Глобализация экономики

К новой парадигме управления мировыми процессами

АЛЕКСАНДР ДАНИЛОВ
член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси

• Образование транснационального капитала – сегодня главная структурная характеристика глобальной экономики и власти
• Противоречия современного мира требуют принципиально новых подходов, перераспределения национальной власти, а не конструирования наднациональной
• Необходимая стабильность в сфере торгово-экономических
и валютно-финансовых отношений еще не достигнута, что используется как важнейший аргумент в пользу глобализации

Современные западные социологи полагают, что самоуправляющиеся системы (при всей их стихийности) отражают большую зрелость гражданского общества, нежели государственный способ регуляции. Их взгляды ныне активно используются в теории и практике глобализма, доказывающего, что государственное вмешательство инфантилизирует общество.

Представляется, что это не так. И этатизмом можно было бы поступиться только в одном случае – если бы государство помогло создать самоорганизующиеся модели жизнедействия на местах, чтобы взять на себя большинство государственных функций. Но в спонтанных неформальных объединениях никакого гармоничного присвоения государственных функций не происходит, их узурпирует наднациональная структура, превращая общество в обритого ежа: оно лишается защитных механизмов.

Трансформация власти

Разрастающийся мировой рынок пожирает все сферы жизни, в том числе и государство. Воротилам финансово-экономических систем зачастую не нужны, обременительны государство и его атрибуты, они хотят быть государством в государстве и потому, срастаясь с криминалом и политической мафией, чернят "ночного сторожа" за абсолютистские тенденции.

Если попытаться охарактеризовать современную власть в мире, то вряд ли удастся установить хотя бы научную классификацию, – настолько разнообразны ее лики в разных странах. Однако прослеживаются определенные тенденции в выражении существа. Современная власть стремится представить себя надклассовой; все более срастается с наднациональными структурами; в целях повышения устойчивости массированно использует информационно-пропагандистский прессинг; свою неэффективность (или эффективность) связывает в основном с близостью к руководящему ядру индустриальных стран Запада, предпринимающих усилия к экономическому и политическому руководству миром; теряет былое значение в партийном многообразии.

На каждый данный момент в обществе противостоят обычно два подхода к решению той или иной проблемы, и оба, как правило, контролируются правящей элитой. В то время как “постиндустриальное” меньшинство (“мировое правительство”) ведет дело к глобальному регулированию всех проблем, ослабляя функции классического государства, в странах, не воспринимающих глобализм, делается ставка на государственное регулирование. Усилить его, на мой взгляд, вынуждены правящие круги России, убедившись, какими угрозами чревата анархия разорительных накопительских инстинктов.

Власть, как правило, вовлечена в события с непредсказуемым итогом, выходящие за рамки государства. Причина – в изменении мира, отчасти спонтанном, отчасти управляемом, программируемом (степень которого увеличивается).

Среди перемен, характеризующих современный мир, может быть, самой существенной является “мондиализация” – образование транснационального капитала, что считается сегодня главной структурной характеристикой мировой экономики. И, добавлю, мировой власти. На долю 37 тыс. ТНК и их 170 тыс. филиалов приходится 1/3 всех производственных фондов частного сектора и около 40% общего объема промышленного производства. ТНК осуществляют примерно 50% внешнеторгового оборота стран и 60% их экспорта. Особенно велика роль ТНК в торговле высокими технологиями и в экспорте капитала из развитых стран. На их долю приходится соответственно 80 и примерно 90%¹.

Вместе с тем, необходимо отметить, что людям все труднее верить в то, что здоровый человек, живущий в своем отечестве, не в силах элементарно накормить и обустроить себя. Сегодня мало политиков, которые ставили бы данный тезис в центр своих программ, но завтра все больше политиков, особенно в бедных странах, будут учитывать это простейшее соображение.

Само понятие глобализации касается многих аспектов бытия. Глобализация экономики, например, – расширения и углубления международного обмена в торговой и информационной сферах в рамках мирового рынка, и предполагает также либерализацию национальных рынков на основе предположения, что свободный обмен в торговой, финансовой и информационной сферах обеспечит наилучшие условия для экономического роста и благополучия населения². Есть и другие аспекты глобализации, среди которых я бы выделил информационный, экологический и другие, повышающие степень риска существования национального государства, оставляя выгоды под вопросом.

Запад не готов к рациональному подходу в решении глобальных проблем. Об этом В. Согрин, главный редактор журнала “Общественные науки и современность” РАН, представивший российскому читателю монографию П. Кеннеди “Вступая в ХХI век” пишет: “Наивысшей точки социальный критицизм Кеннеди достигает в главе, посвященной США. В духе демократического (а не националистического!) патриотизма он беспощадно вскрывает болевые точки Америки. Сегодня, как показано в книге, США являются главным мировым должником. Уровень преступности, детской смертности, функциональной неграмотности в них самый высокий среди развитых стран. Зато уровень медицинского страхования и обслуживания самый низкий.

Соединенные Штаты являются главным производителем и распространителем массовой культуры, откровенно эксплуатирующим “первичные инстинкты” человека и разрушающим гуманистическую традицию. Страна преисполнена расовых и национальных антагонизмов, до поры до времени дремлющих под сенью экономического благополучия"³. Американский ученый высказывается за самостоятельное отыскание каждой страной своего пути к устойчивому развитию. Это признание фактов, уже давно известных.

Транснациональные структуры возникли в послевоенных условиях, характеризующихся отказом от протекционизма и стремлением к развитию мировой торговли, и получили дополнительный импульс в 70-е годы благодаря освобождению от золотого стандарта, за которым последовала общая либерализация контроля за курсом валют. Это не только обеспечило большую ликвидность мировой торговли, но и увеличило поток транснациональных капиталовложений, поскольку компании могли осуществлять внешние инвестиции без оглядки на ограничения, прежде налагавшиеся центральными банками.

Более того, считает П. Кеннеди, в основном именно США положили начало “финансовой виртуальности”. Либерализация способствовала вложению капиталов в сферу производства и услуг. Все чаще операции с валютой стали совершаться в виде спекулятивных сделок. Перемещение капитала выше уровня, который требовался для финансирования небывалого роста мировой промышленности и торговли, тесно связано с двумя событиями – отменой регулирования мировых денежных рынков и революцией в глобальных средствах коммуникации с появлением новых технологий. Без скачкообразного прогресса в создании новых поколений компьютеров, спутников, волоконно-оптического кабеля и высокоскоростной электронной передачи информации мировые рынки не могли бы действовать как одно целое, а информация о политических и культурных событиях, тенденциях в потреблении и т.д. мгновенно не передавалась бы на более чем 200 тыс. мониторов, связанных в единую глобальную коммуникационную систему. И это лишь начало.

В США происходит распад традиционной экономической культуры – все пожирает чудовище без национальности, для гражданской солидарности остается все меньше места. Жить в современном обществе трудно, потому что психическая нагрузка увеличилась. Трудно и власти: ей необходимо обозревать увеличивающееся число как текущих, так и перспективных проблем.

Экологи, пишет П.Кеннеди, настаивают на коренных изменениях в экономических ожиданиях, образе жизни, общественном поведении, чтобы избежать пагубных последствий через одно-два поколения в будущем; они просят изменить взгляды и образ жизни ради потомков, которые будут жить через 30-50 лет.

Опасности глобальных перспектив

Глобализм есть модернизированное выражение традиционного мышления, тогда как сумма противоречий нынешнего мира требует для своего разрешения принципиально новых подходов, перераспределения национальной власти, а не конструирования наднациональной.

Иные современные мыслители указывают, что проблемы перенаселенности, миграции, финансовой гегемонии, гонки вооружений, роботизации, голода и т.п. будут иметь подчиненное значение, едва мы поймем, что прежде всего должна быть изменена структура социального быта на уровне первичных ячеек.

Для определения глобальных перспектив очень важно ориентироваться в историческом пространстве. Постсоветская социология почти повсеместно с большим доверием относится к английскому историку А. Тойнби, применившему в исторической науке фактически социологический принцип. Он отказался от традиционных подходов старой классической школы и стал рассматривать исторический процесс в понятиях цивилизаций, а не государств и наций, полагая их “частными феноменами жизни цивилизаций”⁴.

Еще в 1947 г. Тойнби заметил, что есть основания полагать, как достигшие огромной материальной мощи Соединенные Штаты будут претендовать на роль не только политического, но и цивилизационного гегемона в мире. В конце ХХ в. мы видим, что это предположение подтверждается.

Теперь уже Запад приходится считать цивилизацией американо-европейской, в которой США доминируют во многих областях. Как ни пытается Европа гордиться великими культурными достижениями, как ни стремится защитить свои образ жизни, отношение к миру и истории, старый континент заметно американизируется.

Термин “глобальное общество” родился в недрах Римского клуба, ареопага “выдающихся ученых современности”, которые не столько исследуют перспективы развития человечества, сколько его программируют. Вот как высказывается на эту тему русский социолог А. Зиновьев: “реальное глобальное общество уже существует, но это вовсе не братство государств, территорий, народов. Это – вертикальная структура с десятками уровней, которая опутала весь мир. Глобальное общество как братство народов – чепуха, ибо сие невозможно. Глобальное общество – это возникший на Западе феномен еще более беспощадной эксплуатации, зоной обретения которого стала уже вся планета”⁵.

К настоящему времени создано около 20 глобальных моделей, предлагающих различные варианты решения стоящих перед человечеством проблем. Это прежде всего получившие широкий резонанс пределы роста Д. Медоуза и др., мировая динамика Д. Форрестера, “интегрированная модель мира” Г. Месарович-Пестеля и др. В литературе еще нет единства по вопросу, что понимать под глобальной моделью. В методологическом плане, особенно у исследователей, связанных с Римским клубом, это компьютерная модель, построенная на математических расчетах и уравнениях. Показательно, что доклад “Глобальный 2000" (подготовленный по указанию президента США Дж. Картера), по мнению президента Австрийской ассоциации по изучению будущего Г. Брухмана, не является моделью в общепринятом смысле, так как ”не базируется на системе математических уравнений, а является связанным анализом экологических феноменов нашего времени". Конструкции, основанные на таком анализе, в отличие от глобальных моделей назовем глобальными концепциями общественно-политического развития. Таких концепций множество.

Интересен специальный доклад под названием “Перестройка мирового порядка”, подготовленный по инициативе Римского клуба Я. Тинбергеном. В нем, в частности, обосновывается мысль о том, что “существование международной системы требует фундаментальных структурных реформ” и создания “нового международного социального и экономического порядка”.

Без представлений о том, кем и с какой целью создается имидж “нового прекрасного мира” в виде глобализма, мы окажемся не в состоянии решить ни одной серьезной национальной проблемы. О международных не говорю, потому что международная жизнь настолько монополизирована и “телеуправляема”, что нисколько не зависит от наших точек зрения.

Вот как оценивает важность тематики глобального общества А. Зиновьев: ”Лишь тщательное изучение структуры нынешнего глобального мира, механизмов функционирования этого монстра единственно может помочь ответить на вопрос о том, что же все-таки произошло в России на исходе века и тысячелетия, что в ней происходит сейчас и будет происходить. Ведь российская катастрофа – это только часть вселенского катаклизма, осуществляемого глобальным монстром в своих интересах".

Думаю, что то же самое касается не только, например России, Беларуси или Украины, но и Франции и Германии, потому что население этих стран не представляет, куда его ведут, и потому последствия будут гораздо более губительными, ибо Запад не готов к масштабным осложнениям.

Известно, что еще конференция ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (июнь 1992 г.) указала, что путь западных стран к своему благосостоянию является тупиковым. И другие конференции по глобальным проблемам только подтвердили, что ни одна страна не располагает оптимальной социально-политической моделью общественного развития, в связи с чем кризис не может не углубляться.

Иные полагают, что в преодолении глобального кризиса главную роль способна сыграть наука. Но сомнительно, поскольку она не может приобрести необходимый уровень объективного содержания в условиях борьбы различных элит за мировую власть и влияние. В этих условиях не спасет никакая технология, ибо всегда будет управляться бездуховным источником.

Дело в том, что атомизация обществ, растущее чувство одиночества и потерянности в жестоком мире – не естественный результат общемирового цивилизационного процесса, а искусственная его изоляция, ослабление в целях усиления контроля над личностью и упрощения ее манипулированием.

В той же мере, в которой падает уровень социальной организации обществ, возрастает уровень организованной преступности, в том числе и той, которая не позволяет себя изобличать, ибо пробралась на самую вершину влияния и власти.

На рубеже ХХ – ХХI вв. впервые можно говорить о том, что монополизированные СМИ позволяют плотно держать человека в оболочке пропаганды. В обществе стремительно исчезает солидарность, свобода, любовь и дружба – все заменяется иллюзиями, человек отрывается от действительности, становится беспомощным и телеуправляемым. Бессилие человека предопределяет бессилие власти.

Такое положение губительно для национальных государств и национальных культур, но пропаганда давно уже сделалась интернациональной силой, как и мировой бизнес. Человек напрягается, чтобы компенсировать неуют своего бытия в индивидуализме, но тем самым изолирует себя. В результате “наиболее позитивной личностью считается шизофреник”, а “конструирование действительности становится основополагающим свойством человека”⁶.

Многополюсность, разнообразие, межгосударственная интеграция –
путь к устойчивому развитию

История убедила в несовершенстве или неадекватности существовавших подходов к гарантиям ценностной системы гуманизма. Да и сам гуманизм поколеблен в старых формах, взгляды о недопустимости превосходства человека над природой получают все более широкое распространение.

Традиционное политическое руководство в основном старалось решать проблемы, т.е. бороться против разногласий по поводу того, каких целей следует добиваться. Задача нового политического руководства – как организовать уже достигнутое единогласие относительно целей, как мобилизовать на то, чтобы оно служило достижению этих целей. Возможно здесь находится естественный способ нейтрализовать парализующее влияние немногочисленных меньшинств. Ведь сегодня действительно необходимо, чтобы лидеры были глубоко преданы своему делу и имели твердое намерение сосредоточиться на одной или двух приоритетных задачах, чтобы они были высококомпетентными людьми, способными неустанно трудиться.

Современная геополитика не проясняет проблему. Она часто оказывается вне науки: “Геополитика не может предложить никакой детерминистской версии. Все здесь сводится только к набору возможностей, реализация которых будет зависеть от множества факторов, не укладывающихся больше в рамки геополитического анализа”⁷.

Глобалистские установки С. Хантингтона предусматривают поглощение западной цивилизацией (точнее сказать, атлантической, не имеющей под собой других кроме военных соображений) славянской, но мне кажется, что искусственное объединение, каким бы могучим оно ни казалось, никогда не разрушит явление естественного порядка, не ставя под вопрос судьбу и благополучие сотен государств, даже не участвующих в конфликте.

В этом смысле народы вряд ли всерьез примут эру денег, предрекаемую Ж. Аттали (бывший личный советник президента Франции Ф. Миттерана, затем директор Европейского банка реконструкции и развития). Ж. Аттали предложил разработанную в “каббалистическом контексте” геоэкономику, но и она при нормальном развитии событий ведет к тому же результату – уничтожению власти наций и растворению их культур в мешанине всеобщих ценностей.

“Мистичность государства, – пишет П.Струве, – обнаруживается в том, что индивид иногда только с покорностью, иногда же с радостью и даже с восторгом приносит себя в жертву могуществу этого отвлеченного существа. Ницше говорил о холоде государства. Наоборот, следует удивляться тому, как это далекое существо способно испускать из себя такое множество горячих, притягивающих лучей и так ими согревать и наполнять человеческую жизнь. В этом именно и состоит мистичность государства, что, далекое индивиду, оно заставляет жить в себе и собою. Говоря это, я имею в виду не те технические приспособления государства как упорядоченного общежития, которые служат индивиду, а сверхиндивидуальную и сверхразумную сущность государства, которой индивид служит, ради и во имя которой он умирает”⁸.

Важнейшая проблема – влияние на национальное и общемировое развитие власти, выходящей за пределы национальных границ.

Механизм сплочения западного союза обладает колоссальной силой. Он сложился постепенно на основе политической и финансовой гегемонии США, утверждавшей ту философию, что политика роста может быть успешной, если она согласована в международном масштабе; стимулировать экономику можно либо совместными усилиями, либо ее вообще нельзя стимулировать; ни одна страна в одиночку не может эффективно воздействовать не только на международную, но даже на национальную конъюнктуру⁹.

Громоздкий и сложный механизм увязывания взаимных интересов венчают с 1975 г. регулярные совещания глав государств “семерки”, к которым допущена Россия, но еще не посвященная во все хитросплетения осуществляемого курса.

Упор ныне делается на единую экономическую стратегию, ограничение государственных расходов и темпов роста денежной массы, а также на “неинфляционный экономический рост” посредством политики создания новых рабочих мест (малое предпринимательство).

Несмотря на мощнейшие рычаги унифицирующего давления необходимая стабильность в сфере торгово-экономических и валютно-финансовых отношений пока отсутствует и данное обстоятельство используется как важнейший аргумент в пользу глобализации. США при этом выступают главным локомотивом либерализации мировой торговли, полагая, что им удастся обеспечить технологическое преимущество и на этой основе продолжать извлекать дополнительную прибыль.

Ушло время твердых валютных курсов, подкрепленных золотыми ресурсами. На смену пришли плавающие курсы, лишь расширяющие возможности спекуляций и односторонних интервенций.

Глобализация идет полным ходом, и не согласных вытесняют из политической жизни. Правительства отдельных стран делают все меньше различий между иностранными экспортерами и местными производителями, но насколько в результате повышается устойчивость мирового хозяйства трудно сказать.

Глобализация мировых проблем заставляет национальное государство серьезно переосмыслить роль и значение официальных международных организаций, которые имеют высокий правовой статус и международный авторитет, активизировать процесс межгосударственной интеграции с учетом новых геополитических сдвигов.

И хотя в последние годы ООН воспринимается мировым сообществом как вспомогательный механизм в проведении американской однополюсной внешней политики, лучшего пока не создано. И с этим необходимо считаться, постоянно совершенствуя работу всех структур ООН, повышая их эффективность. В поддержку этой точки зрения высказалось большинство лидеров стран, принявших участие в саммите тысячелетия в рамках Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в сентябре 2000 г.

Нам всем, и Западу и Востоку в одинаковой степени нужна общая перспектива. Мы должны помнить, что мы не первооткрыватели, и даже в идее глобализма как таковой нет ничего принципиально нового. Эта идея аналогична идее создания общего языка, как, например, эсперанто.

Однако новейший исторический опыт открывает в этой идее новые качества, опасные для сообщества в целом.

Глобализм никогда не решит проблем голода и неграмотности. Их будут решать только национальные государства. Чтобы устоять, потребуется снова переменить всю геополитическую ситуацию, – с помощью новой государственности, новых взаимоотношений власти и народа – более определенных, более честных и, может быть, более жестких.

Пройдет 20-30 лет, и идея глобализма будет производить если не трагическое, то комическое впечатление, раскрывая наивный и вместе с тем роковой смысл.

Страшный символ, начертанный некогда У.Шекспиром, – когда безумцы предводительствуют слепцами – не витает ли он вновь над планетой?

¹Столкновение цивилизаций: перспективы и альтернативы. Материалы “круглого стола”, проведенного Московским государственным институтом международных отношений//"Общественные науки и современность". 1995. № 4. С. 82.
²Доклад о развитии человека за 1997 г.// ПРООН, Нью-Йорк, 1997. С. 82.
³Кеннеди П. Вступая в ХХI век. М., 1997. С. 10.
⁴Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. СПб., 1996. С. 12.
⁵Голубицкий-Зиновьев А. – Молодая гвардия. – 1998. – № 3. – С. 206.
⁶Философия и проблемы человека. Первый российский философский конгресс. Т. 7. СПб., 1997. С. 345.
⁷Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1997. С. 22.
⁸Струве П. Patriotika (политика, культура, религия, социализм). М., 1997. С. 64.
⁹Американское государство накануне ХХI века (стратегия и тактика в экономике). М., 1990.