Рецепт латиноамериканского успеха

ДОМИНГО Ф. КАВАЛЛО
министр экономики Аргентины в 1991-1996 гг.

• Стабильность цен зависит не от количества денег, а от их качества
• Твердый курс ограниченно конвертируемой валюты не способствует
ее качественному улучшению
• Трансформация международной валютной системы будет определяться стремлением различных стран к качественным валютам

Стратегии экономической политики, разработанные в Латинской Америке в 90-е годы, не испытывались на прочность до мирового финансового кризиса 1997 г. Однако последовавшая в январе 1998 г. хаотическая девальвация бразильской валюты привела к тому, что вкладчики и торговцы во всем мире задались вопросом: а сможет ли Латинская Америка продолжить свою экономическую политику, нацеленную на обеспечение стабильности. Мой опыт убедил в том, что стабильность цен как на национальном уровне, так и в глобальной экономике не так уж сильно зависит от денежной массы, а определяется качеством денег.

Высококачественная валюта -
основа стабильности

Сохраняющаяся инфляция, от которой латиноамериканская экономика страдала на протяжении многих десятилетий, объясняется продолжением роста денежной массы. Деньги - это одна из важнейших величин в экономическом обороте, имеющая значение как для функционирования рыночной экономики, так и для государственных финансов. Цены на товары и услуги имеют денежное выражение. Государственные бюджеты одобряются и контролируются с использованием величин денежно-кредитной политики. Большинство прав собственности также реализуется в деньгах.

В 80-е годы в Северной Америке, Восточной Азии и Океании, а в 90-е годы в Латинской Америке произошло общее снижение инфляции, которое валютные эксперты объяснили сокращением темпов роста денежной массы. Ответственность за валютные кризисы, которые мы пережили в 90-е годы, возлагалась на излишне экспансивную макроэкономическую политику, у которой не было достаточной свободы действий внутри системы валютных курсов. Оценка результатов национальной экономической политики конца 90-х годов показывает, что стабильность цен достигнута в следующих странах - США, большинстве государств Западной Европы, Канаде, Панаме, Аргентине, Сингапуре, Гонконге, Тайване, Австралии и Новой Зеландии. В остальных экономических системах годовой уровень инфляции составил более 3%. Таким странам как Чили, Израиль, Колумбия и Боливия, начиная с 80-х годов, удавалось сохранять сориентированную на достижение стабильности экономическую политику, не допуская больших отклонений.

Возникает вопрос, который в конечном счете вытекает из опыта различных стран за прошедшие 20 лет и сводится к следующему: почему наблюдаются такие фундаментально различные результаты? Некоторые теоретики имеют на сей счет простой ответ: те страны, которые придерживались количественной валютной политики, добились стабилизации цен, остальные - нет. Я придерживаюсь другого взгляда. Названные две группы различаются по институциональному признаку. Достигшие успеха страны были в состоянии создать высококачественную валюту, которая не только покончила с инфляционными ожиданиями, но позволила национальной экономике поддерживать эффективные отношения с мировым хозяйством. В другой группе экономическая политика опиралась на контроль за валютами более низкого качества, т.е. валютами, которые способствовали долгосрочным инфляционным ожиданиям, чьи курсовые колебания влияли на финансовые и торговые отношения с остальным миром.

Валютный контроль -
залог финансового суверенитета

Эмиссионный банк какой-либо страны является учреждением для проведения валютной политики. Перед ним ставится задача обеспечить конвертируемость национальной валюты по отношению к другой, более качественной, которая считается ведущей или резервной. Тем самым он утрачивает способность проводить независимую валютную политику. В отличие от этого центральный банк представляет собой институт, который печатает бумажные деньги и управляет денежной массой, а также имеет возможность проводить независимую валютную политику.

Стабильная институциональная последовательность при разработке денежной политики в условиях открытой экономики состоит в создании эмиссионного банка, который успешно трансформируется в центральный банк. Но это происходит лишь в том случае, если конвертируемая валюта ревальвируется по отношению к резервной. Если подобная ревальвация берет свое начало в качественном ухудшении резервной валюты, эмиссионный банк обычно сохраняется, а ведущая валюта меняется. Однако если ревальвация является результатом более высоких темпов роста национальной экономики в сравнении с экономикой ведущей валюты, первая позаботится о том, чтобы ревальвировать национальную валюту. В этот момент, по-видимому, устанавливается плавающий обменный курс национальной валюты, а эмиссионный банк превращается в центральный банк, который может проводить независимую валютную политику.

Твердые валютные курсы. Страны с идущими на подъем экономиками часто принимали решение привязать свои валюты - даже при отсутствии полной конвертируемости - к ведущей валюте. Определение стоимости какой-либо валюты не является совершенной институциональной мерой. Она не создает абсолютной защиты для тех, кто использует местную валюту, позволяя им купить ведущую валюту по заранее установленной твердой цене.

Ограниченная конвертируемость и ограничения на движение капитала, как правило, приводят к тому, что возникает параллельный рынок, на котором происходит неформальная торговля валютой по иному, чем установленный на официальном рынке, курсу. В такой системе центральные банки часто считают, что располагают определенной свободой действий для проведения независимой валютной политики. В действительности же ограничения на движение капитала допускают значительные различия в процентных ставках при проведении внутренних и зарубежных валютных операций. Вследствие этого колебания доли роста внутренних кредитов позволяют на некоторое время изменить отечественную процентную ставку, даже если установлен обменный курс национальной валюты.

Раньше или позже ослабляются ограничения рынков капиталов и конвертируемости валюты, поскольку торговцы находят эффективные пути обходить правила или потому что власти принимают решение вновь снять ограничения. В таких случаях любая попытка центрального банка сохранить установленные обменные курсы приводит к ограничительной валютной политике с повышением внутренних процентных ставок, которые отражают ожидания инфляции и большой девальвации. Это показывает, что простое установление валютного курса какой-либо ограниченно конвертируемой валюты лишь в малой степени способствует ее качественному улучшению. Однако этот эффект не достигается, если валютная система подчиняется эмиссионному банку, который позволяет народному хозяйству работать с двумя валютами - национальной и ведущей мировой. При подобном институциональном преимуществе исчезают различия в процентных ставках ведущей мировой и собственной валюты, поскольку исключена возможность независимой валютной политики.

В отсутствие самостоятельной валютной политики отечественные торговцы не считают больше, что темпы инфляции будут отличаться от инфляции ведущей валюты. Если валюта имеет низкое качество, при банковском кризисе клиенты требуют не национальную валюту, а, скорее, золото или иностранную валюту, которая обещает им безопасность. В подобном случае центральный банк не может действовать как последний из возможных кредиторов, потому что он способен выдавать только отечественную валюту. Если этот курс продолжается, то он приводит не к преодолению финансового кризиса, а к бегству капитала за границу и ухудшению валютной ситуации. С отсутствием ликвидности можно покончить только за счет эмиссии высококачественной валюты. Подобные попытки центральных банков контролировать валюты низкого качества могут лишь обострить кризис.

Повышение качества национальных валют

Маастрихтский договор содержит в себе концепцию евро, а также ряд макроэкономических критериев, которые необходимо соблюдать странам, чтобы участвовать в создании единой европейской валюты. Движимые желанием как можно скорее вступить в “евроландию”, 11 стран адаптировали свою валютную и фискальную политику к этим критериям. Сегодня евро существует на деле и актуален для тех стран, которые имеют такой же уровень процентной ставки, что и немецкая марка.

На примере таких стран, как Испания и Италия, ясно видно, в чем состоит польза от замены слабой национальной денежной единицы валютой более высокого качества. Еще пять лет назад обе страны имели процентные ставки, которые вдвое превышали германские. Новейший опыт Европы и Аргентины позволяет предсказать интересную взаимодополняющую связь между эмиссионными банками и общими валютами, которая в качестве институциональной меры могла бы привести к улучшению качества национальных валют. Если в какой-то потенциальной валютной области уже существует валюта более высокого качества, первый шаг на пути к общей денежной единице состоял бы в создании эмиссионных банков для каждой национальной валюты, которая ориентируется на деньги более высокого качества.

По прошествии определенного времени, в течение которого государства согласуют условия функционирования будущей совместной валюты и создание компетентных ведомств, отдельные конвертируемые валюты заменила бы единая. Ведущая или вновь созданная денежная единица стала бы при этом общей валютой, которая управлялась бы, скорее, региональным, чем национальными центральными банками. Большое преимущество, вытекающее из связи между эмиссионными банками и будущей общей валютой, состоит в том, что это позволило бы избежать рисков валютного кризиса в период перехода от независимых национальных валютных систем к единой валюте.

Лишь двум странам Латинской Америки - Аргентине и Панаме - удалось покончить с инфляцией. Ни одна другая страна не смогла снизить годовые темпы инфляции ниже 3%. Это объясняется тем фактом, что даже в самых стабильных странах региона история инфляции связана с влиянием определенных лоббистских групп на валютную политику. Эти силы все еще являются причиной долгосрочных инфляционных ожиданий. Оба исключения объясняются полным отсутствием независимой валютной политики: в Панаме - потому что в качестве валюты там используется доллар, а в Аргентине с 1991 г. существует эмиссионный банк для песо, твердо привязанный к доллару, который делает возможным использование обеих валют.

Бразильская попытка обуздать инфляцию с помощью так называемого плана “Реал” привела к валютному кризису. Этот план предусматривал введение объявленного заранее коридора для валютного курса, но без прекращения валютной политики, для которой требовался бы эмиссионный банк. Хотя темпы инфляции резко снизились (быстрее, чем в аргентинском народном хозяйстве в начале реализации плана конвертируемости), бразильские вкладчики и иностранные инвесторы потребовали более высокие процентные ставки, чтобы оставить свои сбережения в Бразилии.

Высокие процентные ставки и большие долги обострили дефицит финансов. В январе 1999 г. ЦБ не мог больше сдерживать продолжавшиеся спекулятивные атаки на реал и начал хаотичный процесс его девальвации, который спустя три недели после разразившегося валютного кризиса завершился установлением плавающего обменного курса. Чтобы не допустить инфляционного эффекта девальвации, ЦБ объявил, что устанавливает контроль за накоплением валюты, при котором инфляция не превышала бы ежегодную отметку 15%. В ответ на это процентные ставки стали выше, чем до валютного кризиса. Если эта монетарная политика продолжится, Бразилию ожидает длительный спад. Уровень инфляции даже в лучшем случае будет значительно выше, чем обещал план “Реал”.

Опыт Мексики после аналогичного кризиса 1994 г. не внушает особого оптимизма. После того как страна пережила в год кризиса сокращение ВВП на 6%, ежегодная инфляция после 52%-ого пика в 1995 г. все еще держится на уровне 18%. Однако если бразильское правительство сосредоточит внимание не на количестве, а на качестве своей валюты, то быстро справится с кризисом. У Бразилии достаточно резервов, чтобы удержать валютную ситуацию под контролем при курсе примерно 1,5 реала за доллар. Ее финансовая система платежеспособна и более развита, чем аргентинская в 1991 г.

Принципиальное использование банками информационных технологий облегчило бы, кроме того, быстрый доступ к обеим валютам. Еще одно преимущество Бразилии перед Аргентиной образца 1991 г. - значительная сумма накоплений в банковской системе. Конвертируемость воспрепятствовала бы оттоку этих сбережений за рубеж. Помимо этого Бразилия должна избежать ошибки, допущенной Аргентиной в 1990 г., когда она распорядилась провести реструктуризацию внутренней государственной задолженности. В системе конвертируемости Бразилия сохранила бы эти имущественные ценности сделав возможной их добровольную “долларизацию”.

Конвертируемость. Если валюта станет конвертируемой, можно будет сбалансировать бюджет, поскольку новый налоговый пакет, ратифицированный конгрессом, устанавливает повышение ВВП в размере 2,5%. В случае конвертируемости валюты расходы по обслуживанию государственного долга сократятся с 8 до 4% ВВП. Можно будет сократить издержки перейдя при финансировании государственного сектора от реала (годовая процентная ставка в настоящее время около 40%) к доллару (от 10 до 12%). Столь радикальные сокращения снизили бы общий бюджетный дефицит до приемлемого уровня в 1,5%. Он мог бы сокращаться и дальше, если бы был подготовлен масштабный план приватизации.

К тому же опыт Аргентины, как и результаты бразильского плана “Реал”, показывает: снижение инфляционных ожиданий, а также стабилизация валюты прямо ведут к оживлению экономической деятельности и росту налоговых поступлений. Если бы Бразилия создала такую же валютную систему, как Аргентина, это, разумеется, могло бы убедить остальные страны Латинской Америки в пользе высококачественной валюты. Мексика, например, относится к странам, которые извлекли бы наибольшую пользу из такой системы. Имея тесные торговые связи с США, мексиканское производство испытало бы феноменальный рост, обусловленный снижением стоимости капитала. На втором этапе у стран Латинской Америки было бы две возможности для улучшения качества их валют: они могли бы объединиться в один или два региональных валютных союза или провести переговоры о валютном союзе с США.

Международная валютная система

Грядущая трансформация международной валютной системы будет определяться стремлением различных стран к качественным валютам. По моему мнению, “emerging markets” (новые индустриальные государства) в поисках высококачественной валюты решатся на отказ от независимой валютной политики. Следствием этого решения станет сокращение количества валют в глобальной экономике.

До тех пор пока процесс возникновения крупных валютных областей находится в развитии, задача МВФ как учреждения будет заключаться в том, чтобы определить, какая страна в состоянии превратить свой эмиссионный банк в центральный. На практике это означало бы, что МВФ принимал бы решения о качестве валют. Перспектива получить доступ к специальным правам заимствования должна была бы стать стимулом для стран, валюты которых еще не выдержали проверку на качество, не спешить с проведением независимой валютной политики.

Что касается будущего стран Латинской Америки, то я считаю особенно значительным одно обстоятельство: важны не сами деньги; а их качество.