ЭХО ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

 

Академик Евгений НЕГИН:

" ЭТО ДЕЛО Я ХОРОШО ОСВОИЛ..."

 

Победные майские салюты 1945-го означали конец тяжелейших военных испытаний для подавляющего большинства наших соотечественников, но, к сожалению, не для всех. С окончанием военных действий в Европе вторая мировая война еще продолжалась на Дальнем Востоке и Тихом океане, где милитаристская Япония воевала против группы государств антифашистской коалиции и Китая, Верный своим союзническим обязательствам, Советский Союз объявил в августе войну Японии. В короткий срок были переброшены с Запада на Дальний Восток крупные силы и в жестоких боях полностью разгромлена японская Квантунская армия, являвшаяся главной ударной силой противника на суше. Тем самым СССР внес решающий вклад в победу над империалистической Японией.

Полвека назад, в августе 45-го, над двумя японскими городами выросли гигантские атомные грибы. В единый миг и Хиросима, и Нагасаки были почти полностью разрушены, и последнее в жизни, что еще

увидели тысячи их жителей, была ослепительная вспышка ядерного взрыва. Это американцы нанесли удар возмездия.

Американцы были первыми... Вряд ли этим первенством стоит гордиться, но историю уже не изменишь. Так на исходе второй мировой войны родилось атомное оружие, началась эпоха ядерного противостояния, в ходе которой человечество не раз будет балансировать на самой грани войны третьей...

Наша атомная бомба, как известно, появилась несколько позже. Как мы теперь знаем, рождалась она на нашей земле, в городе, который до недавних пор вообще не обозначался на карте страны. Это уже было оружие сдерживания, во многом благодаря созданию которого мы так и не соскользнули за грань новой мировой войны.

В последнее время стали, наконец, известны имена многих ученых, стоявших у истоков создания советского атомного оружия. Среди этой плеяды видное место занимает имя Евгения Аркадьевича НЕГИНА. Долгие годы он был руководителем ядерного физического центра в Арзамасе-16 (ныне Саров) и его главным конструктором. Евгений Аркадьевич -один из немногих ученых, которые счастливо сочетают в себе талант теоретика и практика. Он был непосредственным участником многих и руководителем большинства полигонных испытаний секретных "изделий" ядерного объекта.

Евгений Аркадьевич НЕГИН - каш земляк по . Он уроженец города Бора. А начинал свою научную карьеру с поступления на физико-математический факультет Горьковского университета. Но началась война. Недоучившись, Негин был призван в армию и направлен... на учебу в Военно-воздушную инженерную академию им. Н.Е.Жуковского. Так Евгений Негин стал еще и военным.

С 1949 года он начинает вплотную заниматься атомным оружием. Если попытаться перечислить все звания, которыми его наградила страна, то получится весьма внушительный ряд: Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и трех Государственных премий, доктор технических наук, профессор, действительный член Российской академии наук, наконец, воинское звание - генерал-лейтенант...

Сегодня мы имеем возможность ближе познакомиться с этим человеком. Беседует с академиком Е.А.Негиным в его служебном кабинете в Российском федеральном ядерном центре известный журналист Владимир ГУБАРЕВ.

 

-  Евгений Аркадьевич, что для Вас ядерное оружие?

-  Простого ответа не ждите. С одной стороны, это дело, которое я хорошо освоил. По крайней мере, с технической стороны.  И им я и занимался до последнего дня своей  службы.  С другой стороны, я хорошо понимаю, что ядерное оружие - средство, не имеющее альтернативы. В смысле действия на окружающий мир.  Всего один пример. Современная мегатонная боеголовка  весит всего триста килограммов,  даже меньше.   Если  ее взорвать над колокольней, что находится в центре города,  то здесь не останется ничего - лишь голое место.

Я понимаю, что человечество устроено далеко несовершенно, оно было разделено, и сегодня, полагаю, остается разделенным минимум на два лагеря (я не знаю, как их теперь называть, а раньше это были социализм и капитализм).

Мы с Америкой еще не вступили в такие отношения, что можем с ней обниматься на каждом углу и разоружаться на глазах у всех. Поскольку у них есть ядерное оружие, я считаю, что оно должно быть и у нас. Но поскольку я проник туда, где делается это оружие, то я считаю своим долгом работать с полной отдачей своих сил.

- А как Вы сюда проникли? Мне кажется, тогда Вы не были генерал-лейтенантом...

- Был капитаном...  Это было очень хорошее время.  Мой товарищ  по   академии   Евгений   Иванович   Забабахин   защитил диссертацию. Тема ее - сходящийся сферический взрыв, то есть то, на  чем   построена   вся   наша  техника.   Забабахин   попал   к Зельдовичу, Яков Борисович как раз занимался этой проблемой. Тот его сразу "схватил за шиворот" и отправил сюда. Забабахин и меня позвал, мол, здесь настоящее дело и есть где приложить силы. А в академии тогда скучновато было, серьезных проблем не решалось, шла борьба то ли с иностранными этикетками, то ли с космополитами. Поэтому я согласился.

Меня, конечно, потаскали по разным службам, бумаг понаписал множество, но, видно, и у моих предков прегрешений, по крайней мере явных, не обнаружили. Хотя... два родственника у меня все-таки оказались "подмоченными". Оказывается, ездили к ним, проверяли на месте, а потому я долго ждал назначения. Приехал я сюда 19 апреля 1949 года, с тех пор тут.

- На Ваших глазах прошло все развитие этой техники. Разница гигантская между теми "изделиями" и нынешними?

- Никакого сравнения нет! К примеру, по размерам. Самый маленький заряд мы сделали где-то в 79-м году. И я попросил ребят поставить его рядом с первым - есть у нас тут закуток, нечто подобное музею...  В общем, я бы сказал так: мощность изменилась в два раза, а вес уменьшился в сто раз. Это своеобразная характеристика прогресса. Я уже не говорю о том, что системы приобрели иные свойства...

-  Как Вы считаете, какие области науки стимулировала эта техника?

-  Самые разные!  Во-первых, физика средних энергий, она продвинулась необычайно далеко. Затем - теория взрыва и дето* нации. В нашем деле используются и обычные взрывчатые вещества, поэтому идет постоянно программа их совершенствования. Здесь сделано очень многое - поверьте, я сужу как специалист. В целом можно сказать, что это развитие химии. Я немного занялся  историей  и  внимательно посмотрел   на темпы  развития. Любопытно,   что  первые  десятки   лет  ежегодно  было  крупное усовершенствование оружия. Причем занимательного характера! Либо заряд уменьшался не на два-три сантиметра, а в два раза; либо количество плутония, которое в нем помещалось, уменьшалось в- несколько раз; то ли появлялся новый физический принцип - это, правда, было редко, но случалось; ну, и боеприпасная технология, конечно, шагнула очень сильно...

Много всего наизобретали... Даже с пластмассой мы работали по машиностроительным допускам. А у химиков - что вышло из под пресса, то и хорошо... Важно понять: у нас принципы работы иные... Кстати, мы практически новое приборостроение создали, оно до сих пор не уступает мировым стандартам... Да, я пропустил вычислительную технику! С нее надо было начинать. О бомбе нельзя сказать, что она сконструирована, потому что ее сначала считают и считают физики-теоретики. Поэтому развитие вычислительной техники в нашей стране шло в первую очередь от нас... Кстати, на первом этапе здесь даже машин не было, вручную считали... Впрочем, по мощности и быстродействию ЭВМ мы всегда отставали от американцев.

-  А в целом по ядерному оружию?

-  Если и есть отставание, то самое незначительное. А кое-где мы идем впереди...

-  Не воруют секреты?

-  Это не легко... Кстати, шум по миру идет, мол где-то обнаружили килограмм обогащенного урана-235. Ну, и всех пугают: сделают бомбу!  Да этого урана в десять - пятнадцать раз нужно больше, чтобы бомба была, а не баловство... Надо понимать:  наша  индустрия  необычайно  сложная  и  дорогостоящая, она требует неимоверных усилий  и  мощной  промышленности. Реакторостроение прежде всего, металлургия необычайная, да и обогащение урана - наисложнейший процесс...

-  Когда Вы первый раз были на испытаниях?

-  В 53-м году... Уже была необходимость в поездке на полигон. Это была не чисто водородная бомба, но мощность уже приближалась к полу мегатонне... Сидели мы на пригорке, ждали. Надели черные очки, и вот прозвучало "О". Первое впечатление было такое, что я смотрю в печку. 31 километр нас разделял, но тепло на лице я отчетливо почувствовал. Это было первое впечатление о мощности... Потом облака выросли до гигантских размеров, поднялись куда-то в стратосферу...

- У Вас был интерес чисто профессиональный?

- Но от эмоций никуда не денешься, хотя, конечно, ждешь: сработает или нет? Бывало, и не получалось... Профессиональное удовлетворение есть, если эксперимент состоялся. Это естественно.

-  Вы часто бывали на взрывах?

-  На испытаниях, которые проводил наш институт, был почти на всех. На большей половине из них я был научным руководителем. Так что насмотрелся больше чем достаточно. Во второй  половине своей  испытательской  деятельности  мощность я уже на глаз определял довольно точно. Однако в список физических приборов меня почему-то не зачислили...

Но если сказать от себя и вполне серьезно, то я не жалею, что посвятил свою жизнь - а мне уже 72-й год - этой проблеме. Я думаю, что мы все-таки отодвинули третью мировую войну. Далеко или нет - не знаю, но по крайней мере на то время, что уже прошло. Нам удалось довольно квалифицированно поддерживать паритет, и каждый раз, когда у них (если верить газетам, извините) принималось решение о ядерном нападении, то оно отменялось именно потому, что у нас появлялся новый вид оружия, который делал нападение невыгодным или неоднозначно успешным...

Из-за паритета никто на нас не собирается нападать, но ситуация может измениться, если мы его потеряем. И у меня нет уверенности, что этого не произойдет.

Все говорят: "разоружение, разоружение, разоружение..." Я убежден, американцы об истинном разоружении и не думают. Они понимают: то, что сделано, это через край - столько оружия не нужно... Чтобы уничтожить 70 процентов промышленного потенциала Америки, необходимо 500 ракет, ну максимум 700. А если с разделяющимися головками, и того меньше...

Но мы должны понимать - и нас тоже не будет! Уже на этом уровне, война становится бессмысленной, потому что победителей и побежденных не будет. Сейчас оружия несравненно больше, а следовательно, необходимо его сокращение. Но если мы разоружимся в одностороннем порядке, то тем самым говорим: "Берите нас, ребятки, мы лежим на спинке и лапки вверх подняли..."

Пентагон недавно заявил: ракеты как на нас были нацелены, так и сейчас нацелены, и никуда отворачиваться не будут. И у меня такое впечатление, что они не изменились. Другое дело: они чуть-чуть сменили терминологию, используют другой жаргон, но в душе остались те же самые. Не случайно они предлагают нам разобрать наше ядерное оружие...

-  А почему бы этим не воспользоваться?

-  О ядерном оружии рассуждают непрофессионалы! Вот на Украине говорят:   мы   построим  в  Чернобыльской   зоне  завод, сначала будем на нем разбирать ядерные заряды, а затем займемся  переработкой  отходов.  Чушь,  дичь какая-то.   Разбирать оружие должен механический завод, там гайки надо крутить, а отходы - это химическое производство. И между ними нет ничего похожего! Когда я об этом прочел, выругался да и выбросил газету...

- Можно ли оружие совершенствовать без испытаний?

-   Некоторые горячие головы убеждают:  можно,  мол,  все поддается расчету. Но это только в том случае, если мы будем повторять все прошлое, дублировать. Ни одной принципиально новой идеи, ни одного более надежного и безопасного заряда без испытаний - не сделаешь.   Поэтому прекращение испытаний  по существу означает прекращение нашей деятельности.

Два слова об испытаниях. Я убежден, что их можно проводить абсолютно безопасно. Опять-таки попытались экономить, то есть и забивку сделать чуть меньше, да и заглубление поубавить. Работать начали на "пределе". Вот и был выход газовой среды... Кстати, американцы этим же поплатились. Другое дело - газы моментально рассеивались, опасности не представляли, но выход-то все же был!

Просто надо работать грамотно! Без испытаний мы можем работать, чертежи выпускать, складывать их на полочку, но все должны понимать - нового оружия не будет.

Поймите меня правильно: я не возражаю - давайте уничтожим ядерное оружие начисто! Но только вместе - и мы, и американцы .

-  Но французы, англичане и китайцы останутся...

-  Я имею в виду: выложим все в рядочек, сравним и вместе ликвидируем. Оставим у каждого по полсотни зарядов с единственной целью:  если  появится террорист или диктатор,  чтобы знал об оружии возмездия...

-  Вам довелось работать с выдающимися учеными нашего века. Кто из них произвел на Вас самое сильное впечатление?

-  Курчатов.

-  Чем?

- Он был настоящий ученый. Талантливый и очень способный. И человек интересный, веселый. Он все делал, по возможности улыбаясь, и этим снимал самую напряженную атмосферу. С ним работалось легко и весело

-   Непрофессионализм катастрофически опасен в Вашей области?

-   Безусловно.  Вот мы с Вами беседуем,  а рядом ядерные наряды. Вдруг попадут в руки безграмотного   человека?   Мы, правда, этого не почувствуем - испаримся раньше, чем узнаем о катастрофе

-  Вы не считаете, что порог безопасности оружия сейчас снижается? В частности, в связи с теми процессами, которые идут в бывшем Союзе? - Конечно, самое спокойное - когда боеприпасы лежат. К примеру, на складе. Когда их никто не трогает и даже близко никто не появляется. Когда они смонтированы в головках ракет, заблокированных от пуска, тогда как будто бы их и нет...

А сейчас, в эпоху массовых перевозок, в то время, когда на транспорте огромная аварийность, естественным образом степень безопасности снижается. По не до таких пределов, чтобы опасаться ядерных взрывов или воровства зарядов. Военные понимают ответственность.

-   Если  заряд  будет  украден,  могут ли  похитители  его взорвать?

-  Необычайно сложно. Хотя, как известно, молотком можно сделать вес - но дурости, конечно.  Но это будет не ядерный взрыв - обычный.

Однако плутонии, что там находится, опасен. Наши конструкторы сейчас как раз и работают над тем, чтобы никоим образом нельзя было подорвать заряд и распылить плутоний. Пусть он будет чуть похуже с точки зрения военных, но главное - намного безопасней. В общем, придумываем мы не только "защиту от молотка"

Я считаю большой удачей, что научным руководителем у нас был Ю.Б. Харитон. Юлий Борисович всегда требовал, чтобы мы знали в десять раз больше, чем это было необходимо. И особое внимание всегда уделял безопасности... Впрочем, его жизнь - это особый разговор...

 

Несколько слов в заключение. Я постарался передать не только смысл нашего разговора, но и тональность. Опустил лишь личное,, да и некоторые детали - они интересны лишь специалистам. Я понимаю, что есть люди, которые не согласны с Негиным, более того - готовы осудить его за то, что свой талант, энергию и жизнь он отдал ядерному оружию. Не хочу сегодня спорить с ними. Но, бесспорно, такие люди, как Негин, обеспечивают безопасность планеты, народа и каждого из нас...