Финансовая система и экономический рост

ДМИТРИЙ ЛЬВОВ
академик РАН

• Стратегическая цель развития страны состоит в превращении
ее природно-ресурсного и научно-технического потенциала в главную опору экономического роста, реальный источник доходов
• Рентная система налогообложения открывает эффективный способ перестройки финансовых взаимоотношений центра и регионов, позволяет решить проблему бюджетного федерализма
• Экологический налог на использование ассимиляционного потенциала окружающей среды приведет к перераспределению налогового бремени
в интересах природосберегающих видов деятельности
• Создание системы национального дивиденда на деле соединит финансовую систему с нуждами населения, послужит основой для проведения в жизнь реформы доходов, направленной на повышение уровня жизни граждан России

Одним из главнейших признаков здоровья экономики является ее способность к росту. Растет производство, увеличиваются занятость и доходы населения, расширяются возможности рынка, повышаются конечный спрос и прибыли, а следовательно, и налоговые поступления в бюджет – государства расширяются возможности для решения социальных и других общественных проблем.

Свертывается производство, растет безработица, увеличиваются издержки производства, снижаются рентабельность и прибыль, а следовательно, и размер налоговых поступлений в бюджет – у государства резко теряются возможности для поддержки социального сектора, реализации важнейших программ социально-экономического и научно-технического развития.

Реалии российской экономики

Вот уже седьмой год подряд идет спад производства. Объем ВВП РФ снизился за этот период примерно вдвое. Более половины производственных мощностей простаивает. Число безработных превысило 10%-ную отметку. А с учетом не полностью занятых эта цифра зашкаливает за 15%-ный рубеж. Около половины промышленных предприятий оказались нерентабельными. У них нет прибыли для пополнения нужд бюджета. В результате собираемость налогов снизилась до 65%.

Недобор по налогам правительство пытается компенсировать крупномасштабным сокращением расходных статей бюджета. Тем самым оно принуждает к секвестру своих бюджетов миллионы российских семей, освобождая квалифицированных работников не только от рабочих мест, но и от заработной платы. Таков закономерный итог экономической политики на сдерживание производства, свертывание реального сектора экономики. О губительности подобного курса реформ ученые РАН неоднократно предупреждали правительство и президента РФ.

Но нам каждый раз возражали, что экономический спад был неизбежен из-за технологической отсталости многих промышленных производств, недееспособности значительной части производственных мощностей в условиях рыночной экономики, высокого уровня инфляции и перегруженности бюджетных расходов по поддержанию социальной сферы – жилищно-коммунального хозяйства, транспортных и других услуг населению, здравоохранения, образования, науки и культуры. И далее рассуждения сводились к тому, что  преодоление провалов в экономике возможно лишь при обеспечении финансовой стабилизации. Вот снизим инфляцию, сократим дефицит бюджета, тогда и начнется экономический рост.

И пути выхода на траекторию роста тоже указывали. Это использование известных из мировой практики стандартных финансовых инструментов привлечения заемных средств на рынке ценных бумаг, удержания стабильного курса рубля за счет золото-валютных запасов Центрального банка (ЦБ) и внешних займов. Использование указанных, так называемых неинфляционных, источников финансовой стабилизации требовало широкомасштабной приватизации государственной собственности. Она, как известно, также была проведена.

И что же мы получили в итоге?

Инфляция в 1997 г. составила 11%, что является беспрецедентно низким показателем за все предшествующие годы. Валютный курс устойчиво держится в пределах установленных ЦБ границ. Дефицит бюджета сокращен до 4,5%.

Таким образом, уровень основных макроэкономических показателей свидетельствует о том, что задачу финансовой стабилизации экономики правительство решило. Ну а как с экономическим ростом?

Если верить официальной статистике, то в 1997 г. объем ВВП не уменьшился, а вырос на 0,4%. Объем промышленного производства увеличился на 1,9%. Но этими цифрами не надо обольщаться. Что такое рост на 0,4% ВВП, когда столь велика  статистическая неопределенность его подсчета? Стоит лишь на 2-3% увеличить объем теневого сектора или совсем на немного изменить значение дефлятора, как расчетный ВВП увеличится на 2-3% и более. Не следует забывать, что лишь 1/3 продукции измеряется сегодня в реальных деньгах, а 2/3 – различного рода денежными суррогатами (неликвидные векселя, бартер и т.п.).

n Все это подчеркивает, что к статистическим оценкам роста следует подходить с большой осторожностью. Недаром сам А.Чубайс в одном из недавних своих выступлений десять раз оговаривается, что мы достигли весьма хрупкого равновесия, которое может в любой момент рухнуть. В этом он прав. Но я лично убежден, что никакого, даже хрупкого равновесия, у нас не наступило. Об этом свидетельствуют реальные факты.

Во-первых, продолжается снижение инвестиционной активности производства. По отношению к 1990 г. объем инвестиций в реальный сектор сократился более чем в пять раз. Эта тенденция продолжается и в 1998 г. Очевидно, она сохранится и в последующие годы. Главнейшие государственные инвестиционные программы профинансированы не более чем на 10-12%, программа гражданской авиации – на 0%. На инвестиции по бюджету развития намечается выделить 17 млрд руб., под гарантию правительства еще 30-50 млрд руб., итого – около 50-60 млрд руб., что составляет 12-13% минимально необходимого объема.

Во-вторых, абсолютное доминирование на денежном рынке краткосрочных банковских кредитов, предоставляемых к тому же под столь высокие и в номинальном и в реальном выражении проценты, что их использование в реальном секторе практически невозможно. Разрыв в рентабельности банковского и производственного капитала сегодня составляет 5:1, а во многих случаях 10:1 и даже выше. На пути свободного (т.е. осуществляемого по рыночным правилам) перетока капитала из финансового в реальный сектор экономики власть выстроила мощный административный заслон.

В-третьих, гигантский рост государственного внутреннего долга. Его величина за год выросла на 118 млрд руб., т.е. примерно наполовину. Выстроенная государством финансовая пирамида ГКО и ОФЗ отвлекает на свое обслуживание около четверти всех бюджетных расходов. Это больше, чем затраты на содержание армии и других силовых структур, на здравоохранение, образование и науку вместе взятые, на жилищно-коммунальную сферу и т.п.

Это самая приоритетная статья расходной части  бюджета. Рост ее объемов начинает обгонять объемы поступления налогов. В конечном счете это приведет к полному банкротству государства. Положение усугубляется еще и тем, что возможности компенсации дефицита за счет внешних заимствований также близки к своему исчерпанию.

По-видимому, неинфляционных источников погашения дефицита бюджета у правительства по существу не осталось.

В-четвертых, провалы в налоговой политике. Действующая налоговая система сдерживает рост производства, искусственно снижает рентабельность, снижает налогооблагаемую базу, делает предприятия должниками перед бюджетом и друг перед другом. Этот факт теперь уже признает и само правительство, которое в качестве одной из главных задач в 1998 г. считает создание новой налоговой системы.

Как видим, в условиях ограничения финансовыми инструментами арсенала мер, используемых для воздействия на экономику, правительство само себя загнало в угол, снова создало потенциальный инфляционный навес, перекрыло путь к экономическому росту.

Приверженность реформаторов к абстрактным неолиберальным моделям не позволила им оценить альтернативные варианты выхода из кризиса. В том числе и тот, который предлагают ученые Отделения экономики РАН. Мы неоднократно подчеркивали, что попытки все решить посредством ужесточения монетарной и фискальной политики неизбежно приведут к конфликту целей: улучшение ситуации в борьбе с инфляцией и стабилизация валютного курса неизбежно будут сопровождаться усилением инвестиционного кризиса, спадом производства, искусственным свертыванием конечного спроса.

Сойти с этого, во всех отношениях тупикового, пути помогут только экстраординарные меры, стратегическую цель которых можно сформулировать так: превращение природно-ресурсного и накопленного научно-технического потенциала страны в главную опору ее экономического роста.

Мы должны сделать ставку на реальные источники доходов, а не продолжать пагубную политику выстраивания финансовых пирамид.

Против чего мы выступаем?

Неверно бытующее мнение, что наше производство в силу своей технологической отсталости и высоких затрат неконкурентно в условиях открытой экономики и что, дескать, поэтому мы не можем обойтись без внешних и внутренних финансовых заимствований, без сохранения нынешней системы ГКО и ОФЗ, распродажи наиболее ценных стратегических ресурсов и производств.

Из этого не следует, что мы вообще против использования кредитно-финансовых инструментов, приватизации и других элементов, без которых рыночная экономика функционировать просто не может. Мы лишь против неэффективных механизмов их применения. Дело, например, не в том, что Россия имеет огромный государственный долг.

Высокий уровень долговых обязательств имеют и другие страны, в том числе США. Крайнюю обеспокоенность вызывает другое – устойчиво опережающий рост доли затрат в ВВП по обслуживанию государственного долга по сравнению с долей вложений в человека (социальные выплаты, здравоохранение и образование). Первая опережает вторую в 1,5-1,8 раза. Для сравнения, в тех же США мы наблюдаем обратное соотношение. Там доля затрат в человека не отстает, а опережает долю затрат в ВВП на обслуживание долга в 4-6 раз. И это неудивительно,  поскольку приоритетом экономической политики правительства США является не финансовая стабилизация (в ее уродливом российском исполнении), а вложения в человека!

У нас доля затрат на здравоохранение в ВВП в 5 раз ниже аналогичной доли в США. "Священной коровой" финансовой политики правительства является сохранение высокой доходности рынка ценных бумаг, что приводит к обескровливанию производства, его резкому спаду, свертыванию внутреннего рынка. И так будет до тех пор, пока не устранится указанная выше макроэкономическая диспропорция. Необходимо, чтобы дополнительное бремя расходов, которые государство возлагает на следующие поколения, не превышало сегодняшний вклад в “качество” этих поколений.

Аналогичным образом нужно подходить и к рассмотрению проблемы приватизации. Определяющим критерием являются не масштабы, а ее эффективность, на сколько в результате приватизации повысилась производительность труда, снизились материалоемкость и энергопотребление, выросла рентабельность производства, увеличилось число рабочих мест, освоено новых технологий, возросла конкурентоспособность продукции и т.п.

У нас же все свелось к крупномасштабному переделу собственности, а следовательно, и национального дохода в пользу обогащения небольшой прослойки финансовой олигархии и криминальных структур, с резким спадом производства, потерей его эффективности и разорением основной массы населения.

Именно против такой приватизации мы и выступаем.

Возможности экономического роста

Надо объективно оценить, какими реальными возможностями мы располагаем для экономического роста.

Для этого следует воспользоваться результатом макроэкономических расчетов объемов и отраслевой структуры формирования народнохозяйственной чистой прибыли в мировых ценах. Первоначально такого рода расчеты были выполнены доктором экономических наук В.Пугачевым еще в конце 1992 г. Многое с тех пор изменилось в экономике. И те результаты, конечно же, требуют определенной корректировки. Но главная, содержательная их суть остается правомерной и для нынешнего времени.

Во-первых, несмотря на низкую конкурентоспособность и убыточность ряда отраслей, в целом экономика России остается эффективной и пока сохраняет способность к саморазвитию. Следовательно, если правильно построить финансовую политику, то она вполне способна сохранить жизнеобеспеченность и в условиях открытой экономики.

Во-вторых, если в условиях административно-адресной системы народнохозяйственная прибыль через механизмы искусственных цен более или менее равномерно распределялась по отраслям, то теперь она перемещается в топливно-энергетическую и сырьевую сферу. По расчетам там сегодня сосредоточено 80-90% всей прибыли, измеряемой в мировых ценах. Но следует обратить внимание, что образуется она в основном за счет ренты с природных ресурсов.

Это подтверждает, что наше главное богатство – природные ресурсы, а труд и капитал по меркам мирового рынка пока что большой ценности не представляют. Не будем делать из этого трагедии. Лучше подумаем, как эффективнее использовать то, что имеем сегодня. И тогда возникает центральный вопрос – какой мы хотели бы видеть финансовую систему.

По нашему мнению, она должна опираться на реальные источники доходов. Сегодня это природно-ресурсная рента. За счет ренты Россия может покрывать расходы на оборону, на поддержку конверсии, науки, образования, здравоохранения, содержания жилищно-коммунальной сферы. К сожалению, в неконтролируемом процессе псевдорыночных преобразований значительная часть природной ренты оказалась незаконно приватизированной. В результате были разрушены оправдавшие себя институты социальной поддержки населения, науки, культуры, технического перевооружения производства. Произошла криминализация экономики.

Огромная “заслуга” в этом действующей налоговой системы. Она – классический образец того, как можно заставить людей не работать и не вкладывать свой капитал в развитие производства, а экспортировать за границу.

Какая налоговая система нужна?

Поставив в невыгодное положение работающее население и делая продукцию дорогостоящей, нынешняя налоговая система ограничивает участие людей в производстве материальных благ и духовных ценностей. В такой экономике никогда не будет достаточных ресурсов для развития производства, увеличения доходов казны. Все это трудно объяснить чем-либо другим, нежели подражанием “цивилизованным” странам. Но в странах с развитой рыночной экономикой “цена” факторов производства – труда, капитала и ренты – совсем иная. Так, широко используемый в западных странах налог на добавленную стоимость (НДС) служит инструментом защиты экономики от “перегрева”, ограничителем чрезмерной экономической активности (отсюда понятно, почему наличие НДС является условием членства в Европейском экономическом союзе). Возникает вопрос, для чего же нам нужно было вводить высокую ставку НДС в условиях спада? В конечном счет, этот вид налога у нас превращен в акциз практически на все виды товаров и услуг, взимаемый с конечного потребителя. Никакой иной функции кроме фискальной этот налог не несет (разве что препятствует экономическому подъему и снижает конкурентоспособность отечественной продукции).

Надо учитывать и другую важную сторону, связанную с использованием НДС. Одной из острейших является проблема занятости. Спад производства превысил 50%. В такой же мере произошло явное или скрытое высвобождение труда из производственной сферы.

Спрашивается, зачем с помощью НДС искусственно увеличивать нагрузку на труд, создавать дополнительные сложности производителям, увеличивать цены, снижать конкурентоспособность нашей продукции?

Аналогично экономически абсурдным выглядит и обложение капитала, направляемого на развитие производства, не позволяющего эффективно использовать амортизацию по ее прямому назначению.

n Нам нужна новая налоговая система. Ее смысл должен состоять в том, чтобы, с одной стороны, максимально снизить, как предлагает В.Пугачев, нагрузку на один из самых угнетенных факторов производства –труд, а более точно – на заработную плату, а с другой – стимулировать инвестиции в относительно более трудоемкие производства без ущерба для эффективности народного хозяйства.

В общих чертах, новая налоговая система нам видится следующим образом:

во-первых, увеличение доли рентного обложения в общих налоговых поступлениях с 10-12% в настоящее время до 80-90% в перспективе;

во-вторых, перенос тяжести налогообложения с производственных фондов на земельные отводы под промышленные объекты;

в-третьих, отказ от обложения инвестиций на развитие производства, создание и освоение новых перспективных технологий;

в-четвертых, отказ от обложения труда с ликвидацией НДС, подоходного налога в пределах гарантированного минимума оплаты труда, различного рода начислений на заработную плату;

в-пятых, освобождение предприятий от отчислений в пенсионные фонды. Курс должен быть взят на сохранение, а еще лучше – на приумножение социальных выплат и льгот, поступающих трудящимся в неденежной форме (бесплатное жилье в пределах социальной нормы, льготы на жилищные и коммунальные услуги, бесплатная медицинская помощь и образование).

Надо помнить, что в реформировании нуждаются механизмы, а не принципы, на которых функционирует социальная сфера;

в-шестых, сохранение и приумножение налогов на имущество физических лиц сверх гарантированного минимума (жилье, садово-дачные участки и т.д.).

Все эти меры позволят резко сократить налоговую нагрузку на обрабатывающую промышленность и тем самым снизить затраты и цены на выпускаемую продукцию, повысить конкурентоспособность нашей экономики, увеличить реальную наполняемость доходной части бюджета.

Одновременно мы могли бы покончить с нелепой практикой взимания налогов с простаивающих предприятий и развязать проблему неплатежей.

Рентная система налогообложения открывает эффективный способ для перестройки финансовых взаимоотношений центра и регионов, позволяет, по существу, решить проблему бюджетного федерализма.

n Наиболее рациональным способом  разрешения противоречия между регионами и центром явилось бы предоставление регионам максимальной хозяйственной самостоятельности. Минфин как орган федеральной власти должен отказаться от межрегиональных перераспределительных функций, федеральный бюджет должен аккумулировать средства только на общероссийские социальные программы (например, обеспечение пенсий, доплаты – из региональных бюджетов и др.), а также на поддержание обороноспособности, обслуживание внешнего долга и т.п. Предельный вариант - полный отказ от федерального налогообложения предприятий и физических лиц, формирование федерального бюджета за счет фиксированных отчислений регионов (например, в форме рентных платежей). Основными видами налогов в этом случае станут местные налоги, которые будут устанавливаться местными органами власти исходя из состояния региона и приоритетных задач его развития. В результате бюджетная политика на уровне регионов из пустого звука станет реальным фактором, определяющим уровень жизни населения и экономическое развитие регионов. Региональные власти должны также иметь максимально полную свободу во внешнеэкономической деятельности, федеральные органы должны регулировать только импорт и экспорт стратегических товаров.

При всей важности предлагаемых мер по совершенствованию системы налогов необходимо отдавать отчет в том, что они не могут заслонять от нас стратегической линии - перехода в перспективе к системе налогообложения, соответствующей условиям и задачам устойчивого экономического развития России.

Экологическая составляющая
налоговой системы

В сегодняшнем (особенно завтрашнем) мире уже не нефть, алмазы или плодородные земли становятся главным природным богатством. Ассимиляционный потенциал природной среды – ее способность "сопротивляться" воздействию человека, самовосстанавливаться после его неизбежного вмешательства в природные процессы – становится не просто достоянием, а поистине главным условием дальнейшего существования рода человеческого.

Сегодня Россия продвинулась дальше других в практическом использовании нового экономического инструмента охраны окружающей среды – платежей за ее загрязнение. Накоплен опыт по установлению и практическому взиманию таких платежей в большинстве регионов РФ. Но действующие платежи, в основном штрафного типа, никак не соответствуют тому рентному доходу, который может обеспечить все еще колоссальный ассимиляционный потенциал российских экосистем. Есть еще шанс восстановить и сберечь это национальное достояние, стать примером в экономической защите природы. Для этого необходимо введение экологического налога на использование ассимиляционного потенциала окружающей среды. Как и другие природно-ресурсные налоги, этот налог не требует общего повышения налогового бремени на народное хозяйство, но приведет к его перераспределению в интересах экологически безопасных и природосберегающих видов деятельности.

Россия могла бы стать пионером и в создании системы обязательного экологического страхования, при котором экономическую ответственность за аварийное загрязнение окружающей среды разделяют предприятия-загрязнители и страховые компании. В этом случае открылась бы возможность привлечения финансовых ресурсов, а также контрольно-инспекционных возможностей таких компаний к решению неотложных экологических проблем.

Однако "шоковый" переход к преимущественно природно-ресурсному налогообложению недопустим. Он мог бы привести к дальнейшему обострению социальной напряженности и дискредитации самой концепции природно-ресурсного налогообложения.

Налогоплательщики должны подготовиться к глобальной "переоценке ценностей", диктуемой новыми условиями налогообложения. Необходимо серьезное политическое и институциональное обеспечение будущей налоговой системы, решение целого ряда трудных организационно-правовых, научно-методологических и технических проблем. Нужна поэтапная стратегия постепенного переноса налогового бремени на природопользование. Такая стратегия должна быть оформлена в виде программного документа, принятого высшими органами государственной власти России. В этом документе должны быть указаны перспективные значения основных налоговых ставок, предусмотрены меры по постепенной адаптации налогоплательщиков к новым условиям – развитие налогового кредита, предоставление налоговых льгот для отдельных категорий плательщиков природно-ресурсных налогов, перемещение центра тяжести налогообложения недвижимости со зданий и сооружений на земельный отвод в составе недвижимости, сокращение прямого и косвенного субсидирования природоемких и опасных для окружающей среды видов деятельности. Важно, чтобы налоговая и природно-ресурсная "ветви" законодательства, регулирования и контроля реформировались бы комплексно и взаимосвязанно, с опережающим научным обеспечением осуществляемых реформ.

Общество – государство – гражданин: принцип равенства прав

Для того, чтобы Россия смогла успешно реализовать преимущества рентной системы налогообложения, общество должно обладать необходимым правовым статусом, источником прав и определенных материальных выгод.

n Чтобы быть видимым и осязаемым в сфере экономической жизни, общество должно быть владельцем тех ресурсов, на которых основывается жизнедеятельность всех его членов и социальных образований. Именно общество способно быть истинным владельцем территории, ее земельных водных и прочих природных ресурсов, включая полезные ископаемые, воздушное пространство и ландшафтно-рекреационные ресурсы.

Это положение может быть эффективным, если признано конституционно-законодательное закрепление за обществом как за своего рода юридическим лицом высшего ранга, прав верховного владельца территориальных и природных ресурсов. Такая конституционная новация создала бы операциональную основу для предоставления всем членам общества равных прав на доступ к пользованию территориально-природными ресурсами. Это явилось бы содержательным наполнением принципа равенства возможностей, без которого трудно добиться социального мира между слоями населения и индивидами и осознания общности их интересов как членов общества.

Материальной реализацией верховных владельческих прав общества на территориально-природные ресурсы могло бы стать обращение рент от всех используемых ресурсов в общественные доходы, аккумулируемые в системе общественных (государственных) финансов. Эта сумма рентных доходов, образующаяся после оплаты услуг всех остальных факторов производства, составит чистый доход общества, в котором все его члены имели бы равную долю. Он может стать материальной основой их гражданского статуса.

Признание за обществом права на верховное владение территориально-природными ресурсами и, как следствие, на присвоение чистого дохода меняет его отношения с государством. Они переводятся на правовую основу и государство становится тем, чем ему надлежит быть – агентом, действующим от имени и по поручению общества. Точно так же члены общества из фактического состояния подданных государства переходят в состояние его реальных граждан, волю которых как членов общества государство как агент последнего обязано исполнять. Соответственно и в системе государственной власти можно будет произвести разумные изменения, превращающие его в систему общественного управления, а не властвования над гражданами.

Нынешнее государство даже при желании не в состоянии быть представителем общества, потому что последнее сейчас, не имея правового существования, не может предъявить никаких законных претензий к государству. Да и невозможно отвечать по претензиям несуществующего лица и нести перед ним ответственность.

Пока ориентация на граждан совершенно недостаточна. Граждане в осуществлении своих прав полностью зависят от государства, которое, как оказывается, вовсе не заинтересовано в равенстве возможностей для всех, а материальные основы для такого равенства нынешнее государство создавать не собирается.

Итак, проблема присвоения ренты обществом, а через него и всеми членами общества из чисто экономической превращается в проблему конституционного развития общества и государства. Ее решение, для чего имеются самые весомые социальные и научные основания, может послужить той объединяющей силой, которая обеспечит России достойное место в XXI веке.

n Грубые просчеты в осуществлении социально-экономических преобразований привели к тому, что базовые основания рыночного механизма оказались глубоко деформированными, хозяйственные отношения криминализированными, а государственная власть – пораженной коррупцией. Попытки усиления “регулирующей роли государства” в такой экономике способны привести лишь к окончательному вползанию страны в мафиозно-олигархический капитализм.

Важнейший элемент искаженности системных оснований рыночного механизма состоит в нерациональности отношений собственности, сформировавшихся в результате чековой приватизации и практически полной потери контроля над управлением государственным имуществом (последнее, по имеющимся сведениям, и сейчас составляет примерно половину всех активов). В результате, с одной стороны, возникла крайне неблагоприятная ситуация в сфере корпоративного управления (директорат оказался вне эффективного контроля собственника), а с другой – наиболее “прибыльным” видом деятельности стала откачка ресурсов из лишенного защиты собственника госсектора. Положение усугубляется не отвечающим стандартам рыночной экономики поведением федеральных и региональных органов  исполнительной власти, отсутствием или неразвитостью (в особенности на начальном этапе преобразований) важнейших институтов рыночной экономики (факторных рынков, законодательства и т.п.).

Стратегия прорыва

Исправить возникшие деформации и обеспечить условия для нормального рыночного поведения основной части хозяйственных субъектов невозможно без проведения соответствующих системных реформ.

Их приоритетная задача в том, чтобы создать эффективную систему управления государственным имуществом, включая госпакеты акций приватизированных предприятий. Поток доходов от государственного имущества может и должен быть существенно увеличен, в том числе и главным образом за счет продажи прав пользования им коммерческим организациям через открытые аукционы, а определенная часть полученных доходов должна использоваться на приумножение финансовых ресурсов Фонда развития производства.

Другую часть потока доходов следовало бы повернуть напрямую к каждой российской семье. Сделать всех граждан получателями дохода от платы коммерческих организаций любой формы собственности за пользование неприватизированными ресурсами и прежде всего природно-ресурсной ренты может система национального дивиденда.

Вот тогда мы могли бы на деле соединить финансовую систему с нуждами трудящегося населения, сделать ее понятной для всех. Это создало бы хорошую основу для проведения в жизнь реформы доходов, направленной на повышение уровня жизни всех граждан России, где бы они ни проживали, где бы они ни трудились.

Но самое главное новая финансовая система могла бы стать надежной основой для перехода к высоким темпам экономического роста.

n Многочисленные прогнозы развития мировой экономики сходятся в том, что в долгосрочной перспективе (20-25 лет) темпы экономического роста в развитых странах составят около 2,5% в год. Для того, чтобы за этот период отставание России от развитых стран по уровню ВВП на душу населения по крайней мере не увеличилось, необходимо уже в 1998-2000 гг. обеспечить среднегодовые темпы экономического роста не ниже 5-6%. Прорыв к росту – стержневой вопрос экономической политики.

Стратегию прорыва предлагается реализовать в два этапа. Первый охватывает период 1998-2000 гг. Основной акцент здесь должен быть сделан на прекращение процесса вырождения экономики, восстановление части производств, усиление активности отечественных производителей. В эти три года основными факторами роста могут стать преодоление платежного кризиса в реальном секторе экономики, восстановление оборотного капитала, задействование быстро окупаемых инвестиционных проектов, развязывание финансовых проблем за счет новой системы налогов, запуска эффективной системы управления национальным имуществом.

Второй этап охватывает все первое десятилетие XXI века. Главными задачами, решаемыми на этом этапе, являются восстановление научно-технического потенциала страны, переход к практической реализации наукоемких технологий, модернизация производственной базы промышленности на новом качественном уровне.

В этом десятилетии должны произойти структурно-технологические сдвиги в реальном секторе экономики, начнется реализация долгосрочных инвестиционных проектов, будет завершена полномасштабная реформа доходов, проведены социальные реформы и реформы в жилищно-коммунальной сфере.

Опорой для прорыва страны к экономическому росту (первый этап) является неиспользуемая в настоящее время значительная часть дееспособных производственных мощностей обрабатывающей промышленности.

Эффект реанимации простаивающих мощностей, как подтверждают расчеты, может составить за период 1998-2000 гг. 22-23% прироста продукции отраслей обрабатывающей промышленности (7% в среднем за год), а по промышленности в целом, с учетом позитивного влияния данного эффекта на добывающую промышленность, – до 6% в среднем за год. В социальном аспекте загрузка простаивающих мощностей означает увеличение занятости, смягчение социальной напряженности и криминогенной обстановки в стране.

На втором этапе уже могла бы быть задействована стратегия взаимодополняющего развития двух могущественных народнохозяйственных комплексов – ТЭК и ВПК на базе крупных институциональных и структурных преобразований в экономике.

Вот тогда Россия XXI века состоится как великая страна, не только сумевшая восстановить свой экономический потенциал, но и демонстрирующая достаточно высокие темпы своего развития.