубокий общественный кризис, сопровождающийся разочарованием в прошлом опыте и либеральных нововведениях. Люди верили в возможность более справедливого общественного устройства, в котором нет массовой безработицы и эксплуатации, осуществляется социально приемлемая система распределения, сохраняется государственная поддержка нетрудоспособных и малоимущих. Поскольку у этих идей глубокие корни, они, как мне кажется, неминуемо должны влиять на ход политических и экономических реформ.

Это предположение подкрепляет и эволюция современного капитализма. В развитых странах он изменился, и довольно радикально, по сравнению с хрестоматийными описаниями из учебников марксизма-ленинизма, основанными на опыте прошлого века. Новое качество он обрел в результате внутренней эволюции и целого ряда мутаций. Это привело к тому, что общество стало более гомогенным, чем в прошлом веке, сгладились наиболее резкие грани в качестве жизни и потребления между верхними и нижними классами, а традиционный буржуазный индивидуализм был дополнен и уравновешен социалистическим принципом ценности и равноценности каждой человеческой личности. Там, где рынок обнаруживал свою несостоятельность, регулирующие функции брало на себя государство, и уже многие десятилетия современный капитализм не сотрясают разрушительные мировые экономические кризисы, подобные кризису 1929-1933 гг. Демократия из удела избранных превратилась в довольно широкое народовластие, в котором практически участвуют все граждане. Словом, произошло перерастание старого капитализма в социал-капитализм. В нем либерально-рыночная и социалистическая тенденции сосуществуют и находятся в динамичном равновесии.

Если социально-демократическая составляющая начинает преобладать, то такое общество можно было бы назвать рыночным социализмом в отличие от командно-административного тоталитарного социализма. Терминология может вызвать возражения, но суть состоит в том, что России нужна стратегия, ориентирующая ее не вспять к примитивному капитализму прошлого века, а в будущее к высотам национальной и общечеловеческой цивилизации.