ЧАСТЬ I

Главная Каталог раздела Предыдущая Оглавление Следующая Скачать в zip

ЧАСТЬ I.

ПОВОЛЖСКИЙ РЕГИОНАЛИЗМ:

ХАРАКТЕР И НАПРАВЛЕНИЕ

Бикметов Р.М.

Интеграционный

и дезинтеграционный

потенциалы регионализма

_Развитие России, последовавшее вслед за событиями последних лет, реформирование страны актуализировало
многие проблемы, которые в советской науке и в официальной идеологии считались уже давно решенными. К их числу относятся и вопросы внутригосударственных отношений, в частности, взаимоотношения центра и регионов. От их решения во многом зависит внутренняя структура государства, достижение внутриполитической стабильности, снижение напряжённости во взаимоотношениях между центром и регионами, а также между самими регионами.

Тема регионализма и региональные исследования являются тенденцией современной научной мысли, “...события двух последних десятилетий превратили “регионализм и “этнонационализм” в предметы политической и академической моды в исследованиях индустриальных обществ Запада”, - отмечает норвежский политолог Стейн Роккан¹. В какой-то мере отечественные научные круги, хотя и с некоторым запозданием, последовали за этой тенденцией.

Процессы регионализации России в современных отечественных исследованиях оцениваются самым различным образом. В частности, регионализм приобретает в них негативную окраску, отождествляется с проявлениями сепаратизма или даже предстаёт как тенденция распада Российского государства². Подобный взгляд на проблему имеет место не только в научных трудах, но характерен и для политиков. Например, спикер Думы Ханты-Мансийского автономного округа С.С. Собянин заявляет: “Администрации президента другого надо опасаться - создания суперрегионов. Зародыш этого процесса - межрегиональные ассоциации (“Сибирское соглашение”, “Большая Волга”, “Большой Урал” и пр.). Вот здесь мы можем получить новую Беловежскую пущу. Такие регионы будут самодостаточны и политические, и экономически. ...Вот это очень опасно. Это может развалить Россию”³.

Рост регионализма и своеобразный протест против центра является общей тенденцией развития многих современных государств. С подобными проблемами сталкиваются не только бывшие социалистические страны, вставшие на путь перемен, но и вполне благополучные страны Запада. В 60-х и 70-х годах в Западной Европе стал проявляться явный “регионально-этнический” протест против политических центров. Примерами этого протеста можно считать события в Бельгии, Испании, Великобритании, Швейцария (агитация в Юре за отделение кантона Берна) и т.д.

Подобные движения и события привели западную политическую науку к необходимости переоценить концепции, которые ставили под сомнение обоснованность преобладавших теорий социальной мобилизации, экономического развития и политической интеграции. До определённого времени в традиционных теориях негативно оценивались группы и движения, которые выражали интересы региональной, периферийной или этнической политики. Организации и деятели, которые требовали отделить региональную группу от “национального” населения и стремились к некоторым территориальным изменениям и политической автономии осуждались как сепаратисты, националисты или же высмеивались как эксцентричные и вызывающие раздражение анахронизмы.

Стейн Роккан в своем исследовании проблем регионализма Северной Европы, ставшем в современной региональной политологии классическим, определяет Центр как привилегированную местность на территории государства, где наиболее часто встречаются владельцы военных, административных, экономических и культурных ресурсов; где обустроены места для обсуждений, переговоров и принятия решений; где наибольшая пропорция экономически активного населения, которое занято обработкой и обменом информации, подготовкой и составлением инструкций для большинства населения страны. Центр, в таком случае, это и местность, предоставляющая услуги, и узловой пункт в коммуникационной сети. При этом Центр определяется политическим контролем, экономическим превосходством, культурной стандартизацией⁴.

Центр обычно контролирует объем сделок между владельцами ресурсов на всей территории; он ближе, чем любая другая точка, к богатым ресурсами зонам внутри территории; он способен доминировать над коммуникационным потоком через стандартный язык и ряд институтов для регулярных совещаний и представлений.

Периферия, определяется норвежским политологом, напротив, как зависимая территория, которая контролирует, в лучшем случае, только свои ресурсы и испытывает влияние случайностей даже на дальних рынках; она изолирована от всех других регионов, кроме центрального, и в меньшей степени содействует коммуникационному потоку внутри территории; обладает незначительным культурным потенциалом, который фрагментарен и ограничен и не преобладает на политически определенной территории. Во всех этих сферах периферия зависит от одного или более центров, и ее затруднительное положение нельзя понять, не принимая их во внимание⁵.

отношения Центр-периферия выстраиваются в определённую систему политических, экономических и культурных связей. Соответственно развитие регионализма и определённых сепаратистских настроений протекает в русле этих отношений.

Истоки усиления регионализма в современном Западном мире проявляются в трех параллельных процессах изменения, которые оказали влияние на Европу с 1945 г. Во-первых, происходила непрерывная интернационализация территориальных экономик и постоянное размывание межгосударственных границ путем возрастающей интеграции сообщений, идеологий и стилей организации. Во-вторых, возрос спрос и возникла нужда в ресурсах и кадрах для государственного аппарата в этих странах, что потребовало расширение сферы социальных и образовательных услуг и увеличение поддержки менее продуктивных секторов и регионов экономики, повышение стоимости инфраструктурных потребностей. В-третьих, произошли мобилизация периферии, регионов и местностей против национальных центров, утверждение требований меньшинств по поводу культурной автономии, отдельных органов территориального управления и принятия решений.

Многонациональность большинства государств Западной Европы, даёт потенциал для политического выражения регионального или этнического протеста. Подобная многонациональность российского государства тоже служит источником роста регионализма, который, в определённой степени, в начале девяностых годов инициировался пришедшим к власти новым руководством страны. Концентрированным выражением такой политики является знаменитое высказывание Б. Ельцина, обращенное к представителям национальных республик: “Берите суверенитета, сколько сможете переварить!”

А. Магомедов, исследуя региональные аспекты современного российского процесса, выделяет следующие причины регионализма: задержка самоидентификации России, утрата федеральным центром инициативы реформирования страны, отсутствие у общества объединяющей идеологии⁶.

С точки зрения государственного устройства Советский Союз декларировался как федерация социалистического типа, базировавшаяся на принципах социалистического интернационализма и демократического централизма. Такой социально-политический феномен обусловливает постановку вопроса о реальном существовании в СССР проблемы взаимоотношений центра и регионов.

Официальная советская общественная наука отрицала само существование проблемы взаимоотношения центра и регионов в ссср. Стейн Ларсен считает, что “тоталитарная система, похоже, полностью преуспела в подавлении требований национальной идентичности и политической автономии. Точнее, авторитарные режимы оказались в состоянии сдержать выход на поверхность этих проблем или наложить на них печать молчания, ужесточив контроль над проявлениями инакомыслия и сепаратизма”⁷.

профессор политологии Калифорнийского технологического института Питер К. Ордешук (Peter C. Ordeshook), оценивая нынешнюю социально-политическую ситуацию в нашей стране, также отмечает: “После распада Советского Союза Россия оказалась государством, полностью незнакомым с принципами демократического федерализма; и даже сейчас, несмотря на то, что в конституции утверждается обратное, Кремль предпочитает относиться к своим регионам, как к простым административным подразделениям, или, например, в случае с этническими республиками, как к образованиям, к которым должны применяться старые империалистические подходы и методы”⁸.

Важно отметить, что для российской провинции более актуальными и значимыми всегда являлись и являются отношения “центр-периферия”, чем не менее традиционный вопрос об отношении “Восток-Запад”. При этом отношения с Западом и другим миром Россия строила через Москву, Центр в подобном случае выступал как бы мостом или “окном” в остальной мир и, уже в этом своём качестве, противостоял остальной России. Произошедшие в нашей стране изменения закономерно вывели провинцию, в годы советской власти никогда не претендовавшую на какую-то роль в политической жизни страны, в число участников политического процесса.

Согласно конституции Россия является федерацией. Но вопрос о необходимости существования нашей страны как федерального государства до сих пор является достаточно дискуссионным. С одной стороны, Россия слишком разнообразна, чтобы управляться из одного сильного центра, и ее история описывает государство неспособным конкурировать с “Западом”, с его централизованным правительственным аппаратом. децентрализующая сила может обеспечить подходящую почву для постепенного совершенствования ее молодых демократических структур, намеренно или нет, российские регионы будут действовать так, чтобы обеспечить появление федерализма de facto, независимо от предпочтений Москвы. С другой стороны, наличие сильного бюрократического аппарата, который сопротивляется каждому значимому отклонению от социалистического демократического централизма, географическое положение, необходимость болезненных экономических преобразований, которые могут быть проведены только сильным центральным правительством, и попытка внедрения федерализма - всё это делает Россию уязвимой, грозит распадом и полным кризисом. В силу этого федеральное устройство нашей страны может стать камнем преткновения на пути демократизации России. таким образом, проблема регионализма в условиях современной России приобретает не только теоретический, но и практический интерес.

В странах классического федерализма, таких как США, он произрастал снизу для охраны личных свобод от засилья государства, в Швейцарии - для охраны свобод местных общин. Процессы регионализации в нашей стране в значительной мере были вызваны распадом СССР. В России происходит насаждение федерализма сверху, от Центра. Политическая реформа, включающая разгосударствление, становление гражданского общества и его демократических институтов, процессы децентрализации государства, идут у нас сверху, из Москвы, как правило, при молчаливом согласии снизу, не встречая активной поддержки населения. Одной из ошибок правительства реформ Е. Гайдара было слабое идеологическое обеспечение изменений, которые оно пыталось провести. Однако, граждане нашей страны, в большинстве своём, продолжают уповать на “всесильное” государство, которое должно разрешить все их трудности. Таким образом, процессы регионализации в России происходят как результат реформ, проводимых федеральным центром, а не происходящих в самих регионах процессов

Реформирование России включают в себя развитие федеральных отношений. В области политики происходит кардинальное усиление роли регионов в реализации национальной внутренней политики, возрастание влияния не только региональных элит, но и общественного мнения. В настоящее время усиливается обратная связь между центром и регионами, вследствие чего центральные власти вынуждены учитывать их реакцию и корректировать свою политику. Многие региональные политики уже играют важную роль в общероссийской общественной жизни.

Успехи развития российского федерализма в экономической сфере определяются тем, что после значительного разгосударствления Центр лишается влияния на размещение производительных сил. Например, преемник Госплана - Министерство экономики контролирует всего 8 % инвестиций в стране, а остальная часть современных инвестиций приходится на частный и смешанный сектора экономики или на госпредприятия, самостоятельно осуществляющих инвестирование. В настоящее время идет децентрализация экономической жизни страны, и развитие регионов во многом определяется политикой, проводимой местными властями.

Наибольшее достижение российского федерализма проявляется через бюджетный федерализм, который представляет собой рост доли регионов в консолидированном бюджете страны с 40 до 55 %. Местные власти приобретают широкие права в распоряжении своими бюджетами. При этом регионы со слабой налоговой базой получают значительные средства из федерального бюджета (14 % его доходной части). По мнению Смирнягина, такое положение дел служит показателем того, что федерализация является примером наиболее успешного проведения общественных реформ⁹.

Важная роль в развитии региональных отношений отводится становлению системы местного самоуправления. При соблюдении равновесия между децентрализацией и строго правовым централизмом власть не концентрируется ни в центре, ни на региональном уровне. Её перераспределение между федеральной властью и субъектами федерации не дает никому перевеса и позволяет создать необходимые условия для устойчивости и стабильности общества.

Одним из важнейших принципов демократического устройства государства и гражданского общества является принцип разделения властей как на горизонтальном, так и на вертикальном уровнях, что выражается в развитии системы местного самоуправления. Местное самоуправление является важным фактором процесса децентрализации государства, передачи властных полномочий на региональный уровень. Однако, становление системы местного самоуправления носит противоречивый характер, который осложняется отсутствием единого подхода в решении данной проблемы на уровне субъектов федерации. По отношению к системе построения местного самоуправления выделяются три группы региональных лидеров. В первой, которую условно можно назвать “группой поддержки” (Самарская, Астраханская области), политика руководства строится на осознании роли самоуправления в стабилизации политической и экономической обстановки в регионе и на содействии в развитии системы самоуправления как опоры органов государственной власти субъекта Федерации и регионального руководства во взаимоотношениях с Центром при отсутствии на местах сепаратистских устремлений. Здесь реально развивается принцип вертикального разделения властей, разграничение компетенции Центра, регионов и муниципальных образований.

Вторая группа - это группа “пассивного сопротивления”, которую составляют большинство регионов, и которая определяется отсутствием чётко выраженной позиции руководителей к вопросам развития местного самоуправления.

Третью группу можно определить как группу “активного сопротивления”, характеризующуюся “особым путём” развития местного самоуправления, ссылками на местные условия, национальные особенности и др. К этой группе относятся Татарстан, Башкортостан, Калмыкия. Система местного самоуправления представляет здесь, по существу, ветвь исполнительной власти¹⁰.

Однако реальные процессы происходящие в регионах не всегда поддаются однозначной оценке и укладываются в приведённую схему. Например, становление современной системы власти в Ульяновской области, которое не позволяет отнести данный российский регион к какой-то определенной группе субъектов федерации в приведённой классификации. Ситуация в Ульяновской области не получила такой огласки как, например, во Владивостоке или в Удмуртии. Тем не менее ульяновский опыт показывает реальные проблемы, стоящие перед местным самоуправлением, органами представительной власти, развитием принципа разделения властей.

После ликвидации в 1993 году системы Советов Ульяновская область в течение более чем полутора лет оставалась без представительных органов власти. В подобном положении находился ещё один субъект Российской Федерации - Чеченская Республика.

Первые выборы в Законодательное собрание Ульяновской области должны были состояться 27 марта 1994 года. Но опубликованное в местной печати утверждённое Главой администрации Постановление “Положение о выборах депутатов Законодательного собрания Ульяновской области” вызвало протесты оппозиции. Ряд статей этого Положения не соответствовали Конституции Российской Федерации и “Основным положениям о выборах в представительные органы государственной власти края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа”, утверждённым Указом Президента РФ. Вместе с тем, представители областной Администрации полагали, что совсем необязательно, чтобы все пункты Положения соответствовали Конституции Российской Федерации и федеральным законам, потому что Ульяновская область является самостоятельным субъектом Российской Федерации¹¹.

В тоже время в области не предусматривались выборы и создание представительного органа Ульяновска - Городской Думы. Это мотивировалось тем, что для города слишком накладно иметь два органа представительной власти. Предполагаемая система местного самоуправления была разработана и представлена в утвержденном Постановлении Главы администрации Ульяновской области - “Временном положении об органах представительной и исполнительной власти в системе государственного управления и местного самоуправления Ульяновской области”. Данное Временное положение предусматривало создание в Ульяновской области системы исполнительной власти как совокупности администрации местного самоуправления и исполнительного органа государственной власти - администрации области. Таким образом, система местного самоуправления должна была быть включена в исполнительную власть, т. е. отнесена к государственной власти. Главы администраций районов, городов области должны были назначаться на свою должность и освобождаться от нее Главой администрации области, т.е. исполнительной властью. В данное Временное положение позднее администрацией области были внесены изменения. В изменённом Положении было предусмотрено, что главы администраций являются одновременно председателями Собрания представителей, т.е. выборного органа. А заместители глав соответствующих администраций должны были входить в состав собрания представителей. Таким образом была попытка “легитимным” путём создать послушную вертикаль власти.

Подобные несоответствия областного законодательства законам Российской Федерации вызвали закономерные протесты. Решением областного суда выборы за два дня до назначенного срока были перенесены, все статьи Положения, не соответствующие Конституции Российской Федерации и федеральным законам, решением суда были признаны незаконными. Решающую роль при этом сыграли, скорее всего, не протесты общественности и следование букве закона, а принятое Государственной Думой РФ Постановление № 54-1 ГД от 11.2.94, где говорилось о нарушениях федерального законодательства в ходе выборов в органы представительной власти субъектов Российской Федерации и органы местного самоуправления, а также письмо заместителя председателя Центризбиркома РФ А.В. Иванченко о несоответствии Положения о выборах в Ульяновской области федеральному законодательству¹². Перенесённые выборы состоялись лишь в декабре 1995 года.

Анализ сегодняшнего состояния системы местного самоуправления в Ульяновской области показывает, что области присущи проблемы, характерные для многих российских регионов. Во взаимоотношениях руководства области и города Ульяновска имеет место конфронтация и противостояние властей и пока “не предвидится никаких проявлений сближения позиций”¹³. Как уже было сказано выше, система управления в Ульяновске и Ульяновской области была лишена представительной власти в течение более чем полутора лет. Вся полнота власти была сосредоточена в руках губернатора и главы администрации города Ульяновска. Сложившаяся система привела к концентрации всех средств в областном бюджете, статьями которого, помимо необходимых затрат, предусматривались и расходы на поддержку в течение долгого времени регулируемых цен (значительно ниже рыночных) на хлеб, молоко, мясо. Оппоненты областного руководства указывали на то, что при подобном распределении средств Ульяновск, как областной центр, недополучал значительные средства. Хотя город давал большую часть поступлений в областной бюджет, на каждого горожанина приходилось в два раза меньше средств чем на сельского жителя. Бесконфликтные отношения губернатора с прежним мэром в какой-то мере позволяли городу реализовывать некоторые строительные и иные программы, но все это основывалось на личных контактах, а не на чётком разграничении полномочий между городом и областью, в том числе и при формировании бюджета. К сожалению, такое положение дел сохраняется и в настоящее время, усугубляясь конфликтной ситуацией между мэрией и областной администрацией.

Мэр Ульяновска Марусин в.в. охарактеризовал достаточно общую проблему для многих регионов в интервью, данном “Российской газете”, следующим образом: “К великому сожалению, на уровне субъекта федерации (то есть с губернатором. - Р.Б.) разговаривать нам труднее чем с самой Федерацией... О каком элементарном уважении к органам местного самоуправления может идти речь, если город Ульяновск , где кстати проживает почти половина жителей области, в глаза не видел документа о разграничении полномочий между нею и Центром!... Или взять Устав Ульяновской области. В федеральном законе о бюджетных основах местного самоуправления четко прописан механизм согласований по разногласиям между бюджетами. В нашем уставе этот целый абзац “выпал”. Дело не только в том, что все мы живем все-таки в одном “монастыре” и налицо нарушение федерального законодательства. Пропущенная буква порождает неграмотность еще более скверного свойства. Ульяновск сегодня - единственный город в России, который не имеет контрольных цифр для формирования муниципального бюджета на будущий год”¹⁴.

Подобное отношение руководства субъектов федерации к системе местного самоуправления, помимо всего прочего, накладывается на стойкие традиции централизованного управления, укрепляет привычку населения уповать на центральную власть как единственную защитницу и опору - в том числе и от злоупотреблений местных чиновников. У граждан отсутствуют опыт самодеятельности и самоуправления, что зачастую и служит питательной средой для ностальгии о жёсткой руке, о железном порядке. При нарушении местным руководством законов и злоупотреблениях властью на местах, граждане и СМИ в регионах чаще всего апеллируют к центральному руководству, а не к местной законодательной власти. Такая ситуация характеризует реальное положение в деле реализации принципа разделения властей на региональном уровне.

Определённое иждивенчество населения в регионах поддерживается отношениями патронажа со стороны местного руководства. Уже сложился харизматический тип областного или республиканского руководителя, который вряд ли можно назвать политическим лидером в привычном понимании этого слова. Подобные примеры можно найти в Калмыкии, Ульяновской области и в некоторых других субъектах федерации. Личность руководителя воспринимается как единственный гарант достойной жизни. У граждан уже сложилось стойкое неприятие политики, воспринимаемой как занятие грязное и недостойное для порядочного человека. Региональными политиками создаётся и поддерживается имидж руководителя-хозяйственника, занятого не политическими интригами, как столичные чиновники, а практическими делами - т.е. заботой о простых людях. Можно согласиться с характеристикой, которую Смирнягин дает подобному типу руководителей, и со словами обращенными к ним: “...Да оставьте вы своих граждан в покое, сами они оденутся-обуются, вы лучше подумайте, как им самим для этого создать хорошие условия, да притом политическими средствами... В рыночном системе нет места таким патриархальным традициям, потому что в реальности “отец родной” уже не всевластен, хозяйство на две трети негосударственное, а граждане способны сами о себе позаботиться , так что их может даже покоробить обращение с ними словно с детьми малыми”¹⁵.

Таким образом, вместо создания стройной системы разделения властей и дальнейшего процесса децентрализации происходит процесс создания централизованных режимов в регионах. То, от чего пытаются избавиться на федеральном уровне, начинает воспроизводиться на местах. Можно констатировать, что “суверенизация регионов обернулась формированием на местах политического механизма поддержания групповых интересов номенклатуры нового призыва... Провинция стала испытательным полигоном в формировании микрототалитарных сообществ ... сложилась тоталитарная структура, паразитирующая на отсутствии федерального законодательства о власти, на лозунговости некоторых положений Конституции РФ”¹⁶.

Одним из факторов, оказывающих влияние на процессы регионализации и межрегионального взаимодействия, является различный уровень развития регионов в России. В настоящее время 89 субъектов Российской Федерации отличаются друг от друга даже больше, чем государства Европейского союза. При этом с начала проведения реформ региональные различия не сокращаются, а усиливаются, что полностью применимо и к Поволжскому региону. К началу реформ он подошел с различным стартовым экономическим потенциалом: наряду с высокоурбанизированными, развитыми индустриальными субъектами федерации, такими как Самарская, Нижегородская области, существовала и аграрно-индустриальная Чувашская Республика, аграрная, с низким уровнем экономического развития Калмыкия. Хотя необходимо отметить, что в Поволжье отсутствовал характерный для страны в целом значительный разрыв социально-экономического развития.

Специализация, особое место каждого региона в общесоюзном разделение труда, помимо географического фактора, расположенности у великой реки, служили прочной основой тесной межрегиональной интеграции и самоидентификации Поволжья. Здесь были сосредоточены отрасли ВПК, машиностроение, основное производство отечественных автомобилей и самолётов, нефтехимическая промышленность, развитое сельское хозяйство и т.д. Однако, шоковая терапия и последовавшие вслед за ней экономические реформы привели к разрыву существовавших тесных связей между регионами. Волга в настоящее время начинает терять былое значение одной из главных транспортных артерий. Существенный отпечаток на современную экономическую картину Поволжья накладывает различная степень реализации экономических реформ в регионах. Неравномерность уровня реформирования создаёт значительные проблемы развития межрегионального сотрудничества, которое начинает тормозиться из-за невозможности эффективного взаимодействия регионов, где экономика уже твёрдо стоит на рыночных принципах и тех, где эти реформы только начинаются.

В настоящее время успех экономической реформы во многом обусловлен перенесением центра тяжести на региональный уровень, что повышает и ответственность местных руководителей. Вместе с тем, самостоятельность регионов в выборе стратегии реформирования нередко оборачивается скрытым саботажем проводимой федеральным центром экономической политики, который осуществляется под видом разработки собственного курса, “особых” моделей перехода к рынку.

Следовательно, региональные особенности, вызванные различиями социально-экономического развития, неравномерностью продвижения экономических реформ, приводят к усилению дезинтеграционных процессов, перемещающихся в настоящее время с политического уровня на социально-экономический.

Стремление к региональному экономическому процветанию может привести к усилению нестабильности федерации в целом. Поскольку Центр имеет возможность перераспределять деньги и ресурсы внутри государства, то регионы могут стремиться контролировать и оказывать давление на Центр.

Вряд ли существует какое-либо самоочевидное “справедливое” или “естественное” распределение общественных благ, что тоже может приводить к спорам между регионами. Даже при равном распределении один регион может получать большую экономическую выгоду, чем другой. Такая ситуация все больше усугубляет межрегиональные различия.

Экономическое процветание субъектов федерации не всегда является достаточным условием для стабильности. В самом федерализме заложена возможность неравного развития регионов, что создает реальную базу для конфликтов как между центром и субъектами федерации, так и между самими субъектами. Такое положение дел обусловливает значимость создания крупных межрегиональных ассоциаций, которые поддерживают экономические связи, согласовывают требования, предъявляемые центру. В интервью после одного из последних заседаний Ассоциации “Большая Волга” президент Чувашии Фёдоров и губернатор Нижегородской области Скляров отметили значение подобного межрегионального объединения, которое при отсутствии нормальной партийной системы может послужить переходной, промежуточной фазой формирования гражданского общества в России.

Таким образом, основными направлениями процесса регионализации является укрепление региональной власти и местного самоуправления, способных преодолеть исторически сложившуюся систему централизованного устройства государства. Развитие политической демократии должно привести к равноправному партнерству Центра и провинции. Экономической опорой демократии должно стать дальнейшее продвижение рыночных реформ, укрепление хозяйственной самостоятельности регионов, развитие многообразных форм собственности; её политической базой - местные органы самоуправления и власти ; социальной - справедливая бюджетная и финансовая политика; нравственно-этической - независимость средств массовой информации от власти, отмена монополии административной элиты на истину.

Примечания:

¹ Rokkan Stein, Urwin Derek W. Introduction: Centres and Peripheries in Western Europe // The Politics of territorial Identity. Studies in European Regionalism. - Edited by Stein Rokkan & Derek W. Urwin, 1982, SAGE publications, London, Beverly Hills, New Delhi. - P. 1.

² См.: Хенкин С. Сепаратизм в России - позади или впереди?, Магомедов А. Общество регионов // Pro et Contra, 1997. - Т. 2, № 2.

³ Кто правит Россией? // Аргументы и факты, июль 1998, № 30.

⁴ Rokkan Stein, Urwin Derek W. Ibid. - P. 5.

⁵ Rokkan Stein, Urwin Derek W. Ibid. - P. 5.

⁶ Магомедов А.К. Указ. соч. - С. 51.

⁷ Ларсен Ст. У. Моделирование Европы в логике Роккана // Полис, 1995, № 1. - С. 53.

⁸ Peter C. Ordeshook Russia’s Party System: Is Russian Federalism Viable? // Post-Soviet Affairs, 1996, 12, 3. - P. 195-217.

⁹ Смирнягин Л.В. Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки. - М., 1998. - С. 6.

¹⁰ Гильченко Л. Анализ становления местного самоуправления в Российской Федерации (региональный аспект) // Местное самоуправление в Российской Федерации (региональный аспект). - М., 1998. - С. 13-14; Гильченко Л. Местное самоуправление: долгое возвращение. - М., 1998. - С. 62-63.

¹¹ “Выборы: ответы на трудные вопросы”. Разъяснения пресс-службы Администрации области // Народная газета, 25 февраля 1994.

¹² Заместитель председателя Центральной избирательной комиссии Российской федерации 22.03.94 г., № 02-608, Главе администрации Ульяновской области Ю.Ф. Горячеву // Симбирский курьер, 29 марта 1994.

¹³ Горожан раскачать, чтобы строить начать // Российская газета, 1997, 5 ноября.

¹⁴ Там же.

¹⁵ Смирнягин Л.В. Указ. соч. - С. 55-56.

¹⁶ Барзилов С., Новиков А., Чернышов А. Особенности развития политико-экономических процессов в российской провинции. - Саратов-М., 1997. - С.

Главная Каталог раздела Предыдущая Оглавление Следующая Скачать в zip