Учение о менеджменте на ложном пути экспериментального исследования

МАРКУС ТОМЭ
научный сотрудник кафедры управления
Университета г. Констанца (Германия)

• Метод экспериментального исследования предусматривает научные эксперименты на уровне практических проблем с целью разработки мероприятий по их решению
• Увязка производства знания и решения практических вопросов нивелирует принципиальное различие между теорией и практикой
• Задача науки о менеджменте – выработка теоретических постулатов в области управления организациями, накопление идей
для практического управления

В рамках дебатов по поводу методологии учения о менеджменте часто упоминается программа экспериментальных исследований, особенно когда речь заходит о соответствии этой отрасли знания требованиям, предъявляемым к прикладной науке. Это, на первый взгляд, вызывает удивление, поскольку методологическая привязка экспериментальных исследований к учению о менеджменте давно подвергалась острой критике специалистов. Но “открыватели” уже известного подхода вновь превозносят его преимущества. Аргументация при этом выстраивается в форме классической логической цепочки: учение о менеджменте – прикладная отрасль знания; экспериментальные исследования – метод, максимально приближенный к практике; следовательно, экспериментальные исследования – наиболее подходящая исследовательская программа для учения о менеджменте.

С другой стороны, само возрождение метода экспериментальных исследований чревато проблемами. Вполне вероятно, что ответы на вопросы, связанные с приведенными аргументами, окажутся слишком простыми и заведут сторонников возрождаемой идеи в тупик, выходом из которого отнюдь не станет программа экспериментальных исследований. Более того, выбор данного метода в качестве исследовательской программы приведет к парадоксальной ситуации, когда сфера использования учения о менеджменте сузится, а ожидания, связанные с ним, возрастут.

Программа экспериментального исследования

Происхождение метода экспериментального исследования неясно. Самому названию мы обязаны Джону Кольеру, который с 1933 по 1945 г. был уполномоченным правительства США по вопросам индейцев. Его задача состояла в улучшении расовых отношений. В ходе своей деятельности он пришел к выводу, что этой цели можно достичь лишь путем тесного сотрудничества с индейскими племенами. Подобная стратегия совместной постановки проблемы, ее анализа и решения получила наименование “action research” (экспериментальное исследование, исследование действием).

Более широкое распространение данная идея получила благодаря работам социолога и психолога Курта Левина¹. Он воспользовался идеей Кольера для разработки своей “социальной технологии”, ориентированной на разрешение социальных конфликтов. Одновременно исследования по методу Кольера с их упором на “действие” послужили Левину основой для создания, как он считал, особой отрасли науки. Опираясь на идеи экспериментального исследования, Левин предложил ряд концепций, среди которых наиболее известны такие, как организационное развитие, прикладная антропология, метод “изучения действием” и др.

Неудивительно, что из-за неясности зарождения метода до сих пор отсутствует его общепризнанное определение. Согласно рабочей трактовке экспериментальное исследование – это научный сбор и обработка фактов, научные эксперименты на уровне практических проблем с целью разработки мероприятий по их решению при сотрудничестве и содействии ученых, практиков и неспециалистов².

Методика процесса включает систематический сбор эмпирических данных по той или иной системе относительно ее целей и потребностей, анализ обратной связи этих данных с системой, действия по изменению отдельных переменных системы и, наконец, сбор обновленных данных, проверка и оценка предпринятых акций. Понятие “экспериментальное исследование” допускает, таким образом, две интерпретации: с одной стороны, это активное, преобразующее окружающий мир исследование, с другой – исследование, обладающее определенным набором действий (методов).

Процесс следующих друг за другом акций в идеальном случае должен проходить параллельно (возможно, с фазовым сдвигом) на научном и практическом уровнях с постоянно действующей обратной связью между ними. Исходным пунктом метода является совпадение научной постановки вопроса и практической проблемы. Они конкретизируются соответственно в форме гипотез и плана действий. В результате должно быть получено как решение научного вопроса, так и практической проблемы. В качестве важнейшего инструмента выступает проектная группа в составе ученых и практиков, которая управляет процессом исследования.

Перед экспериментальным исследованием ставится очень серьезная задача. Речь идет не иначе, как об увязке практических интересов с целями науки. За этим эпистемологическим посылом скрываются, однако, претензии этического свойства: снятие барьеров между теорией и практикой должно содействовать преодолению, как полагают, “научного высокомерия”. Поскольку экспериментальное исследование рассматривается в качестве альтернативы науке в классическом понимании, эмансипаторская задача в смысле нового распределения власти в научно-исследовательском процессе противопоставляется связанности ценностей в форме общественной выгоды.

Подобная позиция первоначально привела к росту популярности этого метода в Германии в 70-х годах. Однако из-за чрезмерного акцента на социальной критике это продолжалось недолго. Вскоре возобладала англосаксонская интерпретация экспериментального исследования как метода социальной технологии.

Привлекательность метода

Чем, однако, экспериментальное исследование привлекательно для учения о менеджменте? Дело, видимо, в надежде, что с помощью этого метода удастся увязать производство знания с решением практических проблем. При этом выделяются два направления аргументации. Менее подверженные эмоциям аргументы исходят из следующего: экспериментальное исследование в условиях отсутствия методологической базы учения о менеджменте представляет собой инструмент, который в состоянии доказать практическую пригодность научных постулатов и подтвердить тем самым их эффективность не только за счет внутреннего содержания.

Особенно привлекательной выглядит вторая группа аргументов. По мнению приверженцев метода, экспериментальное исследование – это не что иное, как столбовая дорога, ведущая к производству знания в сфере учения о менеджменте: исследовательская программа метода не только позволяет оценивать научные гипотезы, но и обеспечивает их генерацию.

В обоих случаях поводом для столь высоких ожиданий является представление, что экспериментальное исследование якобы в состоянии ликвидировать разрыв между теорией и практикой. В одном случае выражается лишь стремление оправдать в глазах практиков собственные теоретические потуги, а в другом – надежда делать “общее дело” с практикой. Оба направления сходятся в том, что с помощью данного метода может быть найдена альтернатива диктату реализма, которому до сих пор подвержено учение о менеджменте.

Подобные позиции являются непосредственным отражением традиций, которые были заложены еще основателями метода экспериментального исследования. Так, К. Левин стремился вырваться из рамок классической парадигмы социальных исследований, которая предписывала отделять исследователя от окружающего мира, что в свою очередь порождало, с одной стороны, фикцию объективного поиска истины путем исследования, а с другой – отчуждение теории от практики.

Такую эпистемологическую и методологическую критику традиционной парадигмы разделяют и сторонники экспериментального исследования в области учения о менеджменте. Этот метод, по их мнению, отвечает требованиям к науке как конструктивистской теории познания и позволяет осознанно вступать в диалог с познаваемым объектом. Тем самым они совершают роковую ошибку.

Ложный путь
экспериментального исследования

Критикуя метод экспериментального исследования, нет смысла повторять традиционные возражения против него, делая упор, например, на консультативном характере его рекомендаций или на зависимости результатов от изучения отдельных случаев. Эти возражения могут быть парированы, в частности, ссылкой на малое количество попыток реализации критикуемой концепции. Основная проблема рассматриваемого метода как программы для учения о менеджменте лежит глубже.

Представление, что границы между системой “наука” и системой “практика” могут быть сняты, приводит к чрезмерному ожиданию от учения о менеджменте. Внушается мысль, что теория может предложить “научный рецепт” для решения любых выдвигаемых практикой проблем. С одной стороны, учение о менеджменте утверждается только как средство прикладной ориентации, с другой – предполагается, что экспериментальное исследование наиболее пригодно для реализации этого средства. И то, и другое – преувеличенные ожидания и упрощенные требования – не позволяет методу стать ни реальной, ни рациональной базисной концепцией учения о менеджменте.

Если исходить из того, что учение о менеджменте является частью науки, то в качестве таковой оно должно подчиняться присущим науке принципам. Наука, будучи социальной подсистемой, представляет собой результат функциональной дифференциации. Потребность в интерпретации окружающего человека мира, управлении его сложностью удовлетворяется не в области метафизики (веры или суеверий), а выходит на уровень коммуникаций, на котором процессы протекают по твердо установленным правилам, и подкрепляется открытостью научных постулатов.

Специфическая рациональность, лежащая в основе этого, – поиск “истины” (а не “истинности”, как это происходит в религии). В научной системе главное различие коммуницируется по линии “истинное – неистинное”. Правда, речь при этом идет не об объективном понимании истины, а скорее, об общепринятом языковом регулировании, которое дает возможность людям коммуницировать друг с другом в рамках научной системы. По одну сторону границы лежит мир теории, по другую – мир практики. Без этой границы наука перестала бы быть наукой. В такой же ситуации находится и учение о менеджменте: оно вырабатывает теорию, связанную с практикой управления.

Попытку одновременно учитывать в своих выкладках теоретические и практические аспекты предпринимает прикладная наука. Это очень деликатная работа, которая обязательно должна включать аспект науки. Базисное различие по линии “истинное – неистинное” дополняется расчетом “выгодно – невыгодно”, что так важно для практики. Тем самым сознательно допускается ограничение научного познания, поскольку интерес представляет только то, что помогает решать практические проблемы.

Подобная попытка затруднительна еще и потому, что таит в себе опасность потери дистанции, которую необходимо соблюдать относительно объекта наблюдения при любой форме познания. Только сохранение этой границы (в данном случае между наукой и практикой) позволяет вырваться из единообразного, до некоторой степени недостаточно определенного фона исследований. Любое ослабление этого требования размывает указанную границу, что приводит к потере “остроты зрения”.

Научное познание в принципе не отличается от любого познавательного процесса: как при рассмотрении какого-либо трехмерного изображения для разгадки замысла важно положение наблюдателя, так и для восприятия неясной проблемы решающее значение имеет позиция, занимаемая исследователем. Наука, таким образом, предпринимает попытку по возможности адекватно описывать закрытую для нее практику (в силу того, что она работает по другим логическим законам). Но именно благодаря такому положению наука оказывается в состоянии исполнять миссию наблюдателя.

В этом поле напряженности экспериментальное исследование занимает особое место. В качестве идеала прикладной науки, как полагают его сторонники, оно наводит мосты между теорией и практикой. При этом сторонникам метода уже нет необходимости увязывать теоретические и практические аспекты в рамках исследований. Более того, считается возможным вообще ликвидировать границы между двумя системами, поставив, таким образом, знак равенства между критериями истины и выгоды.

Скрывающаяся за этим эпистемологическая концепция выступает как средство расплаты с реализмом теории познания. Такая концепция полностью вписывается в методологическую традицию “обреченной на понимание” науки и радикализирует себя до уровня обязательного руководства к действию. Именно здесь лежит дилемма экспериментального исследования.

Правда, существует мнение, что наука в состоянии по своему усмотрению и в своих целях формировать и трансформировать вещи, которыми она занимается, используя для этого средства таких философских систем, как феноменология и конструктивизм, превратившийся в общеприемлемый инструмент научного познания. Но подобная точка зрения никак не влияет на то, что обе системы – наука и практика – остаются в конечном счете несовместимыми друг с другом: одна существует для того, чтобы без помех наблюдать, другая – чтобы без помех действовать. Фактически у обеих систем может быть множество точек соприкосновения, что лишь подчеркивает ценность каждой из них и важность имеющихся между ними различий. Именно это обстоятельство игнорирует метод экспериментального исследования: он пытается “усадить” учение о менеджменте между двумя стульями, т.е. между теорией и практикой.

Последствия для учения о менеджменте

Но существует ли вообще альтернатива этому столь неудобному для любой науки положению, которое к тому же ставит под сомнение ее ценность? Дилемма экспериментального исследования выдвигает еще несколько вопросов, которые связаны с господствующей в области учения о менеджменте парадигмой прикладной ориентации: какое значение должна иметь эта парадигма и как нужно ее оценивать?

Учение о менеджменте осуществляет научные наблюдения за управлением организованными социальными системами. Это может происходить и без какой-либо прикладной ориентации. Базисной направляющей, по которой идет коммуникация, остается критерий истины. Цели, содержание и приоритеты учения о менеджменте определяются именно тем, что поиск знания протекает независимо от практических требований.

Запрограммированность же экспериментального исследования и связанное с этим обязательное требование производить знание как руководство к действию ограничивают поиск уровнем каждой частной задачи. В этой связи нетрудно впасть в ошибку, посчитав, что близость к практике то же самое, что и близость к действительности. В то время как исследователь пытается описать, что происходит в мире, что находит в нем свое выражение, практик старается указать, как должен функционировать этот мир. В соответствии со своим предназначением – поиском знания – науке имманентно стремление к реальности, а не близость к практике.

Однако наука вообще, а учение о менеджменте в особенности должны избегать самоизоляции. Реалистично понимаемая прикладная ориентация могла бы означать, что последствия действия системы “наука” должны быть значимы за пределами самой системы. Это по существу достигается и в рамках чистой науки, когда вырабатываемое ею знание служит базой для собственных практических операций без иллюзии относительно линейного ускорения теоретического трансфера. Таким образом можно было бы провести четкую разделительную линию с управленческим консультированием, задача которого состоит в установлении прямого контакта теории и практики на новом коммуникационном уровне при сохранении границы между ними.

Тем самым меняются и критерии производства знания в сфере учения о менеджменте, они будут сведены к общепринятым в науке меркам, которые в корне отличаются от используемых в практике. В то время как ученые особую ценность придают критической способности и методологической убедительности своих постулатов, практикам нужна прежде всего точность. И те, и другие не могут изменить своей позиции, так как их требования субъективно обоснованны.

Тем не менее теоретические постулаты могут оказаться полезными для практики. Конечно, не в плане заранее сформулированных решений по практическим проблемам, а в качестве мыслительных стимулов, помогающих практикам расширить свои суженные по соображениям выгоды возможности интерпретировать действительность.

Знания в области учения о менеджменте оказываются полезными не обязательно тогда, когда вносят ясность (предполагаемую) в практическую деятельность, а скорее, когда помогают вскрыть потенциал помех, которые не позволяют использовать уже имеющиеся практические компетенции. Тем самым могла бы быть снята важнейшая проблема взаимопонимания между наукой и практикой – отождествление истины и пользы.

Именно ученые наиболее часто подвержены этой иллюзии. Наглядным примером может служить тавтологическая трансформация условных постулатов (“если…, то…”), присущих теоретикам, в целевые (“для того чтобы…, нужно...”), свойственные практикам. Эта системно обусловленная близорукость приводит часто к пренебрежительному отношению практиков к науке. Потому что точно так же, как далеко не все, что полезно, является истинным, не все истинное само по себе может быть полезным.

Означает ли отрыв теории от практики, что разработка учения о менеджменте – пустое занятие? Конечно, нет. Изложенные аргументы сделаны отнюдь не в защиту пресловутой башни из слоновой кости для науки. Учение о менеджменте должно искать контакты с практикой в том же объеме, что и любая другая отрасль знания. Оно обладает плодотворной базой для научной постановки проблем и необходимыми стимулами для производства собственного знания.

Статья публикуется с любезного разрешения швейцарского издательства “Пауль Хаупт”.
¹Lewin K. Feldtheorie in den Sozialwissenschaften. – Bern. – 1964.
²French W. L., Bell C. H. Organisationsentwicklung. – Bern/Stuttgart. – 1973.