Новые формы российских промышленных сетей

АЛЕКСЕЙ ЛАМАНОВ
кандидат социологических наук,
президент ФПГ «Новые транспортные технологии»
(Россия)

• Теоретическое осмысление структур сетевого бизнеса позволило выделить две классические модели производственных сетей – вертикальную и горизонтальную
• Если во главу угла поставить статус сетевых агентов, то напрашивается выделение новой промежуточной модели – «перевернутой вертикальной», когда сеть из крупных предприятий организует малая и средняя фирма
• Инновационный российский бизнес в постсоветских условиях формирует сети по «перевернутым вертикальным» схемам, однако по мере реструктуризации экономической среды предпочитает использовать смешанные варианты

Исследование экономики под углом вычленения «сетевых» структур становится все более популярным направлением экономических и социальных наук. Многочисленные формы промышленного партнерства, кооперации, неформальных альянсов и прочего долговременного взаимодействия со временем осмыслены, схематизированы и сведены к двум базовым моделям организационных сетей:

1) иерархизированной модели, когда крупное предприятие занимает доминирующее положение в деловых операциях, являясь головным заказчиком (корпорация – малый и средний бизнес). У разных авторов (М.Кастельс, Р.Патюрель) она интерпретируется как «лицензионно-субподрядная модель производства под «зонтичной» корпорацией»¹ и как «сетевая структура крупной компании, которая собирает вокруг себя фирмы меньшего размера, поручая им выполнение различных специальных задач»²;

2) горизонтальной модели с равноправными партнерами (преимущественно из малого и среднего бизнеса), трактуемую указанными выше авторами как «мультинаправленная сетевая модель, введенная в жизнь мелкими и средними предприятиями» (М. Кастельс) или «сетевая совокупность предприятий, близких по размеру, большинство которых самостоятельны юридически, но поддерживают устойчивость друг друга в хозяйственном плане» (Р. Патюрель).

Предполагается, что эти модели обслуживают подавляющее число случаев устойчивой производственной, научной и сбытовой кооперации, классифицируемой как сетевые отношения. Первая относится к вертикальным связям крупного предприятия, вторая – к горизонтальным межорганизационным связям малого и среднего бизнеса.

Резонно считать, что разные экономические формации, а также национальные версии экономик предпочитают разные формы сетевых организаций. Так, в экономиках индустриального типа (в том числе в социалистической) доминировали вертикальные сетевые модели, т.е. иерархические структуры, образованные вокруг крупных производственных единиц. В современных развитых экономиках такой тип отношений представлен сетями корпоративного бизнеса, в том числе транснационального. В странах Восточной Европы (включая Россию) до сих пор наиболее популярными остаются вертикальные модели, особенно в кооперационных структурах производителей. Широкое распространение получили так называемые восточно-западные сети, когда восточные фирмы объединены как субподрядчики в вертикально структурированных сетях иностранных западных фирм³.

В то же время в рыночных экономиках с высокой долей малого и среднего бизнеса предпочтение отдается второй альтернативной модели, когда не только субъектом, но и инициатором кооперации становится малое или среднее предприятие. Такой тип сетевой организации наиболее значимо представлен в странах Юго-Восточной Азии и Южной Европы.

Так, во Франции до 90% французских предприятий-заказчиков принадлежат к категории малых и средних хозяйствующих субъектов, причем численность работающих у 51% заказчиков не превышает 50 человек⁴. Многие из исследователей описывают горизонтальные модели гонконгского, тайваньского, испанского и прочих национальных версий малого и среднего бизнеса.

Горизонтальные системы держатся на принципе специализации, когда разные функции (НИОКР, производства, логистики, маркетинга и т.п.) берут на себя разные компании, что позволяет членам сети экономить немалые ресурсы.

Промежуточные звенья

Помимо двух полюсов в мире организационных сетей функционирует множество промежуточных типов. В качестве классического примера часто упоминается так называемая модель Бенеттон⁵ – производственная сеть известной итальянской трикотажной фирмы, развившейся из маленького семейного бизнеса в мультинациональное предприятие. Данный тип сетевой организации, агрегируя субподрядные отношения центральной фирмы и горизонтальной сети мелких фирм, представляет собой нечто среднее между вертикальной структурой и горизонтальной дезинтеграцией. Аналогично Николь Биггарт⁶ выявила промежуточные формы горизонтальных деловых сетей, интегрированных вертикально через финансовый контроль (операции прямых продаж в Америке) либо организованных под «зонтиком» контроля качества и снабжающих информацией децентрализованные структуры многих консалтинговых фирм во Франции.

В поле внимания ученых в основном попали разновидности сетей с отсутствием привычного вертикального субподряда между центром и периферией и наличием более сложных вертикально-горизонтальных отношений. Однако к промежуточным можно причислить также вариации, в которых нарушаются не столько классические принципы связи, сколько  ранговое расположение агентов сети.

Напомним, что в базовые модели были заложены (наряду со степенью централизации и направлением внешней связи) и «весовые» характеристики субъектов межорганизационных отношений. Следовательно, статус самостоятельной сетевой модели можно присвоить и случаям, когда небольшое предприятие выступает в качестве центрального агента сетевых отношений, вовлекая в свой бизнес-процесс в качестве субподрядчиков более крупные хозяйственные единицы.

В интерпретации подобного типа отношений может пригодиться образ «зонтика», популярный у западных авторов сетевой тематики. Классическая корпорация крупного размера располагает максимальной финансовой, технологической, маркетинговой, социальной и прочими видами власти, т.е. представляет собой универсальный и большой «зонт», под который стягиваются более мелкие и зависимые участники кооперации. Однако централизация сети может держаться не только на доминировании по всем пунктам, но и на узком монополизме, обладании интегрирующим ресурсом, например новыми знаниями или технологиями, лидирующим продуктом или услугой. Таким образом, способности центрирования заложены не только в статусе предприятия, но и в статусе частного ресурса, выступающего в роли своеобразного «зонтика».

На роль наиболее перспективного ресурса, способного выстроить нестандартные сети с «перевернутыми» по весу отношениями, успешно претендует инновационный капитал. В новых экономиках инновация и знания играют столь значимую роль, что легко могут стать полноценным интегрирующим началом. Показательны в этом плане сети новых секторов, например сектора информационных технологий. Кооперационное центрирование в них основывается не на весе и размере предприятия (материальных активах), а на инновационной активности и научном капитале (нематериальных активах).

Представляется, что рост инновационной составляющей в новых экономиках будет способствовать повсеместному распространению такого типа сетевых моделей. Компании «прорывных технологий», в том числе небольших размеров, заказывают производство своих разработок иным организациям. Несмотря на наличие большой ниши узкоспециализированных средних и малых предприятий, в западной практике встречается производственное сотрудничество малого инновационного бизнеса с крупными промышленными субъектами. Например, в США сети высокотехнологичных производств формируются вокруг оборонных программ, вовлекая в свою орбиту крупные и малые предприятия в разных субподрядных взаимосвязях.

В условиях России в силу исторически сложившегося производственного гигантизма воспроизводство такой модели еще более вероятно, чем на Западе. Вместе с тем российские институциональные рамки подобного сотрудничества несколько иные, чем рамки, сформированные западными экономиками. Явные отличия, во многом заложенные нормами командной экономики, формируют свой специфический вариант промышленных сетей под «инновационным зонтиком».

Рассмотрим российскую версию более подробно, опираясь в обобщениях на опыт собственной и аналогичных ей инновационных фирм, функционирующих в сфере промышленной инноватики.

Российская версия «перевернутой вертикальной» модели

Появление производственных сетей, инициированных малым инновационным бизнесом, как и все крупные перемены в российской экономике, приходится на начало 90-х годов. Многие постсоветские предприятия из-за адаптационных трудностей игнорировали стратегии инновационного развития. В то же время на выраженную потребность в импортозамещении оперативно откликнулись малые инновационные фирмы, возникшие на стыке науки и производства.

Большинство подобных инновационных организаций использовало аутсорсинговый сценарий – делегировало выполнение производственных функций промышленным предприятиям, оставляя за собой специализацию на НИОКР. Поскольку инновационные разработки изначально предполагают повышенные технологические требования, создатели новых продуктов и технологий вынуждены были искать потенциальных партнеров среди крупных предприятий, нередко из ВПК. Именно в таком неравновесном по организационному статусу научно-технологическом альянсе оказалось возможным рождение большинства постсоветских инноваций.

Фактически в середине 90-х годов в России сформировался нестандартный вариант промышленной сети, условно названный нами «перевернутой иерархической моделью», когда мелкое или среднее предприятие организовывало новое производство и кооперативную сеть поставщиков-субподрядчиков из крупных заводов⁷.

Такой тип построения кооперационной сети (малое предприятие является заказчиком у крупного) не мог не повлиять на характер организационных взаимоотношений и их результативность. В мире организаций существуют те же законы, что и в мире людей. Как отметил американский экономический социолог М.Грановеттер применительно к банковской сфере, крупные финансовые организации редко снисходят до уровня работы с малыми фирмами, считая затруднительным сбор и обработку информации о мелких клиентах. Они предпочитают предоставлять кредиты только большим фирмам, получая тот же экономический эффект на малом количестве заемщиков, имея притом более низкие трансакционные издержки⁸. Аналогичная внешняя стратегия присуща и производственным корпорациям.

В российских условиях самым весомым и долгожданным заказчиком для крупного завода являлось (и остается) государство. Однако в переходный период число госзаказов во всех секторах экономики стало неуклонно снижаться. Перед предприятиями встал нелегкий выбор – либо набирать портфель мелких заказов, либо вставать на путь банкротства.

Характер вынужденных взаимоотношений крупных предприятий с мелкими фирмами-заказчиками легко интерпретируется через ключевое понятие экономической власти. «Вес» сетевого агента непосредственно влияет на степень властности и возможность контроля остальных партнеров. Власть в случае «перевернутой модели» оказывается тоже «перевернутой» – хотя это и не полномасштабная власть крупного заказчика, от которого напрямую зависит выживание мелких субподрядчиков, но весьма ощутимая власть технологического монополиста, успешно отстаивающего свои интересы и в роли исполнителя заказа.

Можно выделить несколько наиболее типичных последствий такой властной диспозиции. Во-первых, крупные предприятия практически всегда отличались ценовым диктатом и взиманием своеобразной ренты с мелких заказчиков. Особенно сильно вырастала ценовая дельта при отсутствии реальной конкуренции, т.е. при внешних благоприятных условиях. Внутренние неблагоприятные условия (кризисное состояние предприятия) также способствовали желанию переложить часть издержек на стратегически неперспективного партнера. Таким образом, мелкий заказчик неизбежно оказывался наказуемым, выплачивая своеобразный «кризисный налог» крупному контрагенту.

Во-вторых, при дефиците наличных средств, особенно характерном для 90-х годов, предприятия-субконтракторы часто выдвигали требования расчета кривыми финансовыми схемами – «черным налом» либо через оплату долгов предприятия. Выполнение этих дополнительных требований косвенным образом удорожало контракты.

В-третьих, неденежные условия контрактов (сроки, технологические требования, стандарты качества) всегда выполнялись с преимущественным учетом интересов более сильного партнера.

В таком типе сетевых отношений помимо издержек можно обнаружить и явные выгоды для инновационного бизнеса. Благодаря кооперации фирмы-разработчики сразу же, без длительного запуска производства получали доступ к отлаженным технологиям, следовательно, имели возможность реализовать самые сложные научно-технические проекты. Кроме того, для инновационных фирм, использующих в качестве изготовителя своей продукции известный и престижный завод, существенно облегчался доступ на рынки сбыта. Авторитетные предприятия фактически не только выполняли заказы, но и делились с инновационными фирмами своим нематериальным капиталом – собственным имиджем.

Таким образом, в связке «крупный завод – инновационная фирма» последняя не только несла ценовые и производственные издержки, выплачивая своеобразную ренту крупному бизнесу, но и получала немалый технологический и социальный капитал через каналы сотрудничества. Даже в такой асимметричной модели индустриальная сеть частично выполняла функции перераспределения ресурсов – материальных и нематериальных.

Длительное время союз малого инновационного предпринимательства и крупного производства держался на балансе плюсов и минусов. По мере «выздоровления» экономики вынужденные сети стали постепенно разрушаться из-за явного перевеса негативных моментов. Увеличился спрос на услуги крупных предприятий, появились государственные заказы. Предприятия формировали свои портфели не считаясь с перспективами роста контрагентов и их запросами. В результате усилилось негативное отношение крупных производителей к мелким заказчикам, приводящее иногда даже к разрыву контрактов.

Ситуация подтолкнула инновационный бизнес к внутреннему развитию, созданию собственного производства. Практически все инновационные организации начали формировать «зоны безопасности», т.е. обзаводиться производственными подразделениями, хотя бы частично покрывающими потребности в достижении внутренней самодостаточности. Дополнительным стимулом к распаду вынужденного альянса разностатусных партнеров стало формирование альтернативных равностатусных промышленных сетей. С одной стороны, на отечественном рынке субконтракторов стали появляться прежде дефицитные малые и средние заводы, имеющие достаточную техническую оснащенность. С другой – рождение среднеформатных субконтракторов происходило в результате распада крупных заводов, когда в новые самостоятельные предприятия превращались бывшие цехи либо дочерние карманные подразделения.

Конкретной иллюстрацией процессов, происходящих в сфере кооперации, может служить история фирмы, выросшей в финансово-промышленное объединение «Новые транспортные технологии». Возникнув в середине 90-х годов, небольшая инновационная организация, состоящая на первых порах из 15-30 человек, начала разрабатывать собственные версии наиболее проблемных узлов электропоездов. Чтобы улучшить качество продукции, повысить ее долговечность (в нашем случае – удлинить пробег между капитальными ремонтами), в конструкторские решения заложили предельный для отечественного производства технологический уровень – новую сталь, ионную цементацию, шлифовку точнейшего класса. Имелось ограниченное число заводов, способных выполнять подобные технические задачи. Ориентир взяли на лидеров производственной сферы – предприятия авиакосмического машиностроения, занимающие верхние позиции в рейтинге крупнейших отечественных заводов.

Таким образом, толчок к развитию фирмы дала именно кооперация с авиационными и прочими гигантами военно-промышленного комплекса. Через три-четыре года в новой, послекризисной фазе развития экономики начали проявляться негативные стороны такого сотрудничества. Разрыв ряда контрактов оказался решающим, поскольку разбалансировал и без того неустойчивую систему кооперирования с крупными производственными партнерами. Неминуемая организация собственного производства протекала по двум направлениям: было построено несколько самостоятельных цехов в Подмосковье, а также взяты в аренду отдельные производственные участки близкого по профилю завода.

В итоге на новом витке развития инновационная организация от чистой аутсорсинговой стратегии перешла к смешанной; от сугубо научно-технического профиля, совмещенного с инжиринговой специализацией, к производственно-инновационному; от уровня малого бизнеса – к уровню среднего. Параллельно формировалась альтернативная кооперационная сеть с малыми и средними заводами. Использовать такой вариант ввиду высоких технических требований наукоемкого производства приходилось только после «взращивания» партнеров, серьезного «дотягивания» их до необходимого технологического уровня.

На сегодняшний день фирма имеет в качестве постоянных и надежных партнеров несколько заводов среднего формата, где ее заказы составляют от 25 до 80% изготовляемой продукции. Все эти заводы инновационный контрактор развил сам в нужном для себя направлении, используя комплексные меры – лизинг оборудования, поэтапное наращивание заказов, а также прямые инвестиции в производство, непосредственно специализированное под нужды собственного бизнес-процесса. В случаях целевого сетевого строительства межорганизационные отношения существенно улучшаются: уменьшается бюрократическая составная, увеличивается согласованность интересов. В целом появление «равновесного» сегмента в кооперационной сети придает ей большую устойчивость и прогнозируемость, снижает уровень риска.

Какова перспектива?

Итак, можно констатировать, что чистые «перевернутые» модели сетевых отношений в российских условиях практически сошли на нет, превратились в смешанные. Сотрудничество инновационных предприятий с крупными заводами стало представлять собой не силовую линию новых сетей, а скорее остаточную и периферийную. Вместе с тем нельзя не отдать должное целому этапу развития отечественного инновационного бизнеса, а также положительной роли в этом процессе лидеров постсоветской промышленности. Сегодняшний инновационный сектор вряд ли мог возникнуть без временной и вынужденной лояльности гигантов к мелким, только встающим на ноги партнерам, без осуществляемого в ходе сотрудничества трансфера высоких (и передовых на тот момент) технологий.

Если попытаться прогнозировать  развитие событий, то реальнее всего предположить дальнейший распад «перевернутых» по весу сетевых моделей. Часть крупных предприятий, особенно военного профиля, со временем реструктуризируется, рассыплется на более мелкие модули, наиболее подходящие формату новой экономики, либо, наоборот, выйдет на транснациональный уровень, отказавшись от заказов малого и среднего бизнеса. Возможен и иной сценарий – изменятся приоритеты развития российской экономики, повысятся роль инноваций и статус инновационных фирм, улучшатся институциональные условия нового бизнеса. Однако, на наш взгляд, сетевые отношения не смогут не прореагировать на изменение социального фона, и в новых условиях, видимо, появятся новые промежуточные сетевые модели, более адекватные изменившимся правилам игры.

¹Кастельс М. Организация межфирменной сети. В кн.: Информационная эпоха: экономика, общество и культура. - М.: ГУ ВШЭ. - 2000.
² Патюрель Р. Создание сетевых организационных структур//Проблемы теории и практики управления. – 1997. - № 3.
³ Radosevic S. Integration through industrial networks in the wider Europe: An assesment based on survey of research / Koschatzky K., Kulicke M., Zenker A. (Eds.). Innovation Networks – Concepts and Challenges in the European Perspective. Heidelberg: Physica. – 2001.
⁴ Каменков С., Багрова Е., Буланова М. Субконтрактинг как одна из стратегий развития промышленного производства // Индустрия – 2001. - № 2.
⁵Belussi F. Benetton a case study of corporate strategy for innovation in traditional sectors / Dodgson M. (Ed.). Technology Strategy and the Firm: Management and Public Policy, London: Longman. – 1989.
⁶ Biggart Nicole W. The Western Bias of Neoclassical Economics: On the Limits of a Firm-Based Theory to Explain Business Networks / Robert Eccles and Nitin Nohria (Eds.) Networks and Organizations. Boston, MA: Harvard Business School Press. – 1992
⁷ Ламанов А. Отечественная кооперация: «перевернутая модель» в «перевернутой экономике» //Российское предпринимательство. – 2002. - № 6.
⁸ Granovetter M. Small is bountiful: Labor markets and establishment size// American Sociological Review. - 1984. - № 49.