Уроки социально-экономической трансформации

АЛЕКСАНДР ДАНИЛОВ
доктор социологических наук,
заместитель начальника Главного управления информации
администрации Президента Республики Белоруссия

• Трансформация приводит к качественно новым социально-экономическим сообществам
• Проблемы трансформации одновременно являются мировоззренческими
• Никто не знает, в какие формы выльются происходящие общественные перемены

Трансформация, начатая в странах Центральной и Восточной Европы во многом по единым шаблонам, в течение последних лет все отчетливее приобретает национально-государственную специфику. В каждой из стран практически образуется свой вариант рыночной экономики. Этот процесс обладает столь значительным потенциалом и столь существенно влияет на общемировую ситуацию (идет процесс количественного накопления перемен), что я не исключаю появления принципиально новых решений, которые соединят политические устремления мировой экономики Запада с национальными нуждами реформируемых обществ Востока.

Термин “трансформация” означающий, как известно, преобразование, превращение, применялся главным образом в технике. Общественные науки, нуждающиеся в новых понятиях для характеристики социальных процессов, используют этот термин с 50-60-х годов XX столетия для описания радикальных структурных перемен, перехода общества к качественно новому состоянию организации.

Трансформации, охватившие страны Центральной и Восточной Европы, можно определить как системные, затрагивающие весь спектр жизни государств - их политику, экономическую и социальную структуры, духовную жизнь. Тем самым они отличаются от реформ, содержанием которых является обновление без принципиальной ломки. Реформы осуществляются целенаправленно, изменяя часто свои цели в ходе событий. Они затрагивают, как правило, частичные системы общества и имеют дело главным образом с процессами на техническом, социально-техническом уровне и в меньшей степени на уровне общества в целом.

Трансформационные изменения начались в Польше, затем в Венгрии, Чехословакии и ГДР. С 1991 г. активизировалась трансформация в республиках бывшего СССР.

Столь желанная для многих политиков трансформация социалистического мира вряд ли существенно укрепила основы западного общества. Напротив, мне кажется, что она потенциально ведет к обострению его проблем, потому что Запад должен поступиться частью своих интересов, чтобы создать эффективный “новый мировой порядок”. Запад не может дистанцироваться от процесса перемен в Центральной и Восточной Европе, тем более что и сам все более подвержен хотя пока и не проясненной в деталях, но мощной исторической тектонике. Но пока Запад не проявил достаточного понимания проблем всех трансформирующихся государств.

Прошедший исторический период обогатил нас новым опытом осуществления политических и социально-экономических перемен.

Во-первых, выяснилось, что не в полной мере учтены связанные с реформами факторы отрицательного воздействия на внутренний спрос и объемы производства. Не ожидалось, что они будут действовать одновременно во всех странах европейского региона, усугубляя трудности социально-экономического положения в каждой из них. Недооценено было влияние и таких факторов, как обвальное снижение накопленных материальных запасов, более значительное, чем предполагалось, ужесточение условий кредитования - результат чрезмерного всплеска инфляции после изначального значительного обесценивания денег. Недооцененными оказались масштабы деятельности теневой экономики. В этих условиях государству неизбежно приходится играть все более активную роль, чтобы избежать чрезмерного снижения деловой активности и сокращения рабочих мест.

Во-вторых, практика показала необходимость большей сдержанности и осторожности в принятии общенациональных решений. Нужна оказалась постоянная корректировка курса исходя из социального самочувствия тех, кто на своих плечах несет главную тяжесть перемен. Выявилась важность получения постоянной и достоверной информации о происходящих процессах, чтобы своевременно и эффективно осуществлять меры по финансово-экономической и социальной санации.

В-третьих, реформаторская практика потребовала точнее определить все наличные ресурсы как природные, экономические и технические, так и в особенности социальные. Владеть человеческими ресурсами - это точно знать качественное их состояние (стратификация, интересы, психология, уровень образования, материальное положение, региональные особенности и т.п.) и постоянно влиять на формирование необходимого состояния этих ресурсов. Это, разумеется, гораздо более широкий вопрос, нежели вопрос работы с кадрами, который является лишь составной частью указанной проблемы.

В-четвертых, это постановка реальных целей и разработка идеальных представлений. Национальное общество должно иметь разработанный идеал, который бы соответствовал его истории и принимался бы большинством. Следует постоянно сравнивать достигнутое в стране с этим идеалом, но также и с достижениями других стран.

Я полностью разделяю точку зрения А.И.Пригожина: “Интеллектуальным силам общества необходимо напрячься для выдвижения современного общественного идеала. Но теперь надо иметь в виду, что есть идеалы - доктрины, т.е. конечное беспроблемное состояние общества, а есть идеалы-нормы как вечные ценности, которые никогда не могут быть полностью реализованы, но служат моральными ориентирами, критериями прогресса. Отказаться от доктринального представления об общественном идеале в пользу критериального - вот еще одна трудность”¹. При этом я не вижу существенных противоречий между названными представлениями. Важно, чтобы в практической работе идеал помогал находить наиболее эффективные решения. Различные люди по-разному понимают “общие ценности”, но это отнюдь не означает, что идеал должен быть противоречивым, даже конфликтным. Идеал - не лавка, где каждому отпускают свой товар, а совокупность принципов, при соблюдении которых свои права может реализовать каждый “покупатель”.

К главному приобретению новейшего опыта следует отнести, конечно, и осознание важности искусства управления на всех уровнях государственной и общественной жизни. Проблема управления приобрела на нынешнем этапе исторического развития приоритетный характер, т.е. стратегические задачи нации не могут быть решены только удачными постановлениями высших властей, - адекватными возможностями должен располагать каждый трудовой коллектив, каждое звено управленческого аппарата.

Необходимо признать, что устойчивых традиций успешного управления, к сожалению, мы пока не накопили, вследствие чего, - даже при наличии таких национальных качеств, как трудолюбие и выносливость - не сформировано чувство долга, которое, например, в Германии воспитывалось на протяжении веков и дало свои благодатные плоды.

Знаменитый экономист и политик, главный творец германского экономического чуда Людвиг Эрхард постоянно подчеркивал, что правильно выбранный синтез элементов развития рождает новое качество. Нет сомнений, что и трансформация приведет к образованию качественно новых экономик и социальных сообществ, параметры которых ныне едва просматриваются. Однако ни в одной из стран СНГ после 5-летних реформ так и не выкристаллизовалась та новая экономическая модель, которая обеспечивала хотя бы сносное существование общества.

Все вместе взятое позволяет сделать вывод, что жизнь требует в гораздо больших объемах применения в технологиях развития общества достигнутого уровня познания и, вероятно, первейшей обязанностью власти является разработка технологий реализации достигнутых знаний в практике государственной и общественной жизни.

Анализ эмпирического материала на всем огромном трансформационном пространстве, где проживают сотни миллионов людей, побуждает сделать ряд принципиальных выводов.

Первый и основной: трансформация - это следствие поражения Советского Союза в противоборстве двух систем. Именно это обстоятельство наложило неизгладимый отпечаток на течение всех событий.

Политические и военно-стратегические установки преобладали не только на этапе разрушения, но, к сожалению, пока все еще преобладают на этапе “созидания”. Вот отчего этот процесс столь драматичен и сложен. Если бы стратеги Запада ограничились уничтожением системы, воспринимавшейся в качестве врага, и занялись бы активным налаживанием системы, которую могли бы принять в свое сообщество на равных основаниях, все выглядело бы совершенно иначе, в том числе и для многомиллионных масс.

Но этого пока не произошло, что свидетельствует о многозначности нынешних политических установок наших западных партнеров. Понятно, что в новой парадигме это нетерпение конкурента, стремление к торжеству и безоговорочному преобладанию считаются “нормальными”, однако последствия таких взаимоотношений дают явно драматический итог. Более того, политическая беспощадность и материальная корысть (это уже ясно) пока отрезают путь к равноправной интеграции: реальные общества, которые складываются на постсоветском пространстве (за немногими исключениями), не в состоянии походить на западные модели.

Вывод второй. Практически ни в одной стране, радикально изменившей свою государственность и социально-экономическую сущность, реформам не предшествовало серьезное национальное обсуждение ситуации и выбор путей развития. Все делалось в ажиотажной обстановке и по тем приблизительным, умозрительным шаблонам, которые предложили ведущие институты Запада. Это обстоятельство осложнило внутреннее состояние стран переходного типа и обрекло их на долгие кризисы и, возможно, на перманентную конфликтность с соседями.

Вывод третий. Поскольку трансформация обусловлена сложным взаимодействием внутренних и внешних факторов, на этапах “революций” произошел отказ от использования многих позитивных знаний, наработанных обществом в предыдущий период. Обычно в период обострения политического противостояния вместе с водой выплескивается и ребенок. Отсюда и ошибки, перекосы, обманы, авантюры, в целом существенно понижающие уровень выражения национально-государственных устремлений и ожиданий. Это проявляется и в недооценке роли государства по применению рыночных рычагов, забегании с приватизацией и либерализацией цен, потере контроля на рынках одновременно с промедлением в реформировании, потерями в связи с этим материальных и моральных ресурсов. Повторяются многие из грубых ошибок предшествующего периода истории: региональные особенности не учитываются, эксперименты проводятся сразу в национальном масштабе.

Трансформация, которую мы наблюдаем сегодня во многих странах, - это пока единственный в истории случай, когда большая группа стран пытается воспроизвести на своих территориях сложившийся социально-культурный опыт других стран. Даже СССР после победы во второй мировой войне навязывал народным демократиям не свой устоявшийся опыт, а лишь принципы, одновременно делая все для экономического и финансового укрепления новых режимов. Нынешние “победители” жаждут преимуществ, но как бы совершенно запамятовали о своих новых “долгах”.

Становится очевидным, что приобщение к нормам “западной демократии” удастся только в тех случаях, когда трансформирующиеся страны сумеют стать деятельными, иначе говоря, равноправными участниками адекватной мировой социально-культурной среды. В противном случае внутреннее несоответствие перемен рано или поздно взорвет режимы или существенно переменит их природу, инкорпорировав и предыдущий социально-культурный опыт. Полагать, что социализм все 70 лет был совершенно чуждым, инородным явлением, значит тешить себя пустой иллюзией: в ходе конкретного исторического бытия народы преодолевали надуманные догмы. Степень их преодоления как раз и обеспечивала эффект развития. Запад начинал борьбу с “агрессивным коммунизмом”, а повалил сговорчивого, покладистого партнера.

Эгоизм гегемонистской группы постиндустриальных держав препятствует врастанию экономики и обществ трансформирующихся стран в мировую систему, поскольку не соответствует освобождению или перераспределению рыночных ниш. Все это неизбежно ведет к новому обострению общей мировой ситуации.

Таким образом, “социальной матрицы перемен” еще не создано опытом трансформации. Он только создается и скорее всего нашей нынешней методике исследования он пока просто недоступен, его проявления не улавливаются нашей тенденциозной, односторонне сфокусированной “аппаратурой” исследования.

Наконец, мы должны более конкретно представлять себе роль и место трансформирующихся обществ в системе мировых политических и экономических связей, в частности в системе европейской регионализации.

Именно в связи с бурными переменами в политической, экономической и социальной сферах уместно поставить вопрос о трансформации как новом факторе в процессе международной регионализации, в частности европейской. Но, увы, серьезных инициатив нет.

Трудно сказать, как сложатся судьбы национальных государств в XXI в. Я думаю, что многие идеи де Голля, как и идеи других государственников, не только не погибнут в котле всеобщей интеграции, но приобретут новую окраску и новый вид. Во всяком случае, стремление регионов к большей самостоятельности представляется мне объективным внутригосударственным (прежде всего) процессом.

Вопрос здесь заключается в следующем: какие новые шансы европейское интеграционное движение может предложить новым государствам? Какие новые возможности открываются перед “Европой регионов” в связи с трансформацией.

Известно, что в последние годы начала проводиться активная региональная политика на наднациональном уровне. Поворот к такой политике выразился прежде всего в реформе структурных фондов (1988 г.), которая привела к росту финансовых ресурсов. Во избежание распыления средств помощь фондов концентрируется на приоритетных направлениях. Кроме того, согласно достигнутой в Маастрихте в декабре 1991 г. на сессии Европейского совета договоренности в 1992 г. создан новый фонд, через который более процветающие государства сообщества будут оказывать помощь менее развитым (Испании, Португалии, Греции и Ирландии). Это дело не одного десятка лет. А пока регионы имеют очень разную экономическую силу. Бедные попадают в зависимое положение, выступая в роли просителей и перед ЕС, и перед своим правительством.

И.Бусыгина, изучавшая проблемы регионализации в Европе, высказывает некоторые пожелания (или опасения), которые имеют самое непосредственное значение для трансформирующихся стран. Новые региональные и новые интеграционные связи для них благо или новая беда?

“Очевидно, именно бедные периферийные районы Сообщества должны в первую очередь получить большую независимость в принятии политических решений и возможность контролировать достаточные финансовые средства. Это поможет им ускорить темпы экономического развития и сделать его более автономным от центра и богатых передовых районов.

По мере завершения создания единого внутреннего рынка из-за резкого усиления конкуренции региональные диспропорции, вероятно, будут иметь тенденцию к обострению. Преимущества экономической интеграции в первую очередь помогают передовым, процветающим районам. В то же время создание единого рынка может породить новые виды экономической периферии. Эволюционные процессы не бывают справедливыми.

Жертвами создания единого внутреннего рынка будут слабоконкурентоспособные районы, хотя, естественно, могут быть и исключения. Некоторые районы могут получить новые возможности для ускорения своего развития в более открытой экономике Сообщества, при более либеральном еврорежиме. Другие районы, напротив, могут понести сильные потери...”².

Что касается Республики Белоруссии, то в силу целого ряда объективных обстоятельств она не форсировала осуществление программ МВФ, столкнувшись с неожиданным, не сразу осознанным явлением: рыночные законы не работают не только в условиях недостаточного развития рыночной инфраструктуры, но, как показали анализ и расчеты, не готовы работать даже при наличии всех условий в национальном хозяйстве, потому что требуют таких внешних условий, которых еще нет в окружающих Белоруссию странах. Эта аномалия создает повышенный риск для управленческих структур, требуя особой осмотрительности и подходов, максимально учитывающих конкретную ситуацию экономического и социального положения.

Мы нередко упускаем из виду, что проблемы трансформации для миллионов людей - это одновременно и мировоззренческая проблема, и проблема выбора своего будущего.

Нужно иметь виду и то, что всем странам сообща придется решать еще другую не менее важную задачу - участвовать в выработке механизма согласования активной деятельности человечества с возможностями биосферы планеты. И здесь уместно сослаться на мнение академика Н.Н.Моисеева, высказанное еще на первом, самом драматическом этапе трансформации: “Формирование и реализация любой стратегии активной деятельности людей, а тем более общечеловеческого масштаба требуют направленности действий каждого человека, концентрации усилий людей, что неизбежно приведет к системе запретов, регламентации их поведения и действий. Наша жизнь оказывается стесненной определенными рамками (дисциплиной). Эта регламентация означает утверждение некоторых принципов новой нравственности: то, что было допустимо в прошлом, уже недопустимо сегодня. Подобные ограничения естественно назвать нравственным императивом.

Итак, императив экологический неизбежно порождает императив нравственный, который необходимо конкретизировать и которому предстоит утвердиться в общественном сознании”³.

Трансформация уже стала современной историей. Придет время, и она будет вокруг нас и не впереди, а позади нас. Сколь многое мы увидим новыми глазами!

Вероятно, трансформация в целом - это выход из того тупика, который возник со второй половины XX в. Но никто не знает, в какие формы выльется этот процесс.

Человек, который верит, способен созидать. Самые конструктивные идеи будут рождены опытом. Практика порождает и тех лидеров, которым окажутся по плечу задачи трансформации, представляющиеся ныне слишком сложными и порой неразрешимыми. Каждый новый камень, заложенный новыми лидерами в фундамент нового мира, будет расширять круг их сторонников, умножать их силы. Были бы их идеи верны логике и законам истории.

Крушение Советского Союза вывело мир из равновесия. Восстановить его в прежнем виде не удастся. Но равновесие будет достигнуто через трансформационный процесс, которого жаждал западный политический мир и который теперь изменит лицо самого Запада.

Социолог Джеймс Цанден приводит пример поведения среди пациентов, которым сделана операция на сердце. У них общие жалобы и общая цель⁴. Это весьма точный образ современного человечества, все части которого втянулись в один процесс - “операцию”, которую делает над всеми истощенная внешняя среда. Будут ли агрессивно усиливаться полярности или так или иначе состоится конвергенция, перерастание национального опыта в международный? Основа для примирения и согласия есть, но смогут ли слишком пылкие политические фантазии стать действительностью?

¹Пригожин А.И. Перестройка: переходные процессы и механизмы. М.: Наука, 1990. - С.53.
²Мировая экономика и международные отношения. - 1993. - № 9. - С.85.
³Моисеев Н.Н. причины крушения и рычаги процветания. социально-политический журнал. - 1994. - № 9-10. - С.98-99.
⁴J.V.Vanger Zanden. Sociology. The Core (Second Edition). - Ohio State University. - 1990.