“Новая экономика” и старые проблемы

(перспективы быстрого роста в постсоциалистических странах)

ГЖЕГОЖ В. КОЛОДКО
профессор Варшавской школы экономики, директор Центра экономических исследований по трансформации, интеграции и глобализации (TIGER) при Академии предпринимательства и менеджмента имени Леона Козминьского (Польша)

Структурные реформы закладывают системные основы для повышения микроэкономической эффективности и, следовательно, быстрого роста экономики. Однако устойчивый рост требует соответствующей стратегии развития и здравой государственной политики, направленной на укрепление рыночных сил в ходе постсоциалистической трансформации. В этом контексте недостаточно обращаться к “старым проблемам”, связанным с реструктуризацией реального сектора экономики и институциональными реформами. Необходимо использовать также возможности, предоставляемые “новой экономикой”.

Насколько это явление способно содействовать ускоренному и устойчивому росту в постсоциалистических странах, преодолению их отставания от экономически развитых? Может ли прогресс информационных технологий и растущее использование Интернета стать значимыми факторами в стимулировании роста при наличии постоянных “узких мест”, плохой инфраструктуре в производстве высокотехнологичного оборудования, недостатке капитала и незрелых институтах? Какие барьеры может преодолеть само предпринимательство, а когда необходимо вмешательство государства через образовательную, финансовую, промышленную и торговую политику?

Статья содержит ответы на эти вопросы. “Новая экономика” дает дополнительные возможности для стимулирования роста, однако чтобы превратить их в реальность, постсоциалистические страны (в отличие от государств с развитой рыночной экономикой) должны не только умело использовать потенциал электронного бизнеса, но сначала повысить эффективность “старой экономики”, поскольку обе они обречены на длительное сосуществование.

Глобализация в эпоху Интернета

Человечество переживает четвертую промышленную революцию, связанную с распространением информационных технологий и компьютеризацией почти всех сфер деятельности. С 1970 по 2000 г., т.е. в течение жизни одного поколения, стоимость вычислительного ресурса беспрецедентно снизилась – примерно в 50 тыс. раз (стоимость процессоров в расчете на один мегагерц упала в этот период с 7 600 долл. до 15 центов). Одновременно стоимость оперативной памяти (в расчете на мегабайт) уменьшилась примерно в 30 тыс. раз. Что касается передачи информации, то цифры здесь еще более впечатляющие: пересылка одного гигабайта информации стоит в 1,25 млн раз дешевле, чем 30 лет назад!

Второй аспект этой революции связан с НИОКР в биотехнологии и генной инженерии. Влияние изменений может стать особенно мощным (в течение 10 –20 лет) в фармацевтике, что позволит приступить к широкомасштабному, а следовательно, относительно дешевому производству лекарств от многих болезней, несущих страдания человечеству. Однако если продление жизни на 5 – 10 лет людям, принадлежащим к обеспеченным социальным слоям, в наиболее богатых странах не вызовет кризиса государственной финансовой системы, то другая часть человечества в силу экономических условий совершенно не подготовлена к подобному ходу развития.

Во многих странах данный аспект научного прогресса едва ли окажет положительное воздействие на экономическую ситуацию, поскольку взвалит на общество бремя дополнительных расходов, обусловленное менее благоприятным “коэффициентом зависимости” (соотношением между численностью пенсионеров и работающих). Если подобное обстоятельство не будет компенсироваться повышением производительности труда и фондоотдачи, то рост производства в расчете на душу населения может даже замедлиться, причем не из-за повышения рождаемости, а из-за увеличения продолжительности жизни.

К счастью, можно ожидать, что другие аспекты современной промышленной революции придадут достаточный стимул росту экономической эффективности и обеспечат ситуацию, когда повышение производительности труда занятых предотвратит надвигающийся кризис (это относится в основном к наиболее богатым странам). Если произойдет именно так, то конечный результат всех этих изменений в области производства и распределения, связанных с научно-техническим прогрессом, позволит сохранить динамическое равновесие как на финансово-экономическом, так и социально-политическом уровне. Подобный сценарий может материализоваться или нет. Во всяком случае мы столкнемся с многочисленными новыми теоретическими и практическими проблемами с их финансовыми, культурными и политическими последствиями.

В этой связи особое внимание следует уделить развитию Интернета, который будет охватывать все новые сферы экономики, а также сопутствующим политическим и культурным проблемам. Интернет со своей технологической, институциональной и культурной средой является фундаментом возникшей на рубеже веков “новой экономики”. Однако на самом деле такого явления, как “новая экономика”, не существует, имеются лишь новые технологии производства и распределения, которые оказывают качественное воздействие на способы ведения бизнеса.

Утверждения о “смерти” цикла деловой активности и утрате силы альтернативы “инфляция или безработица”, подобно сообщениям в свое время о смерти Марка Твена, оказываются преждевременными. Изменения в этой сфере можно объяснить в рамках существующей экономической парадигмы. Таким образом, вопреки всем новым технологиям и формам хозяйственной деятельности старые законы и закономерности, описанные традиционной экономической наукой, начиная с вечного закона спроса и предложения, все еще действуют.

Следует иметь в виду, что концепция “новой экономики” и попытки (часто иллюзорные) ее теоретического объяснения находились под влиянием американских достижений. Большинство новых теоретических “фантазий” в этой области переживает сегодня “жесткую посадку” вместе с экономикой США, где показатель ВВП опустился на несколько процентных пунктов ниже уровня 90-х годов. И все же многие наблюдения и теоретические обобщения, сформулированные в пору расцвета компаний “новой экономики”, особенно в США, остаются в силе.

Более того, последовавшие после бума неудачи и крах ряда новых компаний, стремящихся развиваться опираясь на Интернет, таят в себе импульсы и вызовы для “новой экономики” (как теоретического, так и практического характера). И хотя компания Amazon.com менее чем за год потеряла почти 90% рыночной стоимости, остается фактом, что Интернет преобразует облик мира – сначала в большинстве развитых стран, а затем, по мере расширения зоны охвата, и в других районах “глобальной деревни”, так как всемирная паутина меняет способы общения между людьми.

Это касается в первую очередь скорости обмена информацией, которая резко сокращает трансакционные издержки.

В 1860 г. за телеграмму из двух слов, посылаемую через Атлантический океан, нужно было заплатить сумму, эквивалентную нынешним 40 долл. Сегодня этих денег теоретически хватило бы, чтобы передать содержимое всей Библиотеки Конгресса США. После 1930 г. стоимость телефонного разговора Лондон – Нью Йорк сократилась в 1 500 раз; после 1970 г. реальная стоимость вычислительного ресурса уменьшилась в 100 тыс. раз, и единственная причина, по которой он используется при расчетах, – огромное количество осуществляемых операций.

Интернет-экономика

В Интернет перемещается все большее количество сделок, совершаемых по принципу “компания-компания” и “компания-потребитель”. Это дает экономию издержек, стимулируя конкуренцию, нацеленную на повышение эффективности. Растущее число сделок и трансфертов будет также осуществляться по принципу “государство-компания” и “компания-государство, равно как ”государство-гражданин" и “гражданин-государство”, особенно в области государственных закупок, выплаты налогов, а также трансфертов в рамках систем здравоохранения и социального обеспечения в тех случаях, когда предполагается участие органов государственного и/или местного управления.

Расширение практики заключения контрактов и совершения сделок в виртуальном пространстве – необратимый процесс, хотя в отношении его объема, темпов, динамики и модели осуществления пока больше вопросов, чем ответов. Однако чтобы этот процесс стал значимым для экономики в целом, должна быть достигнута определенная критическая плотность пользователей Интернета. В свое время использование электричества, например, явилось мощным стимулом второй промышленной революции (с чем сопоставим эффект Интернета), но заметное ускорение экономического роста стало наблюдаться лишь спустя 40 лет после начала его применения в процессе производства. Интернет развивается гораздо быстрее, так что ждать так долго не придется. Но даже в США “новая экономика”, выросшая из Интернет-революции, не получала должного импульса до тех пор, пока порядка половины домохозяйств не обзавелись компьютерами и не получили доступа в сеть.

Другие государства пока очень далеки от такого уровня плотности, но и они быстро прогрессируют. В результате менее развитые в технологическом отношении страны также скоро ощутят последствия распространения Интернета. И хотя для бесперебойного функционирования сети необходимо внести значительные усовершенствования в ее физическую инфраструктуру, некоторые регионы в менее развитых в технологическом отношении государствах, а иногда и в отсталых странах уже сейчас могут воспользоваться возможностями, предоставляемыми компьютером и Интернет-революцией.

Например, в Западной Бенгалии на 1 тыс. жителей приходится лишь 27 телефонных линий, а в г. Калькутте с населением 10 млн человек на 1 тыс. граждан имеется только 4,5 компьютера. Для сельской местности статистика еще менее оптимистична. Однако даже в такой бедной стране, как Индия, с огромным количеством нерешенных “старых” проблем быстро развиваются сегменты “новой экономики”. Более того, они не ограничиваются наиболее развитым районом Бангалура, который в какой-то мере сопоставим с Европой и Америкой, а присутствуют и в бедной Калькутте, где менее чем через год после начала предоставления бесплатных местных Интернет-услуг число практически регулярных пользователей составляло уже 300 тыс. Доступ в Интернет влияет на их активность, трудовые навыки и производительность, а следовательно, и на формы хозяйственной деятельности, которыми они занимаются.

В некоторых регионах мира уровень плотности Интернета гораздо ниже и соответственно сфера распространения разнообразных новых форм хозяйственной деятельности, как и доступ к сопутствующим культурным новшествам (в частности новым образовательным возможностям), значительно уже. Это происходит несмотря на относительно высокий (в ряде случаев) уровень развития, исчисляемый показателем ВВП на душу населения, что связано с рядом факторов: культурных (в том числе распространением в данном обществе английского языка), политических (наличием гражданских свобод и степенью государственной поддержки развития Интернета), экономических (структурой распределения доходов и развитием телекоммуникационной инфраструктуры).

С учетом этого нужно по-разному оценивать состояние и перспективы Интернет-экономики в таких постсоциалистических странах, как, например, Эстония и Азербайджан, в котором примерно на 50 домохозяйств приходится лишь один компьютер, а большинство таких домохозяйств находится в столице страны Баку¹. В подобных случаях более разумно говорить о старых проблемах (их множество), чем о скудных возможностях развития “новой экономики”.

Считается, что в Польше уровень плотности Интернета составит к 2008 г. 20% домохозяйств. Если прогноз окажется верным (а это, по-видимому, так), то критическую отметку данного показателя (40-50% домохозяйств, имеющих доступ в Интернет) можно ожидать в 2012-2015 гг. Не исключено, что такой уровень может быть достигнут в более короткие сроки². Конечно, с учетом структуры польской экономики и общества указанный порог будет гораздо раньше достигнут городскими жителями, чем сельскими, по-прежнему составляющими более трети населения страны.

Интернет меняет способы обучения и исследовательской работы, влияет на работу органов управления, воздействует на расширяющуюся индустрию развлечений. Аналогия с телевидением в данном случае иллюзорна, скорее Интернет нужно сравнивать с грамотностью. 100 лет назад общество можно было грубо поделить на тех, кто умел читать и писать, и неграмотных. Сегодня аналогичное деление справедливо в отношении доступа (или его отсутствия) к Интернету и умения (или неумения) пользоваться им. Именно на этой почве будет разворачиваться борьба за более высокую производительность, а значит, более высокий уровень жизни.

Интернет-революция позволяет ускорить темпы роста в каждой стране, хотя не все они смогут в равной мере воспользоваться этой возможностью, подобно тому как расширение железнодорожной сети в XIX в. не принесло всем равную выгоду. В первую очередь требуется наличие соответствующей инфраструктуры и необходимых институтов³. Творческое использование Интернета в контексте стратегии развития требует поддержки со стороны политики, поскольку возникает не столько “новая экономика”, сколько новый, четвертичный сектор. Когда-то конкурентоспособность на мировом рынке и темпы экономического роста предопределяли такие отрасли, как сельское хозяйство и добыча полезных ископаемых. Затем эту роль перехватила обрабатывающая промышленность, в дальнейшем ее взяла на себя сфера услуг, а в XXI в. первостепенное значение приобретет четвертичный сектор – сетевая экономика и современные цифровые технологии, которые пронизывают все сферы экономической деятельности. Занимаясь многочисленными старыми проблемами традиционных секторов, необходимо помнить, что будущее в значительной мере будет зависеть именно от четвертичного сектора.

Важно, что Интернет-революция и развитие компьютерных сетей, повсеместное в наиболее развитых странах, но сведенное к минимуму в менее развитых, будут иметь гораздо большие последствия, чем представляется сегодня. Интернет преобразует Землю. Было время, когда пределы досягаемости мира, а следовательно, размеры рынков, на которые нужно было пробиться, предопределялись географическими и политическими барьерами. Сейчас уже невозможно изолировать бассейн Амазонки, Тибет или пустыню Намиб. “Слишком удаленных” мест не существует. Раньше говорили о “сужающемся мире”, когда сокращалось время передвижения, транспортировки товаров, перемещения капиталов или передачи информации из одного места в другое. Современный парадокс заключается в том, что мир “сузился” настолько, что снова стал расширяться, поскольку бурное развитие Интернета раздвигает границы “глобальной деревни”.

Во многих сферах экономической деятельности проблема удаленности и связанных с этим издержек полностью снята. Дешевый доступ к Интернету позволяет передавать в реальном времени огромные массивы информации, устанавливая связь между двумя любыми пунктами и неся ничтожно малые затраты при совершении любой крупномасштабной сделки. Таким же образом можно предоставлять определенные виды услуг и продавать широкий набор товаров, начиная с книг и музыкальных записей и кончая компьютерным программным обеспечением и компьютерными технологиями.

Вот почему нынешняя стадия научно-технической революции и особенно бурное развитие веб-технологий не столько сузили, сколько значительно раздвинули границы мира. На современной стадии нашей цивилизации Интернет оказывает такое же влияние на экономическое развитие, как открытие Америки 500 лет назад. Он придает “старому миру” совершенно новое экономическое измерение, в рамках которого человек может читать и писать, учиться и обучать, вести научно-исследовательскую работу, вкладывать капитал и получать прибыль, производить определенные товары и оказывать услуги, покупать и продавать, хранить и потреблять.

Таковы исторические перемены, подтверждающие беспрецедентное значение современного прорыва в постоянном процессе глобализации. Огромный поток изобретательности и предприимчивости, значительные человеческие и финансовые ресурсы перемещаются в виртуальное пространство, где находят самые благоприятные условия для своего развития. Так опровергаются суждения тех программистов и ученых, кто воображал, что следующим прорывом после эпохи географических открытий станет крупный рывок в космическое пространство. Конечно, такое предвидение еще может материализоваться, но эпоха, в которую мы живем, является эпохой развития виртуального пространства, создающего колоссальные возможности, но таящего в себе и серьезные вызовы. Не всякий человек сможет воспользоваться новой ситуацией. Действительные выгоды людей будут также зависеть от двух других факторов, предопределяющих темпы развития нынешней стадии глобализации, – меняющихся политических отношений и эволюции экономических знаний и управленческих навыков.

Много лет назад Дж.М.Кейнс не без некоторой ностальгии по “добрым старым временам” поделился интересным наблюдением: “Каким удивительным эпизодом в развитии человечества была эпоха, закончившаяся в августе 1914 г.!… Житель Лондона, попивая в постели свой утренний чай, мог заказать по телефону разнообразные продукты со всего света… в то же время и тем же способом он мог рискнуть своим богатством, вложив его в природные ресурсы и новые предприятия в любой части мира…”⁴. Это слова Дж.М.Кейнса 80-летней давности, а не Б.Гейтса, произнесенные 80 дней назад. Сейчас кто-то мог бы сказать в духе Кейнса: “Как удивителен век, в котором мы живем! Потягивая в постели утренний чай, житель любой страны мира, используя мышь компьютера, перемещает свои капиталы с Шанхайской фондовой биржи в Москву; вечером, воспользовавшись высокими котировками Блумберга и даже не удосужившись послать за номером Financial Times, он перебрасывает капиталы в Сан-Паулу, ведь все доступно в онлайновом режиме… Одновременно он просматривает массу электронных посланий из всех уголков мира, отсылает всего за несколько секунд адресату, находящемуся за тысячу миль, рукопись своей новой книги, посвященной новым рынкам. И все это почти бесплатно, за цену, меньшую цены чашки чая”.

Вместе с тем верно и то, что таким образом, не вставая с постели, можно легко потерять целое состояние, причем даже на давно существующих рынках, если, например, в неподходящий момент переместить свои капиталы, котируемые по биржевому индексу “старой экономики” Dow Jones, на фондовую биржу “новой экономики” Nasdaq (или в обратном направлении).

Техническая революция сама по себе недостаточна для социально-экономического прогресса в эпоху глобализации. Она прокладывает пути, позволяющие преодолевать физические барьеры, поэтому на Земле в принципе не существует экономически недоступных зон. Нет более и регионов, где с технической точки зрения нельзя было бы осуществлять капиталовложения, производить, покупать или продавать. Но остаются другие препятствия – политические и социальные границы, культурные и ментальные различия, торговые и тарифные барьеры, преодолеть которые можно только с помощью проведения соответствующей политики.

Вера в прогрессивную силу Интернет-революции останется очередной иллюзией, пока в мире существуют культурная отсталость и неграмотность. Сначала надо научиться читать и писать на родном языке, затем по-английски и только после этого можно воспользоваться преимуществами Интернета, поскольку примерно 95% всей информации представлено в сети на английском языке. Пока же в таких густонаселенных странах, как Индия, Пакистан или Египет, более половины женщин и примерно 40% мужчин неграмотны. Что касается постсоциалистических стран (особенно республик бывшего СССР), то степень владения английским языком у основной массы населения далеко недостаточна. Поэтому, чтобы использовать дополнительные возможности, предоставляемые глобализацией и “новой экономикой”, как никогда необходим существенный прогресс в области образования.

Старые проблемы нужно разрешать не только посредством новых технологий, но и с помощью новой политики, скорректированной и приспособленной к требованиям “новой экономики” и сопутствующей глобализации.

Таким образом, вызов, с которым мы сталкиваемся, связан не столько с появлением “новой (или электронной) экономики”, сколько с необходимостью новой политики. Она должна включать новые координационные механизмы, особенно на глобальном уровне, и создать новый международный институциональный порядок, поскольку существующий ни в коей мере не отвечает требованиям современной глобальной экономики. В этой сфере происходят также некоторые качественные изменения, побудительным мотивом которых служат различные факторы, в том числе технологический прогресс.

В течение последней четверти ХХ в. произошло изменение политических позиций в отношении свободной торговли и беспрепятственного перемещения капитала. Прежде, во времена реального социализма, с одной стороны, и неоколониализма, с другой, отстающие в развитии страны клеймили транснациональные корпорации как инструмент капиталистической эксплуатации второго и третьего мира. Сегодня, когда формируется единый глобальный рынок, те же ТНК воспринимаются как основной источник технологий и ноу-хау в области менеджмента и маркетинга, а также как поставщик столь необходимого капитала. Только в 2000 г. трансферт международного капитала в форме прямых иностранных инвестиций приблизился к 1 100 млрд долл.

Прямые инвестиции по самой своей природе не ограничиваются трансфертом финансового капитала, а влекут за собой в первую очередь движение инвестиционных товаров и технологий, а затем и товаров, произведенных благодаря новому (обычно более конкурентоспособному) производственному потенциалу, развитие которого обеспечили именно инвестиции. Однако подобное массовое и быстрое перемещение капиталов было бы невозможно без растущей опоры экономики на Интернет. В отсутствие сети никогда не удалось бы довести до нынешнего уровня объем передаваемой информации (что является необходимым условием эффективного и выгодного перемещения капитала и предотвращения неверного распределения ресурсов). Таково самое существенное изменение, привнесенное Интернетом. Сегодня барьеры связаны уже не с объемом и скоростью передачи информации, в том числе относящейся к процессу производства и технологическому ноу-хау, а со способностью воспринимать информацию и разумно ее использовать.

Подобная ситуация открывает новые возможности для экономики всех стран, хотя трансферт капитала и прямые инвестиции (соответственно и передача технологии и управленческих навыков) становятся особенно выгодными для наиболее развитых из них. То, что капитал перетекает преимущественно на территории, где он и так в избытке, может восприниматься как парадокс развития, но такова логика накопления и распределения капитала.

В 2000 г. Китай, включая Гонконг, поглотил 8,8% глобальной стоимости прямых иностранных инвестиций, заняв 3-е место в мире по этому показателю вслед за США (26,6%) и Великобританией (9,3%). На 4-м месте находился “мотор” европейской экономики – Германия (7,8% глобального инвестиционного потока). На все страны Центральной и Восточной Европы, а также постсоветское пространство в 2000 г. приходилось около 27-28 млрд долл., в том числе на Польшу – примерно 9,3 млрд долл., или 0,85% глобальной стоимости прямых иностранных инвестиций (это, однако, больше, чем доля Польши в мировом производстве (0,6%).

Новый элемент в данной сфере в последнее 10-летие – появление очень крупных финансовых потоков, которые аккумулируются в богатых странах в виде сбережений, а затем в форме прямых или портфельных инвестиций направляются в экономику менее развитых стран, в том числе постсоциалистических. Это стало возможным благодаря трансформационным процессам, но свою лепту внесли компьютеризация и особенно распространение Интернета. Все это может открыть более широкие перспективы развития для стран Центральной и Восточной Европы, а также для некоторых государств постсоветского пространства, где формируется новая рыночная экономика.

(Окончание в следующем номере)

E-mail: kolodko@tiger.edu.pl
Сайт в Интернете: http://kolodko.tiger.edu.pl
¹В Азербайджане ВВП на душу населения, пересчитанный по паритету покупательной способности, в 2001 г. оценивался в 2,3 тыс. долл. (В Индии, стране с большими контрастами, этот показатель колебался от 1 до 2 тыс. долл.)
²По оценке Bank Handlowy, уже в 2010 г. 17 млн человек, т.е. около 42% численности населения, будут иметь возможность пользоваться Интернетом у себя дома.
³Отсутствие должного регулирования, о чем временами забывают рыночные фундаменталисты, может породить вместо прогресса патологические явления. Это уже давно относится к авариям на транспорте, которые обязательно должны быть предметом тщательного и детального правового регулирования. Сегодня же речь идет о преступлениях в виртуальном пространстве. Если в 90-х годах насчитывалось примерно 34 тыс. случаев взламывания чужих компьютерных систем, главным образом в США, то в 2000 г. – уже около 60 тыс., но во всем мире, так как ничто не приобретает так быстро глобальный характер, как сеть, т.е. Интернет.
⁴Keynes John Maynard. The Economic Consequences of the Peace. New York. – Harcourt Brace and Howe. – 1920.