Мировая экономика на рубеже веков: итоги и прогнозы

Королевская Шведская академия наук присудила Нобелевскую премию
по экономике за 1999 г. профессору Колумбийского университета (Нью-Йорк) Роберту А. Манделлу за анализ кредитно-денежной и финансовой политики
в условиях различных режимов валютных курсов и оптимальных валютных зон.
Роберт А. Манделл родился в Канаде в 1932 г. Защитив диссертацию
о международном движении капиталов 1956 г., получил степень доктора
в Массачусетском технологическом институте.
Р. Манделл заложил основы теории, определяющей практические направления кредитно-денежной и финансовой политики в открытой экономике. Его вклад, хотя и сделанный несколько десятилетий назад, является актуальным
и в настоящее время для теории международной макроэкономики.
Статья была опубликована на авторской странице в Интернете в связи
с присвоением Р.Манделлу Нобелевской премии.

Эволюция международной валютной системы

РОБЕРТ А. МАНДЕЛЛ
профессор Колумбийского университета, Нью-Йорк

• Золотовалютный долларовый стандарт представлял собой последовательную систему, но она была не достаточно стабильной
и имела асимметрию
• Параметры системы могли достичь предельных значений, определяемых резервами и ценой золота, и вызвать кризис конвертируемости
• Какое-то время удерживать систему в рабочем состоянии помогли паллиативы, в частности специальные права заимствования

В 1944 г. в Бреттон-Вудсе (США) состоялась валютно-финансовая конференция ООН. Обсуждалась задача восстановления международной экономической системы. Основные инициативы исходили от США и Великобритании.

Тогда дискутировались четыре проблемы, остро вставшие уже в 30-х годах: экономический изоляционизм, депрессия, национализм и нестабильность. Необходимо было создать институциональный механизм, позволяющий сдерживать цикл, устранить валютный хаос, протекционизм, торговые ограничения, валютный контроль и дискриминацию во внешней торговле, восстановить систему кредитования. Признавалось, что установление управляемых взаимосвязей в экономике предполагает некоторый отказ от национального суверенитета в обмен на участие в наднациональных органах власти.

Вопросы, требовавшие решения, были двоякого рода – финансовые, связанные с платежным балансом, валютными курсами и международными кредитами, и коммерческие, включающие протекционизм, дискриминацию, а также рост торговли и занятости.

Результатом переговоров стало создание Международного валютного фонда (МВФ), отвечающего за состояние валютных курсов, ликвидности и краткосрочные финансовые аспекты платежных балансов, и Международного банка реконструкции и развития (МБРР), занимающегося долгосрочным кредитованием и политикой развития. Правда, в первые годы их деятельность затруднялась тем, что ресурсы были неадекватны задачам. Кроме того, и это, на мой взгляд, является более важным обстоятельством, в то время их функции предвосхищались помощью по плану Маршалла, а ее нельзя было дублировать обращаясь к МВФ.

Другая часть плана, касающаяся торговых отношений, была в своем институциональном воплощении менее удачной. Она запуталась в сложных переговорах, неудачных компромиссах и, наконец, встретила препятствие в лице Конгресса США. В результате устав международной торговой организации, подписанный в Гаване в марте 1948 г., подвергся критике и в Великобритании, стремившейся к тому, чтобы правила торговли были увязаны с проблемами полной занятости, и в США – из-за наличия пункта о возможности отказа от ответственности, необеспеченности защиты инвесторов и отсутствия запрета дискриминации и валютного контроля. Устав обвиняли в том, что только США и Швейцария могли бы соответствовать его положениям. Менее противоречивые положения Гаванского соглашения об условиях торговли (отвергнутые Конгрессом США в 1950 г.) были включены в Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ).

Неудача Гаванского соглашения означала, что послевоенной экономике пришлось действовать в ситуации, когда отсутствуют четкие меры по обеспечению ценовой стабильности и полной занятости на международном уровне. Глобальная макроэкономическая стабильность оказалась покоящейся на стабильности международной валютной системы.

Порядок или система

25 лет назад при анализе итогов Бреттон-Вудса я провел различие между валютной системой и валютным порядком. Система представляет собой общность различных элементов, объединенных регулярным взаимодействием в соответствии с той или иной формой управления. Когда речь идет о международной валютной системе, имеются в виду механизмы, регулирующие взаимодействие между странами – участниками международных экономических отношений, прежде всего взаимодействие денежно-кредитных инструментов, используемых ими на рынках валюты, капиталов и товаров. При этом управление осуществляется через национальную политику отдельных стран и ее взаимодействие в той несовершенной форме, которую называют сотрудничеством.

В отличие от системы порядок представляет принципы и рамки, в которых действует система. Это законодательные, договорные, регулирующие и другие установления, образующие систему и определяющие понимание ее условий участниками. Валютный порядок для валютной системы – это примерно то же, что конституция для политической или электоральной системы. Следовательно, можно рассматривать валютную систему как modus operandi (способ функционирования) валютного порядка.

Система претерпевает изменения независимо от того, замечаем ли мы их или нет. Порядок может быть жестким, нереагирующим на проблемы, возникающие в связи с изменениями системы. Если мы неспособны отличить проблемы системы от проблем порядка, то можем ошибочно отбросить представления о системе, которая оказывается неэффективной, или осуждать порядок, созданный под переросшую его систему. В последнем случае следует задать вопрос, что было бы лучше: укреплять порядок и сдерживать изменения в системе или модифицировать порядок в соответствии с изменениями системы?

Послевоенная система

Соглашение о создании МВФ не создало новую международную валютную систему, но сделало почти невозможным функционирование существовавшей в тот момент системы. Согласно его статьям от стран требовалось не допускать отклонения курсов валют более чем на 1% от номинальной стоимости. Это положение должно было вызвать кардинальные изменения процедур, принятых в США, которые, как правило, не осуществляли интервенций на международном валютном рынке. При системе, сложившейся после девальвации франка в 1936 г. и заключенного в том же году трехстороннего (между США, Францией и Великобританией) соглашения о валютном сотрудничестве, США покупали и продавали золото по ценам, близким к его закрепленному паритету. Большинство других стран фиксировали курс по отношению к доллару непосредственно или косвенно (через фунт стерлингов или другую резервную валюту). Новый порядок установления курсов вынудил бы США поддерживать иностранные валюты на Нью-Йоркской бирже либо ее закрыть.

Чтобы устранить это обязательство, США добились включения в соглашение важного подпункта, который позволял участникам фиксировать цену золота вместо соблюдения обязательств по валютному курсу. Когда Соединенные Штаты извещали фонд об операциях по свободной покупке или продаже золота (осуществляемых с руководящими денежно-кредитными учреждениями других стран для официальных целей), они освобождались от своих обязательств в отношении валютных курсов. Этот подпункт создал правовую основу, придавшую послевоенной международной валютной системе асимметрию. Она заключалась в долларовом стандарте, привязанном к золоту.

Являлся ли опирающийся на золото долларовый стандарт системой? Да, если можно определить порядок во взаимодействии ее элементов и форму управления. В подкомитете по иностранной валюте и платежам Конгресса США мною был представлен доклад “Правила золотовалютного стандарта”, в котором доказано, что данный стандарт представляет собой последовательную систему. Вот основные моменты этого доказательства.

Размер дефицита ключевой валюты внутри страны есть мера ее вклада в увеличение мировых золотых запасов за счет валютных резервов. Структура дефицита служит показателем, по которому “внешние страны” (назовем их “Европой”) с нерезервной валютой судят согласно своим интересам о степени его чрезмерности или недостаточности.

“Внешние страны” фиксируют курсы своих валют (прямо или косвенно, через другие валюты) по отношению к валюте “внутренней страны” (США) и, таким образом, выступают в качестве конечных покупателей или продавцов долларов. США устанавливают валютный курс по отношению к основному активу – золоту и действуют в качестве его конечного покупателя или продавца. Это означает, что размер дефицита США обусловливает рост резервов остального мира, а его структура определяет изменение резервов Соединенных Штатов при данном темпе роста мировых золотовалютных резервов.

Если кредитно-денежная политика США направлена на расширение денежной массы, “внешние страны” вынуждены покупать значительные суммы долларов, что имеет для них прямые и косвенные инфляционные последствия; если же она носит ограничительный характер, возникает нехватка долларов, что оказывает дефляционное воздействие на остальной мир.

Защитные меры “Европы” против излишка или недостатка долларов направлены на изменение структуры американского дефицита и воздействие на сальдо резервов США. Если кредитно-денежная политика “внутренней страны” ведет к чрезмерному увеличению денежной массы, “внешние страны” могут конвертировать доллары в золото; это не затрагивает суммарную величину их собственных резервов, но наносит удар по мировым резервам, поскольку сокращает резервы США. И наоборот, когда политика “внутренней страны” направлена на чрезмерное ограничение денежной массы, “внешние страны” могут конвертировать золото в доллары, также оставляя свои резервы неизменными, но улучшая состояние американских резервов. Структура дефицита США, находящаяся под воздействием “Европы”, является механизмом, с помощью которого последняя играет роль управляющего золотовалютным стандартом и принимает свои решения в зависимости от приемлемости или неприемлемости совокупного размера американского дефицита.

Однако настойчивость, с которой эти решения проводятся в жизнь, ограничивается равным образом степенью привязки “внутренней” и “внешних” стран к существующей системе. “Европа” может послать Соединенным Штатам предупреждающий сигнал с помощью операций конверсии в золото, но не может уменьшить золотой запас последних до такого уровня, при котором им стало бы невыгодно его поддерживать; слишком агрессивная конверсия усилила бы стремление США к изоляции. С другой стороны, свобода действий “внутренней страны” также ограничена в том смысле, что ее кредитно-денежная политика не должна настолько противоречить интересам остального мира, чтобы заставить другие страны в целях собственной защиты предпочесть отказ от системы, избавляясь от долларов в пользу золота.

Такова система в том виде, в каком предполагается ее функционирование. С учетом указанных ограничений, кредитно-денежные и финансовые аспекты экономической политики должны быть скоординированы в той мере, в какой США и “внешние страны” стремятся сохранить внутреннюю сбалансированность и внешнее равновесие.

Правила игры в системе выражаются в сочетании законов, договоров, обязательств и джентльменских соглашений, с помощью которых “внутренняя страна” фиксирует свою валюту (доллар) по отношению к золоту, а “внешние страны” устанавливают курсы своих валют к доллару. Это означает, что Соединенные Штаты действуют как конечный покупатель или продавец золота, а “Европа” – как конечный покупатель или продавец долларов. США должны скупать любое дополнительное предложение золота на мировых рынках и удовлетворять любой дополнительный спрос на него из собственных резервов; если этого не делать, то долларовая цена золота не будет соответствовать паритету доллара. “Европа” со своей стороны должна поглощать любое предлагаемое ей дополнительное количество долларов или поставлять любое их требуемое количество; если этого не делать, то обменный курс валюты не будет соответствовать ее долларовому паритету.

Предельные условия определяются золотым запасом США и долларовым запасом “Европы”: США не смогут поставлять золото, а “Европа” доллары, которых у них нет. Но в этих условиях содержится асимметрия, поскольку США могут выступать поставщиком и золота, и долларов, а “Европа” имеет доступ к дополнительным долларам в обмен на золото. Поэтому предельные возможности “Европы” формируются из ее совокупных резервов (долларов и золота), а Соединенные Штаты ограничены своим золотым резервом.

Контроль над системой опирается на кредитно-денежную политику США, с одной стороны, и на европейский золото-долларовый портфель – с другой. Если Соединенные Штаты увеличивают массу долларов в обращении, они тем самым оказывают повышательное давление на мировые доходы и цены – прямо, благодаря последствиям изменений процентной ставки и объемов расходов в США, и косвенно, в результате роста европейских резервов. Подобным же образом, если они сокращают долларовую массу, то оказывают понижательное давление на мировые цены.

“Европейский” золото-долларовый портфель представляет другой параметр контроля. Если “Европа” конвертирует доллары в золото, она ослабляет резервное сальдо США и стимулирует или вынуждает их проводить политику сокращения денежной массы. При обратной операции она укрепляет резервные позиции США и делает возможным или вынужденным увеличение долларовой массы. Как видим, “европейская” политика в области закупки золота воздействует на кредитно-денежную политику США, а последняя “определяет” мировые цены и доходы. Если американская кредитно-денежная политика усиливает инфляцию в остальном мире, “Европа” может стимулировать или вынуждать проведение политики сдерживания путем покупки золота; если же американская кредитно-денежная политика носит дефляционный характер, “Европа” может вызвать расширение денежного обращения путем продажи золота.

Из сказанного можно так определить механизм управления системой: США проводят политику расширения или сдерживания денежной массы в зависимости от избыточного или дефицитного состояния своих золотых резервов, а “Европа” покупает у них золото или продает его им в зависимости от того, ведет ли американская кредитно-денежная политика к инфляции или дефляции. Следовательно, золотовалютный стандарт представляет собой систему, и нас должны интересовать результаты ее функционирования.

Системе может быть придано точное математическое выражение. Конечно, это делается не с целью создать ложное впечатление точности действий центрального банка. Скорее, задача в том, чтобы выявить возможности, заключенные в рассматриваемом механизме, увидеть, какую помощь оказывает формализация в раскрытии этих возможностей (а ведь их очень легко упустить, если опираться только на интуицию, не подкрепленную расчетом).

Надвигающийся кризис

На конец 1950 г. США имели 652 млн унций золота, а семь ведущих стран Европы (шесть стран, подписавших Римский договор, и Швейцария) – 95 млн. К 1971 г. американский запас сократился до 291,6 млн, а европейский увеличился до 481,7 млн унций. Основная часть этого гигантского перелива золота произошла в конце 50-х и начале 60-х годов.

Из анализа системы ясно, что золотовалютный стандарт имеет кризисный потенциал. Это связано с тем, что политика США определяется состоянием их резервов, а Европа стремится контролировать мировой уровень инфляции, оказывая давление на структуру американского платежного баланса. В 60-х годах позиции США и Европы в отношении мировой валютной системы находились в состоянии конфронтации, которую тогдашний премьер-министр Великобритании Г. Вильсон назвал “валютной войной”.

Риск состоял в том, что параметры системы могли достичь предельных значений, определяемых резервами и ценой золота, и вызвать кризис конвертируемости. Более высокая цена на золото – компенсирующая инфляцию военного и послевоенного периода – дала бы больше простора для маневра параметрами системы. Но в 60-е годы повышение цены золота было исключено главным образом по политическим соображениям.

Проблемы валютной системы обострились в конце 60-х гг. в результате войны во Вьетнаме, которая в сочетании с войной с бедностью придала американской финансовой политике слишком большой расширительный (по отношению к денежной массе) импульс – с точки зрения не только Европы, но и самих Соединенных Штатов. Система фиксированных валютных курсов приводила к соответствующему высокому уровню инфляции в Европе, альтернативой чему были накопление резервов и массовые спекуляции. Особенно сильной критике система подвергалась в Германии за “импорт инфляции” в страны с активным сальдо платежного баланса.

Учитывая основополагающий дисбаланс системы, коренящийся в недооценке золота, и американскую политику излишнего расширения денежной массы, странно, что она смогла просуществовать столько, сколько просуществовала. Правда, за борьбой взаимных угроз со стороны двух континентов скрывался мощный блеф. Ни та, ни другая сторона не хотела крушения системы, и вместо того, чтобы навлечь кризис, они изменили способ действий.

Какое-то время удерживать систему в рабочем состоянии помогли паллиативы, в частности специальные права заимствования (SDR) – своего рода бумажное золото. Многие надеялись, что эти и им подобные инструменты позволят создать более прочную основу для равновесия. С их помощью создан механизм сокращения дополнительного спроса на золото за счет экономии на нем. В 1965 г. США отменили требование 25%-ного золотого обеспечения по депозитам банков – членов Федеральной резервной системы, а в 1968 г. по банкнотам ФРС. Таким образом, они упразднили внутреннее золотое обеспечение и высвободили оставшийся золотой запас для внешней конвертируемости.

Еще большее значение имели изменения образа действий, проявившиеся со стороны как США, так и Европы. Во-первых, отказ от золотого обеспечения предоставил Соединенным Штатам возможность в большей мере ориентировать свою кредитно-денежную политику на увеличение денежной массы и, как оказалось впоследствии, ослабил давление на США по поддержанию стабильности цен. Темпы инфляции в США, составлявшие до 1965 г. в среднем менее 2%, выросли в 1968 г. до 4,4, в 1969 г. – 5,4 и в 1970 г. – 5,9%.

Во-вторых, Европу перестали беспокоить низкий уровень американского золотого запаса и опасения, что в ответ на конвертацию европейских валют в золото Соединенные Штаты изменят систему, ограничив конвертируемость. При старом механизме Европа, столкнувшись с ростом инфляции в США, должна была накинуться на их золотой запас. Но одна лишь угроза этого в конце 60-х годов опрокинула бы систему. Она превратилась в олигополию, в рамках которой страны не могли действовать, руководствуясь собственным краткосрочным интересом без учета реакции своих партнеров. Другим фактором, как уже указывалось, послужило убеждение, что, если продлить существование системы еще на несколько лет, выпуск обеспеченных золотом специальных прав заимствования защитит ее от разрушения.

Тем не менее, летом 1971 г. система не выдержала. В августе 1971 г. на запрос о конвертации долларов в золото со стороны Великобритании и других стран последовал отказ США. Золотое окошко было объявлено закрытым, и доллар официально стал неконвертируемым. Это поставило другие страны перед проблемой: продолжать фиксацию валютных курсов по отношению к неконвертируемому доллару, вводить общий плавающий курс к доллару или устанавливать независимые курсы валют к доллару и друг к другу.

Окончание в следующем номере.